Дина Сурпина
Что я знаю и помню
Первые два десятка лет XX века в России были годами всенародного горя и несчастья. с 1904 по 1920
год народ перенес три войны и три революции. Страна утопала в крови. Это принесло народу смертельный голод, ужасные эпидемии и жуткие
разрушения. Все это касалось каждого, кто проживал на земле России, от самого царя до последнего нищего. Евреи ко всем этим ужасам еще
подверглись систематическим погромам и грабежам от внутренних банд и внешних врагов только за то, что они евреи. Люди были доведены до
такого состояния, когда живые завидовали мертвым.
В 1921 году завершилась гражданская война, к тому времени массы людей покинули страну. Оставались, в
основном, люди не состоятельные, осиротевшие семьи, старики и больные. Кто не покинул страну и не погиб на войне вернулись к своим
семьям. Вернулся с войны и мой отец - Сурпин Соломон. Жили мы тогда в белорусском небольшом городе на Днепре - Речице, в семье дедушки
Шапиро (родителей моей мамы). Родители папы жили в еврейском местечке Паричи на Березине. Там же жили два старших брата Соломона со
своими семьями. Домой он приехал вскоре после смерти дедушки Семена Шапиро. Дом был разорен, семья жила в нищете, голодала и болела.
Родные в Паричах жили еще хуже.
Все население еврейских местечек Белоруссии находилось на грани исчезновения. Было ясно, что для спасения
евреев требовались срочные и кардинальные меры. Следовало улучшить экономическое положение евреев. Они голодали больше всех остальных
потому, что не имели никакого отношения к земле.
Молодое советское правительство решило ликвидировать эту несправедливость. Было принято решение обеспечить
часть евреев наделами земли в степном Крыму и в Северном Причерноморье и создать там еврейские сельскохозяйственные поселения. Но не так
дело делается, как сказка сказывается. Чтобы реализовать решение правительства, нужны были толковые люди и много денег. А не было ни
того, ни другого. За организацию переселения и устройство евреев на земле взялись сами евреи. Соломон поехал в Москву. Там он
встретился с людьми, которым судьба евреев также была небезразлична. Создалась группа толковых инициативных людей, которые
безотлагательно взялись за дело.
Начали с того, что некоторые из них направились в те места, где проживают потенциальные переселенцы. Из
тех, кто изъявил желание переехать в новые края и заняться там сельским хозяйством, комплектовались группы из 45-50 семейств, которые
будут жить в одном поселке.
Соломон направился в местечки знакомые ему с детства: Паричи, Щедрин, Азаричи, Горваль. После встречи на
местах, люди из этих местечек приезжали к нам в дом. Было старым евреям о чем поговорить, да и молодые не отставали от них. Разговоры
были больше грустные: о тяжелой жизни, о нищете, о неразрешимых проблемах, о том, что страшно без гроша в кармане пуститься с семьей
чужие края. Больно бросать землю, на которой отцы, деды и прадеды прожили не одну сотню лет. Уже много-много лет евреи не знают
вкус своей земли. Где бы не жили, там земля не добрая мать, а злая мачеха. Но в ней старые и свежие могилы родных и близких, поэтому
и больно оставлять. Так потолковали обо все и решили, что лучше ехать. Пионеров-переселенцев у Соломона набралось 45 семейств. Много
родственников. Только одних Сапожниковых было девять семейств.
Когда все вопросы, связанные с отъездом были решены, тогда ответственные представители от каждой семьи
вместе с Соломоном выехали в Крым, чтобы приступить к делу на месте. Было это уже в 1924 году. Определили общий надел земли на всех.
Выделили пахотные земли, пастбище, место, где будет сам жилой поселок. Это было в 20-ти км от Джанкоя, в 10 км от железнодорожной
станции Курман-Кемельчи (ныне Красногвардейск) и 15-ти км от железнодорожной станции Колай ( ныне Азовское). Недалеко от будущего
поселка были размещены три немецких села Покровск, Кулюба и Най-Кулюба. Немного в стороне было татарское село - большое с красивым
названием (не могу его вспомнить) село, окруженное садами. Там же недалеко образовались новые еврейские поселки. Первый участок,
Второй участок, Четвертый участок и Пятый участок. Наш поселок стали называть "Третий участок".
