Быт евреев-земледельцев (XIX

Еврейские земледельческие колонии Юга Украины и Крыма

Яков Пасик

Быт евреев-земледельцев (XIX - начало XX веков)

Введение

"Положение о евреях", утвержденное 9 декабря 1804 г. императором Александром I, впервые установило, в числе прочих, класс (сословие) евреев-земледельцев. Евреям, пожелавшим стать земледельцами, разрешалось заниматься сельским хозяйством на казенных (государственных)и купленных у помещиков землях в черте оседлости. Утвержденное "Положение" открыло путь к началу еврейского земледелия в Российской империи. Вскоре началось выселение евреев из деревень западных губерний. Власти побуждали выселяемых к переселению в первую очередь в обширную и малонаселенную Новороссию (Северное Причерноморье, ныне территория суверенной Украины) - регион присоединенный к империи в результате недавних русско-турецких войн. После революции 1917 г. большая часть этого региона вошла в состав Украины. Власти стремились приобщить евреев к земледелию, освоить и заселить с их помощью новые земли, уменьшить численность евреев в западных губерниях. Сперва голод и нужда, потом желание освободить своих малолетних сыновей от страшного рекрутства (дети евреев-земледельцев освобождались от рекрутской повинности на 50 лет), гнали евреев в путь. Для переселения и обустройства на новом месте евреям предоставлялись особые льготы и ссуды. Аналогичные условия предоставлялись и другим колонистам: немцам, грекам, болгарам, сербам и др. Но в отличие от них евреи не имели необходимых знаний и опыта земледелия, что отрицательным образом сказывалось на хозяйственной деятельности и быте нескольких поколений евреев-земледельцев. Процесс переселения начался в 1807 г. с создания первых еврейских земледельческих колонии и продолжался более 50 лет. Всего было четыре крупных переселения евреев на землю Новороссии, которые начались в 1807, 1822, 1838 и в середине 1840-х гг. Все переселения и последующие за ними водворение и адаптация имели много общего. В результате этих процессов к концу 1850-х гг. в Херсонской и Екатеринославской губерниях произошло уникальное для еврейского рассеяния явление - было создано соответственно 22 и 17 еврейских колоний. Несмотря на трудности и препятствия, в результате упорного труда евреев-земледельцев к концу XIX в. были сформированы достаточно прочные хозяйства, уровень развития которых превосходил соседние крестьянские. В 1914 г. в еврейских земледельческих колониях проживало 42 тыс. человек. Колонии пережили тяжелые годы Первой Мировой и Гражданской войны. В советское время на базе уникальных еврейских колоний были созданы три еврейских национальных района. Начавшаяся в 1941 г. Советско-германская война и сопровождавшая ее Катастрофа еврейского народа стали последней страницей истории еврейских земледельческих колоний и поселений Юга Украины. Неповторимый быт евреев-земледельцев от начала основания еврейских колоний и до 1917 г. представляет значительный исторический интерес. Познание жизни еврейской земледельческой колонии XIX - начала XX вв. невозможно без реконструкции быта евреев-земледельцев. Их бытовая культура может быть исследована посредством анализа ее материальных компонентов: жилища, пищи, одежды и т.п.

1. Жилье

1.1. Прибытие евреев-переселенцев и строительство жилья

     Для многих тысяч евреев, направившихся в Новороссию, начались тяжелейшие испытания. Длинный путь преодолевался на телегах в летний зной и зимний холод. Не все евреи дошли до "земли обетованной": одни по бедности, болезням и другим причинам застряли в находящихся по пути городах и там кое-как перебивались, а другие "окончательно успокоились в сырой земле от холода, голода и превратностей судьбы". Те же, кто после 3-4 месячной изнурительной дороги добрался до места нового жительства, столкнулись со многими препятствиями и серьезными трудностями. [1] Прибывали они на место водворения "в голую степь, в дикую пустыню". По приезде переселенцы редко находили дома готовыми. Летом они ютились в шалашах посреди отведенной им степи. Зимой колониальные власти размещали их либо на квартирах у водворенных ранее евреев-колонистов, либо в сараях и других подобных постройках в христианских казенных селениях. Так, осенью 1840 г. у старых колонистов в малых домах были размещены более 500 семейств по 20 и более душ новоприбывших из разных губерний. В этом положении "одни оставались около года, другие - более, а некоторые не были водворены года два слишком, пока приготовлялись дома". [2] Переселенцы и владельцы жилья в условиях тесноты совместного проживания испытывали острую нужду и много неудобств. Порой переселенцев изгоняли из поселений с крайней жестокостью. Им не давали даже испечь хлеб, "который был выброшен из печей сырым". Изнуренные переездом и лишениями в местах водворения переселенцы подвергались болезням, вызванным многочисленными инфекциями. Сотни людей вымирали, другие разбегались кто куда. Число переселенцев значительно уменьшилось. [3], [4]

     Евреи-переселенцы, прибывшие в Новороссийский край, делились на переселявшихся на казенный и собственный счет. Так, к 1808 г. из имеемых 294 семей евреев, переселившихся на казенный счет было 248 семей (84,35%) и на собственный счет - 46 (15,65%). [5] Каждой еврейской семье, селившейся на казенный счет, правительством выделялись средства в виде ссуды на строительство домов. По правилам 1847 г. возвращение ссуды следовало начинать через четыре года после переселения в "течение 10 последующих лет поровну и без процентов". [6]

     Строительство домов для евреев-земледельцев велось подрядным, хозяйственным или смешанным способом. Наиболее приемлемым для колониальных властей был подрядный способ. Власти заключали договор с подрядчиком на выполнение строительных работ, предоставляли ему площадки для строительства домов и их планы, принимали построенные так называемые "казенные дома" и оплачивали их. Подрядчиками были, в основном, евреи. [7] Наиболее успешным из них был херсонский подрядчик Кранцфельд [8], сдававший дома "в более или менее удовлетворительном виде". [9] Довольно часто цены, запрашиваемые подрядчиками, превышали суммы, выделенные правительством на строительство дома. В этих случаях колониальные власти применяли хозяйственный или смешанный способ строительства. При хозяйственном способе колониальные власти для строительства домов использовали собственные силы, без привлечения специализированных подрядчиков. В этом случае работы велись под непосредственным надзором смотрителей под руководством наемных мастеров с привлечением к работам преимущественно самих новых и старых евреев-колонистов. Это обеспечивало евреев заработками. Из евреев создавались партии каменщиков, плотников, кровельщиков и печников. [10] Евреи-переселенцы, обустраивающиеся на собственный счет, большей частью не умели строить жилища. Они нанимали для этого рабочих, соседних крестьян. Не зная цены, евреи платили им лишнее. Чтобы покрыть дополнительные расходы, евреям приходилось брать взаймы у государства. [11]

     Жилье, построенное в еврейских колониях, характеризуется типом жилища, временем постройки и строительным материалом, размером общей и жилой площади, числом комнат и степенью благоустройства.

1.2. Типы жилья евреев-земледельцев

     По архитектурно-конструктивным, планировочным решениям и времени постройки можно выделить следующие типы жилищ евреев-земледельцев

     1. Дом двухкамерный. Это обычный четырехстенный дом, разгороженный внутри еще одной пятой стеной на две части (камеры): одну часть составляла жилая комната, а другую - сени или кухня. Подобное разделение было принято во всех домах евреев-земледельцев первых водворений, строившихся, начиная с 1807 г., на протяжении многих десятилетий. [12] Сени были своего рода неотапливаемой прихожей, коридором, отделявшим жилую комнату от улицы. Часто сени служили еще и кухней, кладовой и жилой летней комнатой. Дом имел две двери: входная со двора в сени, вторая - из сеней в жилую комнату.
     В 1823-24 гг. такие дома строились длиной 10,65, шириной 5,32 и высотой помещений 2,13 м с четырьмя окнами. Колониальные власти, впрочем, дозволяли возводить дома и просторнее, если поселенцы пожелали это сделать собственными средствами. [13]

     2. Дом-землянка. Это не жилье, вырытое в земле, а небольшие домики с земляным покрытием крыши. Из-за этого в официальных документах того времени их называли землянками. Они обычно углублялись в землю, имели несколько ступенек после входа и не имели потолка. Благодаря дешевизне таких построек, землянки служили жилищем для бедняков. В начальный период некоторые колонисты, не желавшие ждать, когда построят казенный дом, сами строили землянки. Иногда их строили для временного помещения женатых детей, не выделившихся в отдельное хозяйство. [14] После освобождения землянки (переселения жильцов в новый построенный дом) она часто превращалась в кухню или в другое хозяйственное помещение.

     3. Дом для сводной семьи (трехкамерный дом). Особенностью этого дома было наличие двух жилищ (отделений) разделенных сенями или кухней. По проекту такой дом имел только один вход со двора в общие сени (кухню). В них находились один против другого два входа, ведущих в жилища поселенцев. "Дополнительные правила о поселении евреев на казенных землях" 1847 г. оговаривали, что семья должна иметь в своем составе не менее трех работников или шести ревизских душ. [15] Если семьи не удовлетворяли этим требованиям, то колониальные власти создавали так называемые сводные семьи. Как правило, это делалось путем искусственного объединения двух небольших семей. Для сокращения расходов на водворение сводная семья поселялась в описываемый дом, получала общий надел и двор. В 1848 г. в колониях Новозлатополь, Веселая и Межирич было построено 189 таких домов длиной 27 и шириной 20 футов (8,23 х 6,1 м), площадь дома с учетом внешних стен равнялась 50,2 кв. м. [16] На одну семью, часто состоящую из 10 и более человек, приходилось 25,1 кв. м общей площади. Люди, соединенные в сводную семью, должны были "вместе жить, пахать, сеять, жать, чинить плуги, кормить скот, поддерживать дома и считать все общей собственностью". "Коммунистические" принципы совместного труда и проживания, насаждаемые властями в еврейских колониях, приводили к большому количеству конфликтных ситуаций. Это имело последствием увеличение числа колонистов, бросивших земледелие и самовольно уходивших из колоний. [17] Развитию еврейского земледелия был нанесен серьезный удар. Местное начальство колоний, будучи обременяемо разбором многочисленных жалоб, стремилось отменить создание сводных семей. Однако дома для них, хоть и в ограниченных количествах, строились еще и в 1860 г. [18]

     4. Дом на две половины (двойной дом). Этот тип домов предназначался для двух семей, каждая из которых по численности работников удовлетворяла требованиям правил 1847 г. Строительство такого дома давало некоторую экономию, так как требовало меньше материалов и работы, хотя каждая половина по вместимости соответствовала отдельному дому, предназначавшемуся семье переселенца. Дом на две половины ставился длинной стороной к улице, был разделен капитальной стеной на две изолированные друг от друга части и имел для каждой семьи по два выхода: на улицу и во двор. [19] Разделительная капитальная стена ставилась на линию границы двух соседних дворов с тем, чтобы каждая половина полностью размещалась на территории двора, отведенного ее хозяину. В таком жилище общими являлись лишь крыша и одна стена. Такие дома строились как с конюшнями (см. ниже "Дом прусского (немецкого) типа"), так и без них. Так называемые двойные дома хотя и давали некоторую экономию, но она не покрывала больших неудобств, сопряженных с соединением двух большей частью многолюдных семей под одной кровлей. Увеличивалась вероятность пожара и убытки от него, от тесноты распространялись "болезни, столкновения и ссоры", в особенности по содержанию чистоты и ремонта домов. Наконец, при улучшавшихся обстоятельствах одного из хозяев, желавшего иметь отдельный дом, бывало весьма трудно, а иногда и невозможно продать соседу свою половину дома или приобрести его часть. [20] Из-за отмеченных неудобств двойные дома строились, так же дома предыдущего типа, ограниченный период.

     5. Дом прусского (немецкого) типа. Немецкие колонисты не восприняли русские крестьянские жилища, построенные по русскому или украинскому образцу. Они выработали свой собственный тип жилища, учитывающий их национальные традиции. Главной особенностью этого типа было размещение жилых и хозяйственных построек под одной крышей с фронтонами, вследствие чего дома являлись длинными. Немецкий тип крестьянского жилища примерно с 1850 г. стал применяться при строительстве домов евреев-земледельцев. Эти дома состояли из жилых помещений (одной или более комнат) и конюшни, разделенных сенями. Отдельные двери со двора в конюшню встречались только у немногих. Чаще всего дверь устанавливалась в стене между сенями и конюшней. Среди домов этого типа в еврейских колониях наиболее распространенным был дом в две комнаты, одна из которых была спальней, а другая - кухней. Порой под общую крышу кроме конюшни помещали и другие хозяйственные помещения, например, амбар. Дома ставились узкой стороной (фронтоном) к улице. Вход в дом находился на длинной боковой стороне. Строительство домов этого типа продолжалось и в XX в., но, как правило, с количеством комнат больше двух.

Карта
Дом прусского типа еврея-земледельца колонии Приютной. 1890 г.

     Этот тип дома был преобладающим в еврейских колониях Екатеринославской губернии. На рисунке показан дом прусского типа в колонии Приютной, имеющий в среднем 9,6 м в длину, 4,6 в ширину и до 2,5 м высоты. При входе со двора в сени противоположная дверь вела в кухню, направо - в первую жилую комнату (залу), налево - в конюшню. Из залы узкая дверь, часто чем-либо завешенная, вела в спальню. Комната эта была очень небольшой, потому что выходящая из кухни варистая печь занимала значительную ее площадь. Из спальни узкий ход вел в кухню. Все помещения, кроме сеней, имели окна. [21]

     6. Дом многокомнатный городского типа. В конце XIX - начале XX вв., благодаря успехам евреев-земледельцев в хозяйственной деятельности, развитию в колониях товарно-денежных отношений и городскому влиянию, их жилище начало постепенно изменяться. Дом еврея-земледельца прошел длинный путь развития от однокомнатных до двух-трех - и многокомнатных с отдельной кухней. В первую очередь на новую ступень поднималось жилье крепких хозяев. На месте устаревших домов, построенных колониальными властями, евреи-колонисты возводили новые дома более прочной и удобной постройки. Эти дома выделялись своим внешним видом: потолки были высокие, окна большие, много комнат, крыши покрывались новыми видами кровельных материалов. В начале XX в. широкое распространение получили трех- и четырех комнатные дома. Хозяйственные постройки были отделены от жилища. Евреи-колонисты часто уходили в города на заработки, что повлекло за собой и более тесное знакомство с городскими бытом, и стремление привнести его черты в жизнь еврейской колонии. В жилище колонистов в первую очередь состоятельных появились элементы, сближающие их культуру с городской. Строительство многокомнатных домов городского типа свидетельствовало, что многие евреи-земледельцы чувствовали потребность в прочной оседлости в своих колониях. [22] Наряду с этим после серии погромов на юге Российской империи, начавшейся в апреле 1881 г. и охватившей также и еврейские земледельческие колонии, и распространением слухов, что их земля будет отнята, евреи-колонисты жили очень тревожно. Часть из них не решалась на строительство новых домов. Евреев преследовала мысль, что их дом будет отобран, разрушен или уничтожен.