Тогда же спланировали общими усилиями, как построить поселение (Приложение I), какие будут усадьбы,
кто будет жить в какой усадьбе и кто с кем соседями будут. Вся организационная работа шла толково и быстро. Что касается денег, нужно
было чудо, а внутри страны чудес не было. Оно пришло из-за океана. Евреи США узнали о бедственном положении евреев в Белоруссии и
серьезно стали оказывать нам всемерную помощь. Приехали представители "Агроджойнт" и мы сразу почувствовали, что нас спасают.
Оставшиеся в Белоруссии семьи стали получать продукты питания, медикаменты, теплые вещи и деньги. Такую помощь трудно забыть, ведь
нас спасли от смерти.
Помощь семьям была не одноразовая. Все трудоспособные члены семьи уехали строить новую жизнь. Остались
на старом месте старики, женщины и дети. Вот их и поддерживал "Агроджойнт", пока они не переселились на новое место жительства.
Параллельно с заботой о семьях "Агроджойнт" активно включился в процесс строительства Третьего участка. Он взял на себя все
финансовое обеспечение создания нового поселения. Проекты домов, строительный инструмент и машины для артезианского колодца прислали
из Америки.
Строительство велось силами переселенцев. Среди них оказались специалисты всех нужных строительных
профессий. Прежде всего построили артезианский колодец. Дело в том, что воды поблизости не было. Предстояло качать воду из
приличной глубины. Обслуживали машинное отделение колодца двое мотористов тоже из своих. Из переселенцев были созданы строительные
бригады. Помогали и соседи из немецких сел. Когда заработал колодец и пошла вода, бригады приступили к строительству домов. Люди
работали по 24 часа в сутки не покладая рук. Будущие хозяева выбирали проекты домов по своему вкусу и исходя их состава семьи.
Получилось так , что на Третьем участке были построены первые сорок домов по трем разным проектам.
Я хорошо помню планировку нашего дома. Дом был рассчитан на семью и на домашних животных (Приложение II).
Таких домов было семь, их строили для средних семей. Шесть больших домов построили для многодетных. Остальные 27 домов были меньше
нашего. Там была одна спальня и маленькая гостиная. Планировку больших домов я не помню. Помню только, что большие дома построили из
настоящего кирпича. Все остальные дома строились из глины, которая лежала прямо под ногами. Глину размешивали с половой на воде.
Получался крутой замес, из которого формовали калыб (большие глиняные кирпичи). Его высушивали на солнце, а затем укладывали стены.
Применялся и другой метод строительства. Делались дома "мазанки". Для мазанок использовался тот же замес. В начале из реек составлялся
"скелет" дома, затем деревянная рейка обмазывалась замесом. Когда стены просыхали их штукатурили и покрывали известковой побелкой.
Крыши крыли красной черепицей. Полы, потолки, основы крыш, двери и оконные рамы делались из дерева. За один год выстроили все сорок
домов. Летом 1935 года приехали женщины с детьми, бабушки и дедушки. Заселили все дома. Шло активное обустройство. Во многом помогали
женщины из соседних сел. Особенно важно было запастись топливом. Для печи нужен был кизяк, а для плиты - курай.
В это лето был получен первый урожай пшеницы. Это значит, что хлеб уже был свой и голода не будет. Однако
"Агроджойнт" еще не снял свою опеку. Вскоре во дворах появились лошади, быки, сельхозинвентарь, а у некоторых даже домашняя птица. Наша
мама познакомилась с очень милой женщиной из Кулябы - тетей Мартой. Она помогала маме подобрать лучшие породы кур и индюков. Очень
скоро наш дом стал птичником. Друзья из Америки привезли маме книги по разведению домашней птицы. Помню, как из Америки потом
приехали фотографировать маму в окружении массы красивых кур и серых индюков. Но это было спустя несколько лет. А в 1925 все начиналось
с нуля.