     Статистический материал, собранный публицистом Л.М. Бинштоком (Л. Улейниковым) [23], позволяет определить соотношение выделенных типов жилья в еврейских колониях Екатеринославской губернии в 1890 г. Всего в 17 колониях губернии было 825 домов, из них: 22 двойных (2,7%), 61 землянка (7,4%), 72 двухкамерных (8,7%), 93 многокомнатных (11,3%), 577 прусского типа (69,9%). Домов, где проживали сводные семьи, уже не было.

1.3. Материалы, строительство и эксплуатация жилья

Материалы и способы возведения домов евреев-земледельцев были заимствованы у крестьян Юга Украины. На этой территории крестьяне в качестве строительных материалов широко использовали глину, землю, солому, камыш, и др. Эти доступные материалы, а также сравнительно простые способы строительства значительно удешевляли возведения стен и крыш крестьянского жилища. Кроме того, такие дома хорошо держали тепло зимой и прохладу летом. Недостатком домов из таких материалов является необходимость больших свесов крыши для защиты стен от атмосферных осадков и ежегодного ремонта (смазка, побелка, замена элементов крыши).

1.3.1 Стены

     Большинство домов, построенных в еврейских колониях, были глинобитными (от слов "бить глину"), Их стены возводились из глины или из земли, содержащей значительную примесь глины. Строительство такого дома начиналось с сооружения каменного фундамента. После его сооружения готовили вязкую массу - разрыхляли глину или землю, наливали на нее воду и месили ее либо ногами, либо гоняли по ней лошадей, заставляя их топтаться по глине, в которую подсыпали для связности рубленую солому или камыш. На основе вязкой массы в еврейских колониях возводились чамурные, плетневые и из земляного кирпича дома.
     Для вальковых построек из вязкой массы скатывали руками вальки цилиндрической формы длиной, равной толщине стены. Изготовленные вальки укладывали поперек стены. Вальковые дома в еврейских колониях строились в первые десятилетия XIX в., а затем этот способ не использовался.
     При возведении чамурных стен делали передвигаемую по вертикали форму из двух дощатых щитов, скрепленных несколькими поперечными брусками так, чтобы расстояние между щитами равнялась толщине стены. При изготовлении стены форму ставили на намеченное место, ее засыпали доверху сырой вязкой массой, Когда готовая часть стены уплотнялась и отвердевала, бруски из формы выбивали, снимали щиты, снова собирали форму и устанавливали ее на подсохшую часть, возводя таким образом стену выше и выше.
     Стены плетневых строений состояли из деревянного каркаса. Соседние его столбы оплетали гибкими ивовыми прутьями, а иногда и просто соломенными пучками. Промежуток между плетнями заполняли веществом плохо проводящим тепло (сухой торфяной землей, золой и т. п.), и снаружи обмазывали толстым слоем глины.
     Земляной кирпич (сырец, саман, лампач) изготавливали заливом вязкой массы в формы сбитые из досок. Этот кирпич высушивали на воздухе, не подвергая обжигу. Земляные кирпичи укладывали в стены, скрепляя жидкой глиной, а затем обмазывали. [24]

     Строительство казенных каменных домов разрешалось, если оно обходилось ненамного дороже глинобитных. [25] Это условие выполнялось в еврейских колониях Херсонской губернии, в окрестностях которых имелись залежи известкового камня или дикаря. Из камня неправильной формы, который добывался в местных оврагах возводились каменные стены на земляном и глинистом растворе. Стены обмазывались с двух сторон раствором из глины и соломы, а затем покрывали слоем простой глины. Поверх нее следовала известковая побелка. [26] Строительство каменных домов велось начиная с первого переселения евреев на землю. Так, в 1812 г. из 73 домов колонии Нагартав было 51 (70%) каменных. [27] Дорогой пиленый камень использовался очень редко. Из него в колониях строили общественные здания. В еврейских колониях Екатеринославской губернии каменных домов было мало из-за отсутствия местного камня.

     Жженый кирпич (кирпич из обожженной глины) производился на кирпичных заводах, и из-за дороговизны использовался только в строительстве домов у очень зажиточных евреев-колонистов. Более широко он использовался в еврейских колониях Екатеринославской губернии преимущественно для строительства общественных зданий. Жженый кирпич применялся также при устройстве дымовых труб для предохранения домов от пожаров.

     Колонии создавались в местах совершенно безлесных. Лесные материалы возились издалека. Как правило, они поступали с верховьев и притоков Днепра водным путем до днепровских порогов, затем к месту назначения доставлялись на возах. Так, в еврейскую колонию Громоклей лес для строительства возился из Новогеоргиевска (затоплен в 1961 г. после сооружения Кременчугской ГЭС), путь в оба конца составлял 268 верст. [28] Дальняя доставка отражалась на цене дерева. Из-за дороговизны дерева евреи-колонисты не могли позволить себе строить в массовом количестве привычные для них по прежнему месту жительства рубленые деревянные дома. Однако несколько десятков деревянных домов в еврейских колониях все же были построены. Так, в колонии Ефингар в 1810 г. из построенных 39 домов только один был деревянный. [29] Из-за недостатка лесоматериалов, фронтоны домов строились из того же материала, что и стены.

     Соотношение жилья в зависимости от материалов и способов возведения стен домов евреев-земледельцев в 1875 г. было следующим. В еврейских колониях Херсонской губернии было 2134 дома, из них каменных - 983 (46,0%), из жженого кирпича - 3 (0,14%), из земляного кирпича - 564 (26,42%), чамурных - 514 (24,08%) и плетневых - 70 (3,27%). В Екатеринославской губернии было 1025 домов, из них каменных - 6 (0,59%), из жженого кирпича - 32 (3,12%), плетневых - 963 (93,95%) и деревянных - 24 (2,34%). [30] Совсем по-другому выглядит общая статистика для двух губерний. В них в 1875 г. было 3159 домов евреев-колонистов, из них каменных - 989 (31,31%), из жженого кирпича - 35 (1,11%), из земляного кирпича - 564 (17,85%), чамурных - 514 (16,27%), плетневых - 1033 (32,70%), деревянных - 24 (0,76%). В последующие годы происходило постепенный увеличение доли каменных и из жженого кирпича домов.

     Для традиционного крестьянского жилища ХIХ в. были характерны низкие стены. В первую очередь возведение таких стен дешево и менее трудоемко. Низкие стены домов евреев-земледельцев обыкновенно не превышали трех аршин (2,13 м). [31] Большая часть жилья была настолько низка, что серьезно ухудшали и без того тяжелые условия жизни. С ростом благосостояния в конце ХIХ в. евреи-земледельцы стали строить дома с большей высотой.

1.3.2 Крыши

     Вторым после стен важнейшим элементом жилья является крыша. Она наиболее подвержена влиянию различных природных воздействий. Поэтому крыша напрямую влияет на долговечность и надежность дома.

     Земляная крыша дома-землянки - самого примитивного жилья в еврейских колониях - включала перекрытие из жердей или бревен, которое заделывалось связками камыша, сверху засыпалось землей и изнутри замазывалось глиной. Главным недостатком таких крыш было частое протекание, сырость и разрушение дома.

     Самой распространенной в еврейских колониях до середины XIX в. была четырехскатная крыша, покрытая соломой или камышом. Эти материалы имелись в больших количествах в зоне строительства. Солому или камыш связывали в небольшие снопы, а затем плотно укладывали на обрешетку. Для придания крыши огнестойкости и прочности уложенный на крышу материал пропитывался глиной. Достоинствами такой кровли считались дешевизна материала и хорошие изоляционные качества. Однако такая крыша разрушалась дождем и требовала постоянного наблюдения и ремонта. Она была недолговечной и пожароопасной. [32] С началом водворения евреев в Екатеринославской губернии стали сооружаться заимствованные у немцев-колонистов высокие двухскатные крыши усеченными с узких сторон треугольными фронтонами с прорезанными в них окошечками для просвета. Материалом для покрытия такой крыши служили те же солома или камыш. Такая конструкция значительно увеличивала пространство внутри крыши, что позволяло использовать его в качестве чердака. Он, как у немецких колонистов, служил для ссыпки зерна и хранения других запасов, и "тем во многих случаях отменил необходимость устройства особых амбаров или кладовых". [33] Кроме того, в течение всего года на чердаке хранился отдельный набор посуды, который использовали только во время Песаха (Пасха), а потом его снова убирали на чердак. На чердак вылезали по приставленной к нему лестнице из сеней. Учитывая серьезное преимущество крыш с фронтонами, начался процесс их переделки в еврейских колониях Херсонской губернии. Так, к 1865 г. фронтоны были выведены на 1305 домах, из имеемых в Херсонской губернии 2023 домов евреев-земледельцев. В Екатеринославской губернии практически все дома в еврейских колониях имели крыши с фронтонами. [34]

     В первые десятилетия существования колоний к концу зимы и ранней весной, когда корма для скота не хватало, солому и камыш с крыши скармливали скоту. В этом случае дом без крыши стоял до осени, до тех пор, пока созревал новый камыш или после уборки зерна появлялась новая солома. Печальное зрелище, которое представляли собой дома колонистов, стоящие без крыши, описывали многие из тех, кто посещал колонии. В определенном смысле такой дом без крыши долгое время был символом еврейских колоний. [35]

     Наилучшими кровельными материалами считались черепица и железо. Крыши покрытые таким материалом отличались долговечностью и пожаростойкостью. Их недостатком была высокая цена, а черепица требовала еще и прочных стропил с крутым подъемом. [36] В XIX в. это делало черепицу и железо недоступными для подавляющего большинства евреев-земледельцев. В 1890 г. в еврейских колониях Екатеринославской губернии наблюдалось следующее соотношение крыш: с земляным покрытием - 7,2%, покрытых соломой - 88,3%, черепицей - 3,7%, железом - 0,8%. В последующие годы процент черепичных и железных крыш неуклонно рос. В 1925 г. в колониях Большой и Малой Сейдеменухе было примерно 16% железных и в 10,6% черепичных крыш. [37] Подавляющее большинство из них были построены до революции.

1.3.3 Печи и топливо

     С начала водворения во всех домах евреев-земледельцев сооружалась печь с трубой, широко известная как русская. Как правило, она находилась в дальнем левом или правом углу и устьем была повернута к входной двери или к боковой стене. В некоторых домах сени стали теплым помещением, используемым в качестве кухни. Печь при этом оставалась еще в жилой комнате, но устье ее уже было перенесено вместе с очагом в сени. Русская печь играла важную роль в жизни крестьянской семьи. Печь обеспечивала обогрев жилища, приготовление пищи и выпечку хлеба, подготовку корма скоту. На ней спали, сушили одежду и продукты, лечили простуды и т.п. Однако в безлесных степях, где располагались еврейские колонии, остро стоял вопрос топлива. В тех местах не было не только дров, но в иные годы не рос и бурьян, которым топили. В качестве топлива здесь большинство крестьяне использовали кизяк (высушенный навоз перемешанный с соломой). Он был эффективным, дешевым и доступным топливом. Заготавливать кизяк евреи не умели, а, научившись, не могли запасти его на долгую зиму, и потому тяжело страдали от холода. Многие семьи по причине отсутствия топлива оставляли свои холодные дома и жили совместно в нескольких отапливаемых хатах. Заброшенные же дома отсыревали за зиму и разрушались. [38] Те же, кто оставался в холодных домах, дрожа от холода, жались "в хижинах друг к другу, под защитой старых лохмотьев". Тогда они, прежде всего полунагие дети и дряхлые старики, представляли "ужасное невыносимое зрелище". [39] Со временем евреи-колонисты освоили технологию изготовления кизячного кирпича. Ранней весной собранный за зиму навоз перемешивали с соломой и разбрасывали во дворе ровным слоем в 12–15 см. Смочив водой, месили его ногами, трамбовали поверхность и резали лопатой на ровные квадраты-кирпичи по 25–30 см. После просушки кирпичи складывались для хранения. [40] Считалось, что для отопления и приготовления пищи необходимы две кубические сажени кизяка (19,4 куб. м) в год. [41] Широкое использование навоза для топлива значительно уменьшало его использование в качестве удобрения, что отрицательно сказывалось на урожайности еврейских полей.

     Реже кизяка в качестве топлива колонистами использовались солома, камыш и курай. Солома в основном шла на корм и подстилку животным, поэтому на топливо шло небольшое ее количество только в урожайные годы. Камыш употреблялся в колониях, вблизи которых он произрастал. Солома и камыш использовались также для растопки кизяка. Некоторые колонисты отапливали дома кураем. Курай - это однолетнее растение, состоящее из массы растопыренных ветвей. По осени кусты курая высыхают и могут использоваться как топливо. Однако он был очень неудобен для перевозки, скирдования и отопления. Состоятельные колонисты этим топливом не пользовались. [42]

     Наряду с достоинствами, русская печь имела ряд недостатков. Она бы массивна, занимая чуть ли четвертую-пятую часть жилища. Печь сжигала много топлива и быстро охлаждалась. В начале XX в. русские печи в домах евреев-колонистов стали постепенно вытесняться плитой с грубой. Плита имела варочную поверхность с конфорками и встроенную духовку для выпечки хлеба. [43] Дым из плиты шел не прямо в трубу, как в русской печи, а в систему каналов грубы и только потом, отдав тепло стенкам, выходил через трубу наружу. Плита с грубой обладала существенными преимуществами: небольшие затраты стройматериалов, компактность, простота исполнения и эксплуатации.