Вот как запомнилось первое впечатление о новом месте жительства. 40 домиков выстроились в две двойные
шеренги - это были улицы. Одна улица Речицкая, на ней было 22 домика. Параллельно ей шла улица Горвальская. На ней было 18 домиков. На
обеих улицах было оставлено место для постройки магазинов и домов для тех, кто по разным причинам не смогли приехать вместе со всеми. Между
улицами было приличное расстояние. Там разместились огороды близлежащих дворов. В центре поселка стояло красивое помещение - артезианский
колодец. В том же ряду планировалось строительство школы и клуба. Для школы уже был завезен кирпич, но строить еще не начали. Весь Третий
участок смотрелся как остров в пустыне, Нигде ни дерева, ни кустарника: "степь да степь кругом". Это было необыкновенно интересно.
Мне было семь лет, когда мы приехали на участок. Не откладывая в долгий ящик, я пошла искать себе друзей, и
нашла шесть девочек и одного мальчика моих ровесников. У взрослых было много хлопот помимо нас, но это нас не смущало. Степь приносила нам
каждый день новые радости. Все, что нам пришлось пережить до переселения, мы скоро забыли. Новая жизнь принесла нам сытость, друзей, много
разных открытий и бесконечных восторгов. Все, с чем мы встречались, было впервые в жизни. Белый хлеб, арбузы, дыни, виноград - никогда мы
раньше не видели. Птичьи гнезда на земле с птенцами, суслики и зайчишки, убегающие от нас, музыка, работающего артезианского колодца, все
было ново и очень интересно.
Когда пришло время учиться, школа еще не была построена. Бабушка Хаша Цирюльникова, которая жила в доме № 2
по Горвальской улице, согласилась сдать в аренду для школы большую комнату своего дома. Соломон поехал в Симферополь и привез парты и
учебные пособия. Вместе с ним приехала наша первая учительница Раиса Белая. В одной комнате занимались одновременно три класса: первый,
третий и четвертый. В первом класс было восемь учеников. Пять с Речицкой улицы (Фрейда Каганова, Фаня Комм, Песя Кофман, Буня Перцовская
и я - Дина Сурпина) и трое с Горвальской улицы ( Двойра Сапожникова, Соня Сапожникова и Юда Сапожников). Второго класса не было, в третье
и четвертом классах было по четыре мальчика.
При постоянной помощи "Агроджойнта" жизнь налаживалась. Люди забыли о нищете. Открылись школа и детский
садик. Кроме материального обеспечения появился интерес к культурной жизни. Открыли драмкружок, музыкально-танцевальную школу,
библиотеку, проводились вечера самодеятельности и литературные диспуты. В усадьбах появились молодые сады и виноградники, на которых
работали пожилые и дети. Все "от мала до велика" много трудились. Стали жить хорошо и весело. Однако это продолжалось недолго. В 1929
году началась коллективизация. В поселке соорудили колхозный двор, согнали туда со всех дворов лошадей, коров и быков, перенесли кролей,
кур и индюков, перевезли сельхозинвентарь. Соломон тогда был председателем участкового совета. Он вместе с односельчанами, как могли
сопротивлялись этому безумию властей, но силы были не равны. Партийно-комсомольская ячейка осудила Соломона за связь с Л.Д. Троцким, с
которым он познакомился на фронте, куда Троцкий прибыл и выступал перед русскими и немецкими солдатами. В протоколе Соломона Сурпина
назвали "троцкистом" и "противником Советской власти". Через некоторое время двое активистов - коммунист Ошер Цирюльников и комсомолка
Стера Пасова получили указание арестовать ночью Соломона и доставить его в райцентр. Когда за Соломоном пришли, он был уже далеко от
поселка. Вскоре мы с мамой тоже уехали.