     В летний период, по примеру украинских соседей, евреи сооружали во дворе под навесом небольшую печь-кабицу, на которой готовили пищу и выпекали хлеб в теплое время года. [44]

1.3.4 Полы

     В домах еврейских колонистов до конца XIX в. все полы, как правило, делались земляными. Земляной пол обычно приподнимали на 20-30 см над уровнем земли, тщательно утрамбовывали и смазывали толстым слоем глины, смешанной с мелко нарезанной соломой. Земляной пол был самым дешевым и доступным. Он очень прост в реализации, хоть и отличается трудоемкостью. Пол можно было сделать своими руками из подручных материалов, не подключая квалифицированных специалистов.

     Земляные полы необходимо было периодически смазывать жидким раствором глины и кизяка. Образовавшийся на полу тонкий слой высыхал в весьма прочную поверхность. Она некоторое время не пылила и не создавала грязи при попадании незначительного количества воды или другой жидкости. При всех своих преимуществах, земляной пол имел существенные недостатки. Он требовал достаточно частого и трудоемкого ухода и был холодным зимой. При отсутствии должного ухода, что случалось в быту довольно часто, земляной пол служил источником грязи, пыли, дурного запаха и сырости. Чтобы полы меньше пачкались и не повреждались, зимой на пол настилали солому, которая к тому же являлась утеплителем, а летом - свежую траву или мелкий песок. Солому, после того как она полежала, впитывала в себя грязь и подсохла, забрасывали в горящую печку и топили ею, а вместо нее приносили новую охапку и разбрасывали по полу. [45]. Сухая солома и трава хотя и отличались доступностью, часто приводили к пожару.

     Деревянный пол был лишен недостатков земляного, но вследствие сложной для того времени технологии изготовления досок и практического отсутствие леса в степной зоне, долгие годы делало его очень дорогим и недоступным. Ситуация стала меняться в начале XX в. Состоятельные евреи-колонисты стали настилать в своих домах деревянные полы. [46] Однако процесс шел медленно. К 1925 г. в еврейских колониях Большой и Малой Сейдеменухе деревянные полы были лишь в 5,6% домов. [47]

     Во многих домах под полом сеней рыли погреба. Дыра погреба в полу закрывалась крышкой. Вход в него осуществлялся по лестнице. Погреб в доме был надежным и удобным местом для хранения урожая (картошка, лук и др.) и различных солений в наиболее выгодных для них условиях. [48]

1.3.5 Потолки

Широко распространенными были камышовые и соломенные потолки. Они состояли из балок, расположенных параллельно по ширине помещения и лежащих концами на противоположных стенах. Перпендикулярно балкам укладывали жерди, а на них клали камыш или солому. Все это замазывали с обеих сторон глиной.

Дом
Дом еврея-земледельца в колонии Львово Херсонской губернии. Фото 2008 г.

До конца XIX в. в еврейских колониях строили дома с низкими потолками. Возведение такого дома экономнее по строительным материалам и работе. В нем было теплее в холодное время года, поскольку невысокое жилье легче отапливать. Порой высота потолка опускалась до 1,7 м. В таком доме мужчине среднего роста приходилось ходить согнувшись. [49] В конце века благосостояние колонистов позволяло строить жилища с высоким потолком. Иногда высота достигала 2,8 м. [50] Такое жилье имело престижный и богатый вид, отличалось хорошей циркуляцией и чистотой воздуха. Уровень жизнедеятельности в таком доме был значительно выше, чем в доме с низкими потолками.

1.3.6 Двери и окна

     Двери в домах евреев-земледельцев как наружные, так и внутренние, большей частью, были сбиты из теса - досок, получаемых из бревен, которые обычно предварительно раскалывались вдоль с помощью клиньев на две части, а затем обтесывались. Часто они были плохо пригнаны и плохо притворялись, кроме того имели щели во всю длину двери. Такие двери не обеспечивали надежную защиту от холода, дождя и снега. Запирались они крючками, железными засовами и деревянными завертками. [51] Для удержания тепла в жилище и препятствия попаданию пыли, грязи с улицы у входной двери устраивался высокий порог. Дверь же, для уменьшения воздействия внешней среды, всегда делалась низкой и узкой. Но такая дверь препятствовала вентиляции жилища. В конце XIX в. двери все чаще стали делать из дюймовой доски и больших размеров, что улучшало их характеристики.

     Отличительной чертой дома еврея-колониста было наличие мезузы, которая прибивалась к косяку двери при входе в дом и в хозяйственные постройки. Это был футляр прямоугольной формы из жести размерами примерно 3 на 10 см, в который был помещен свернутый свиток пергамента с текстом двух отрывков молитвы "Шма Исраэль". При входе в помещение мужчина обязан был к ней приложиться. [52] Евреи-колонисты были убеждены, что этот талисман препятствует злым духам входить в жилище.

     Через двери и окна в холодное время во внешнюю среду уходило наибольшее количество тепла, содержащегося в жилище. Для уменьшения потерь окна в домах евреев-земледельцев устанавливали низкими и узкими. Они были неоткрывающимися, одинарными, наглухо встроенными в стены. Окно представляло собой раму с переплетами, в которых жестко крепились стекла. Такие окна были относительно дешевы. Однако через них проникало мало света, и дом почти все время был плохо освещен. Более зажиточные хозяева изготавливали деревянные ставни на окна. В холодное время года оконные ставни служили для утепления дома, значительно снижая потери тепла через окна, а в жаркое время препятствовали сильному прогреванию помещения. Окна были без форточек. Помещение проветривалось через трубу и двери. Однако этого было недостаточно. Небольшая крестьянская хата, кроме скопления зимой значительного числа людей, а порой и животных (в сильные морозы телят, ягнят, а также кур брали в дом), служила кухней, где готовилась еда, прачечной, где стирали белье, и баней, где мылись, а потому не трудно себе представить качество воздуха в подобных хатах.

     В начале XX в. состоятельные колонисты стали постепенно использовать больших размеров двойные окна с открывающимися створками и форточками. Эти окна обеспечивали улучшение естественного освещения и проветривание жилья. Но процесс шел очень медленно. К 1925 г. двойные окна имелись лишь в 4,2%, форточки лишь в 4,6%, а открывающиеся окна имели 27,4% домов. [53] Показатель освещения, определявшийся отношением площади окон к площади пола, по санитарной норме должен был быть не ниже 0,1. Освещение в еврейских колониях в пределах нормы наблюдалось лишь в 4,7% домов, в 95,3% домов естественное освещение было ниже нормы. Картина печальная, если особенно помнить о длительном осенне-зимнем периоде. [54]

Служащие
Вид части усадьбы и дома колониста-земледельца колонии Горькая. 1904 г.

1.3.7 Качество строительства

     В ведомствах, принимавших участие в переселении и в обустройстве переселенцев, царили непрофессионализм, неразбериха и несогласованность. Выделенные средства разворовывались и не использовались по назначению. Большие злоупотребления и ошибки властей обусловили низкое качество строительства казенных домов, которое тяжело отразились на жизни евреев-колонистов в первые годы их обустройства на новом месте.

     Для оценки качества построек рассмотрим историю строительства домов для евреев-земледельцев Екатеринославской губернии. Сроком сдачи домов нескольких колоний было назначено 18 декабря 1846 г. Между тем при приближении этой даты из-за не поступления денег, было начато строительство лишь 11 домов. Заготовленные материалы и произведенные работы были "крайне ненадежными; дома устраивались из сырого, мерзлого леса в 20-градусный мороз". Такие дома, как считали специалисты, не могли "служить для жилья даже на самое непродолжительное время", так как при наступлении жары и ветров они бы неминуемо разрушались. Однако администрация, не обращая на то внимания, заботилась только о скорейшем окончании построек. К концу февраля 1847 г. в колониях насчитывалось уже 117 недостроенных домов, размещенных на низком месте без фундамента. "Едва ли когда-либо были возведены подобные постройки для жилья людей,- писал смотритель колоний барон Штемпель колониальным властям,- относительно непрочности оных, худших нельзя произвести". Сырость проникала в стены, и дома стали разрушаться еще до вселения в них. Но за неимением лучшего, колонисты вселялись в эти дома. В донесении колониальным властям от 15 февраля 1849 г. сообщалось, что в 189 плетневых домах "переселенцы терпят большие бедствия от холода и сырости, появилась цинга. 83 дома превратились в одни переплеты из мелкой драни, в 29 домах разрушились печи, в 18 - повалились трубы... в потолках оказались дыры, в которые дует ветер и валит снег". Колонисты жили почти на открытом воздухе. Последствия были самые плачевные. Не было дома, в котором не оплакивали бы умерших родителей или детей. Из 1709 переселенцев умерли 354 человек. Вместо колоний переселенцы основывали кладбища. В этих условиях они стали убегать из колоний массами. [55], [56], [57]

     Многочисленная местная администрация не столько заботилась о развитии порученного ей дела, сколько о своих личных интересах. Огромные суммы, отпускавшиеся на хозяйственные нужды колоний, проходя через различные административные инстанции, достигали своего назначения в самых минимальных размерах. [58] Наиболее отличившимся масштабами воровства бы управляющий еврейскими колониями Херсонской губернии отставной подполковник М. Демидов. Наибольший доход ему приносило строительство домов колонистов. На каждый дом было отпущено 600 руб. Демидов, который в начале 1840-х гг. соединил в своем лице подрядчика, приемщика, водворителя и управляющего колониями, лепил дома из глины со слабым лесом, отчего они ему обошлись по 100. Только на постройке одного дома Демидов зарабатывал по 500 руб., а домов по его технологии было выстроено 631. Домики постройки Демидова колонисты получили в "несоответствовавшей назначению прочности". Через три года многие дома имели вид развалин. Злоупотребления Демидова были чрезмерными, и он был привлечен к уголовной ответственности. [59], [60], [61]

     Даже при ограниченном воровстве качество домов, построенных для переселенцев, было низким. Многие годы они не ремонтировались и представляли большие неудобства для проживающих. Но люди в те времена были неприхотливы и привыкли довольствоваться малым. Лев Троцкий, 1879 г. рождения, сын еврея-земделельца Давида Бронштейна, провел свои детские годы в "земляном домике". Крыша его "была соломенной, с бесчисленными воробьиными гнездами в застрехе. Стены снаружи давали глубокие трещины, и в этих трещинах заводились ужи. Их иногда принимали за гадюк, лили в щели горячую воду из самовара, но безуспешно. В большие дожди низкие потолки протекали, особенно в сенях: на земляной пол ставили чашки и тазы. Комнаты были маленькие, окна подслеповатые, ... полы были глиняные и плодили блох". Став состоятельным землевладельцем Бронштейн заменил свою землянку "большим кирпичным домом под железом". Но произошло это, когда Льву подходил уже 17-й год. [62]

1.4 Интерьер дома

1.4.1 Интерьер однокомнатного дома

Жилье, состоящее из одной, единственной комнаты, было одно из самых массовых в быту евреев-земледельцев. Это комната могла находиться в двухкамерном доме, в землянке, в доме прусского типа и т.д. Единственная комната сочетала в себе функции кухни, спальни, гостиной и даже детской. Интерьер этой комнаты во многом совпадал с интерьером однокомнатной украинской хаты. Его составляли печь, настил для сна или кровать, стол, лавки, сундук для хранения белья, одежды, приданного для дочерей и т.д., полки для посуды и другие предметы домашнего обихода. Чем больше был достаток в семье, тем больше в доме было сундуков и предметов домашнего обихода. Типичным был следующий вариант интерьера. У задней стены направо от двери в углу находилась печь. У печи стоял печной инструмент, который всегда должен был быть под рукой (кочерга, совок, ухват и др.) Слева вдоль задней стены примыкал к печи опиравшийся на четыре врытых в землю столбика помост из досок (своего рода кровать), где спала супружеская чета. Позже в эту нишу стали устанавливать настоящую кровать. Она представляла собой две деревянные спинки, скрепленные рамой из брусьев, на которую настилали доски. Стоящий поперек комнаты рядом с кроватью шкаф или просто занавеска вместе с печью частично отделяли от общего пространства спальный уголок хозяев. Около кровати висела люлька для младенца. По диагонали от печи, в правом от входа углу стоял обеденный стол. Около него вдоль стен располагались прикрепленные к ним лавки, стоящие на столбиках. Лавки были довольно широкие (0,5-0,6 м) и изготавливались из толстых цельных досок. На них сидели члены семьи и гости во время трапез, а ночью на них спали дети, постели которых днем убирались. С двух других сторон к столу приставляли короткие и более узкие переносные лавки. Широкие лавки крепились также на стенах справа от входа. Над ними обычно устраивались полки для посуды и прочих вещей. Напротив устья печи у лавок стоял кухонный стол. Еврейские религиозные законы запрещали готовить одновременно мясные и молочные продукты. Поэтому для приготовления мясных блюд использовали специальную доску, которую клали на кухонный стол. Во время приготовления пищи на лавки ставили чугунные казаны, ведра с питьевой водой и др. Тут же стояла кадка с помоями. К потолку над устьем печи была прикреплена деревянная жердь, чтобы просушивать одежду. Другая жердь крепилась под потолком над кроватью. На ней вешали домашнюю одежду. Небольшое пространство однокомнатного дома было организовано таким образом, что в нем располагалась довольно большая семья в семь-восемь человек. Это достигалось благодаря тому, что каждый член семьи знал свое место в общем пространстве днем и ночью. [63], [64] Не все евреи-колонисты имели амбары для хранения зерна, поэтому после сбора урожая часть колонистов хранили зерно дома в мешках или насыпью прямо на полу. Это ухудшало условия проживания, так как уменьшало жилой объем и площадь. С большей или меньшей скоростью количества зерна уменьшалось, по мере реализации его на рынке и собственного потребления. [65] Домов с одной, единственной комнатой в еврейских земледельческих колониях Екатеринославской губернии в 1890 г. было 24,4%. В конце века они стали считаться признаком бедности.