В поселке остались дедушка Элье-Лейб Сурпин, старший брат отца Йешие-Михл и его дети: Рувим, Сара и
Марьяша с семьями. После статьи Сталина "Головокружение от успехов" обвинение с Соломона сняли и просили, чтобы мы вернулись в Крым,
предлагая Соломону работу в поселке, в райцентре или в Симферополе. Но мы не вернулись и остались в Речице.
Мы часто приезжали к родным на Третий участок и были в курсе жизни и событий, которые там происходили.
Поселок переименовали во Фрайдорф а колхоз назвали им. Смидовича. Приехали новые переселенцы. Кое-кто из старых поселенцев покинули
колхоз. В 1937 году сталинские репрессии не обошли и бывший Третий участок. Нашему дедушке тогда было 95 лет. Он изучал кабалу, молился
по утрам и вечерам, соблюдал еврейские традиции, субботу и другие праздники. Деду приписали "религиозную пропаганду", что расценивалось
как антисоветская деятельность. Когда пришли с ордером на его арест, чекисты смутились. Приняли это за ошибку и решили исправить ее.
Вместо старенького слабого старичка забрали здорового, энергичного, средних лет дядю, ярого атеиста. Когда Соломон узнал о
случившемся, поехал в Симферополь выручать брата. Во всех инстанциях его приняли как старого хорошего знакомого, обещали разобраться.
Ответ был такой - заседание уже состоялось, приговор "тройки" обжалованию не подлежит и приведен в исполнение. После гибели дяди его
дочери с семьями обосновались сначала в Джанкое, а затем в Симферополе. В колхозе остались сын дяди Рувим, его жена Эстер, их пятеро
детей и наш любимый дедушка.
В 1942 году фашисты пришли в Фрайдорф, где оставались только женщины, дети и старики. Все без разбора
были уничтожены. Когда освободили Крым от фашисткой нечисти, Соломон поехал узнать о судьбе наших родных. В нашем поселке ни одного
человека не было. Пусто было в немецких селах. Встретился он только с жителями татарского села, которые его узнали. От них Соломон
узнал, что Рувим погиб на фронте. Эстер и детей расстреляли фашисты. Дедушку, которому исполнилось сто лет, заставили облачиться в
талес и тфилин и в таком виде его повесили над открытой дверью его дома.
Приложение I
Третий участок. 1925 год.
Улица Речицкая :
№ 1 -
Позин
№ 2 - Яхнин
№ 3 - Клейменес
№ 4 -
Позин
№ 5 - Ладин
№ 6 - Яхнин
№ 7 -
Позин
№ 8 - Сурпин
№ 9 - Клейменес
№ 10 -
Болгарин
№ 11 - Перцовский |
№ 12 - Левин
№ 13
- Кофман
№ 14 - Кофман
№ 15 - Каганов
№
16 - Комм
№ 17 - Липкин
№ 18 - Левчин
№
19 - Каганович
№ 20 - Перцовский
№ 21 -
Яхнин
№ 22 - Баранов |
Улица Горвальская :
№ 1 -
Сапожников М.
№ 2 - Цирюльников
№ 3 -
Сапожников Х.
№ 4 - Гельфанд Н.
№ 5 -
Сапожников М.
№ 6 - Сапожников М.
№ 7 -
Бабицкий
№ 8 - Сапожников Х.-Д.
№ 9 -
Миневич
|
№ 10 -
Сапожников
№ 11 - Сапожников
№ 12 -
Сапожников
№ 13 - Сапожников
№ 14 -
Мнускин
№ 15 - Сурпин
№ 16 - Пасов
№ 17 -
Сурпин
№ 18 - Пасов
|
Приложение II
Третий участок. 1925 год. Планировка дома Соломона Сурпина по улице Речицкая № 8
Кроме нашего дома, такая же планировка была в домах № 1, № 18 по
Речицкой улице и № 2, № 3, № 10, № 12 по Горвальской улице.
Администрация сайта благодарит музей истории евреев Одессы за любезно предоставленную
рукопись воспоминаний и Владимира Чаплина за организацию публикации.
06-07-2007
|