Традиционное жилище еврея-колониста отличалось некоторыми особенностями. Соблюдая еврейскую традицию, на восточной стене комнаты евреи вешали вышитую или нарисованную картину "Мизрах" (буквально - "восток", принятое у европейских евреев условное наименование направления к Храмовой горе в Иерусалиме, куда следует обращаться лицом во время молитвы). Входящему в комнату еврею, не требовалось спрашивать расположения стран света, а, глядя на картину, он сразу переходил к молитве. Кроме того, в память о разрушении Иерусалимского храма в комнате оставлялся непобеленным или неоштукатуренным участок стены. Типичной чертой жилища евреев были висевшие на стенах обычно закоптелые портреты различных еврейских знаменитостей и цадиков (в иудаизме набожный и благочестивый человек, духовный вождь). Видное между ними место занимал портрет сэра Мозеса (Моше) Монтефиоре (один из известнейших британских евреев XIX в., финансист, общественный деятель и филантроп). Редкий еврей не имел его. Не последнее место занимал также и портрет барона Мориса фон Гирша (еврейский меценат, создавший благотворительные фонды для развития образования среди евреев). [66] Почти во всех домах еврейских колоний над дверью висела небольшая полочка с книгами священного писания и молитвенниками. [67] Особое внимание уделяли подсвечникам и свечам. Они были непременным атрибутом любого еврейского дома вне зависимости от благосостояния его хозяев.

1.4.2 Интерьер многокомнатного дома

     В 1845 г. в 15 еврейских земледельческих колониях Херсонской губерyии было 1495 дворов, в которых жили 1661 семей. В этих дворах было всего 40 "в 2-3 комнаты домов, устроенных колонистами на собственный счет" (примерно 2,5% от всех домов в колониях). [68] Анализ статистических данных показал, что через 45 лет, в 1890 г., домов с двумя и более комнатами и отдельной кухней в еврейских земледельческих колониях Екатеринославской губернии было уже 75,6% (двухкомнатных - 47,5%, трехкомнатных - 16,2%, четырехкомнатных - 7,7%, пяти и более комнат - 4,2%). [69] Больше всего комнат было в домах прусского типа и многокомнатных домах городского типа. С каждым годом многокомнатных домов становилось все больше. В них функциональные зоны единственной комнаты были выделены в отдельные помещения.

     При любом количестве комнат обязательно выделялась в самостоятельное помещение кухня, где готовили, а порой и ели пищу. В кухне размещалась русская печь либо плита с грубой; полки, ящики и шкафы для хранения домашней утвари; кухонный стол или столы для приготовления пищи. Запрет на смешивание мясного и молочного настолько строг, что евреи-колонисты держали дома отдельную посуду, кухонные принадлежности, полотенца и столовые приборы для мясных и молочных блюд. Хранить и мыть их тоже положено раздельно. Для молочных и мясных продуктов имелось два стола или один стол с дополнительной доской для молочной пищи. Процесс приготовления пищи требовал определенной осторожности и хорошей организации, чтобы мясная и молочная еда не смешивалась и не проливалась одна в другую.

     Важным помещением в доме являлась супружеская хозяйская спальня. Она использовалась супружеской парой для отдыха, сна и уединения. Еврейским законом супругам запрещено в критические женские дни спать вместе. Поэтому предпочтительным было наличие в спальне двух кроватей, одна из которых, когда это требовалось, отодвигалась от другой. В тех же спальнях, где была двухспальная кровать, в эти дни мужу приходилось искать для сна другое место. Даже у самых бедных евреев, на кроватях лежали пуховые перины и подушки, сложенные, как у соседних немцев-колонистов. [70] Хозяйки гордились обилием постельных принадлежностей. В спальне супружеской четы часто возникала необходимость устройства спального места для грудного или малолетнего ребенка. Для этого использовались подвесные люльки и люльки на дугообразных ножках.

     При отсутствии в доме других комнат оставшуюся площадь занимала общая жилая комната. Она была самой большой по размеру, использовалась как столовая, как место для приема гостей, занятий, отдыха и сна членов семьи. Ее интерьер был похож на интерьер той части однокомнатного дома, которая осталась после выделения в отдельные помещения кухни и спальни. С годами общая жилая комната все больше приобретала мещанский вид.

     В домах с большим количеством комнат имелась кухня, столовая, одна или несколько спален и обязательно зал. Интерьер столовой включал стол, вокруг которого расставляли табуреты или "венские" стулья. Зал - самая большая комната в доме - практически заменила общую жилую комнату. Его обставляли по-городскому.

1.4.3 Предметы интерьера конца XIX - начала XX вв.

     Традиционное убранство жилища евреев-колонистов конца XIX – начала XX вв. формировалось под воздействием развивавшихся в колониях капиталистических отношений и под влиянием городской, по преимуществу, мещанской культуры того времени. Значительная часть евреев в поисках работы отправилась в близлежащие города, но не теряла связи с родственниками оставшимися в колониях. Проживание выходцев из колонии в городах повлекло за собой и более тесное знакомство с городскими бытом, и стремление привнести его черты в колониальную жизнь. Колонисты, в первую очередь зажиточные, стали обзаводиться мебелью и предметами интерьера, купленными в местных мастерских, лавках, на ярмарках или привезенными из городов. В обиходе более состоятельных семей евреев-колонистов стала распространяться передвижная мебель: столы, стулья, кровати, шкафы, комоды, деревянные диваны и т.д. В их домах появились занавески на окнах и дверях, коврики, зеркала, скатерти на столах, комнатные цветы и прочая обстановка, распространенная в то время в среде городского мещанства.

     В освещении жилищ к концу XIX в. наблюдался явный прогресс. Прежде использовался старинный способ освещения лучинами (тонкая длинная щепка сухого дерева) и каганцами. Последние использовались чаще. В блюдце наливали подсолнечное масло или иной какой-нибудь жир. Сворачивали из ваты или тряпицы фитиль окунали его в жир и зажигали. В освещающий комнату каганец надо было частенько подливать масло, а это было накладно, поэтому спать ложились рано. [71] В конце XIX - начале XX вв. евреи-колонисты, сначала зажиточные, стали приобретать керосиновые лампы со стеклом, которые значительно удешевили и улучшили освещение жилья. Они подвешивались к потолку либо устанавливались на столе.

     Еще одним предметом прогресса, появившемся в доме еврея-колониста, являлись настенные часы с маятником. Они получили простое народное название "ходики" за мерное постукивание (ход) часового механизма. До этого события ориентироваться во времени приходилось по восходу и заходу солнца, петушиному крику, размеру тени и др. Искусство пользоваться часами-ходиками состояло в умении регулярно, примерно раз в сутки, подтягивать цепочку с гирей, и, главное, установить по солнцу стрелки так, чтобы они давали хотя бы примерную ориентировку во времени. Овладели этим искусством евреи-земледельцы не сразу. Долгое время точность таких часов была на низком уровне.

     В конце XIX в. предметом домашнего обихода стала швейная машинка. До ее появления профессиональные портные, которых в еврейских колониях было много, и женщины-домохозяйки, изготавливавшие для семьи элементарную одежду и постельное белье, шили при помощи иголки с ниткой. Появившиеся в России в продаже доступные для состоятельных крестьян швейные машинки "Зингер", отличались по сравнению с ручным шитьем высокой производительностью и качеством строчки. Они быстро завоевали популярность у населения. В 1890 г. в 17 еврейских земледельческих колониях было восемь швейных машинок (в среднем одна машинка на 94 хозяйства). Это было только начало. Затем их количество резко возросло.

     По убранству жилища можно было безошибочно определить материальное положение жильцов. В конце XIX - начале XX вв. керосиновая лампа, настенные часы и швейная машина "Зингер" стали в еврейских колониях символами достатка и благополучия.

1.5 Обеспеченность жильем

     В жизни каждого человека наличие и качество жилья играет важнейшую роль. Жилищные условия населения оказывают значительное влияние на физическое и психическое здоровье населения, на бодрость и работоспособность личности. Ввиду отсутствия единого обобщающего показателя обеспеченности жильем приходится опираться на целый ряд статистических показателей, отражающих различные стороны этого понятия. Статистические данные, собранные Л.М. Бинштоком в 1890 г. в еврейских колониях Екатеринославской губернии, [72] позволяют вычислить следующие характеристики:
     1. Количество хозяйств (дворов), не имевших жилья, было 23 из 749 (3,07%) Значительная часть из не имевших жилья потеряла его из-за пожаров.
     2. На одно хозяйство в среднем приходилось 1,13 жилых построек. В одном хозяйстве порой находились два или более домов. Для этого было две основных причины. Во-первых, с ростом благосостояния хозяева строили рядом со старым домом (обычно землянка или маленький дом с одной комнатой) новый более благоустроенный дом. Во-вторых, второй дом строился для взрослых родственников, например для сына, для брата и т.п. Примерно в это же время в соседнем Елисаветградском уезде Херсонской губернии в среднем на одно хозяйство приходилось 1,04 жилых построек. [73]
     3. В еврейских колониях губернии было 847 жилых построек, в которых проживали 928 семей, в среднем на одну семью приходилось 0,91 жилой постройки. В колониях были дома, в которых жили вместе две или даже три семьи.
     4. В одном доме в екатеринославских колониях проживало 6,07 человека. В середине XIX в. в среднем в одном доме в херсонских колониях проживало до 9, в екатеринославских - до 10 человек. [74] За прошедшие 40 лет жилищные условия евреев-колонистов значительно улучшились.
     5. Целый дом или более занимали 652 семьи (70%).
     6. В среднем один дом имел 2,2 жилых комнаты.
     7. В одной комнате жили в среднем 2,76 человека.

     Несколько другими были характеристики обеспеченности жильем в Херсонской губернии на конец 1890-х гг. Из общего числа семейств евреев-земледельцев губернии 89,3% проживали в собственных домах, а 10,7% - в наемных. 65,7% семейств занимали по целому дому, 34,3% - часть дома. На одну семью приходилось 2,76 комнаты - число довольно значительное. По этому показателю евреи-земледельцы Херсонской губернии значительно опережали евреев-земледельцев Екатеринославской губернии. [75].

     Данные о площади жилья колонистов практически отсутствуют. Известно только, что в середине XIX в. существовало указание властей, "чтобы в жилой части дома на каждую наличную в водворенном семействе душу, не исключая и малолетних, приходилось не менее двух кубических сажен воздуха", [76] что соответствует 19,43 куб. м. Для удовлетворения этого требования, при высоте помещения в одну сажень (2,1336 м), на каждого человека должно было приходиться не менее 9,19 кв. м. площади. Достаточно высокий показатель. Однако на практике в дом селили намного больше людей, чем это было предусмотрено нормой. За счет этого средняя площадь на одного человека уменьшалась в два или более раза.

     Посетители еврейских колоний в конце XIX в. отмечали, что дома еврейских колонистов "далеко опережают городских ремесленников-евреев, проживающих в тесноте и большой скученности". [77] У себя дома еврей-земледелец жил также в более благоприятной обстановке, чем большинство соседних крестьян. Хата его была просторнее. [78]

1.6 Содержание жилья

     Содержание жилья в еврейских колониях включало его ремонт и уборку. Мелкий ремонт евреи-колонисты, как правило, делали самостоятельно. Чаще всего приходилось ремонтировать стены и полы сделанные из глины. Они были очень непрочны и требовали постоянной подмазки, а стены еще и побелки. У многих колонистов не было средств на большой ремонт старого или постройку нового дома. Поэтому весомое количество евреев-колонистов жило в старых ветхих домах. Обработка вышеупомянутых статистических данных М. Бинштока показывает, что в 1890 г. в еврейских колониях Екатеринославской губернии таких домов было 14,4%. Каждый седьмой дом оценивался как "плохой". Состояние дома выступало верным показателем хозяйственного состояния семьи еврея-колониста. Плохой дом был первым признаком бедности. 56,4% жилья имела оценку "порядочное" (удовлетворительное), а 29,2% - "хорошее".

     Значительно меньше средств тратилось на поддержание жилища в чистоте, но уборка требовала времени и больших физических усилий прежде всего в тесных домах бедняков. Однако еврейский закон требовал обязательно подготовить дом к субботе и праздникам.

     Религиозные правила требовали от евреев более тщательной подготовки к субботе, чем христианские правила - к воскресенью. Непременным условием подготовки является уборка дома. Евреи-колонисты проводили ее заранее, в четверг или в пятницу утром, так, чтобы вовремя закончить все приготовления перед наступлением субботы. В качестве подготовки к субботе, должным образом наводили порядок в доме: раскладывали по своим местам вещи, мыли окна, убирали пыль, подметали и мыли полы, покрывали стол красивой скатертью, застилали кровати и т.д. Это обязательное условие быта евреев-колонистов входит в необъяснимое противоречие со свидетельствами некоторых авторов о том, что грязь в домах еврейских колоний доведена "до чудовищных размеров. Попадались хаты, в которых не было возможности остаться более нескольких минут". [79] Но были и другие авторы, которые считали, что дом еврея-земледельца чище, чем хата большинства соседних крестьян. [80]

     Чистота в доме была важным фактором, влияющим на заболеваемость и эпидемии. Евреи страдали от них меньше, чем их соседи-неевреи. Этому способствовали прежде всего законы соблюдения субботы, перед которой убирали начисто дом, все основательно мылись и надевали свежую одежду. Меньшее число заболевших среди евреев во время эпидемий было известно в Европе еще в средневековье, тогда это часто навлекало на них обвинения в колдовстве и нападения черни на еврейские общины. [81]

     Генеральная уборка в домах евреев-колонистов, как правило, проводилась два раза в год (примерно раз в полгода) - весной на Песах и осенью на Рош-а-Шана (Новый год). Весенняя уборка перед Песахом была самой важной, какую только можно себе представить. После зимы все проветривалось. Комнаты белили, полы земляные мазали. Скатерти, занавески, салфетки стирали и тщательно гладили. Бочки, ведра, кружки, кухонные горшки, кастрюли выжигали или обдавали кипятком. Все, что было в доме, подвергалось обработке. У всех колонистов была пасхальная посуда: столовая, чайная, рюмки, ложки, вилки, ножи и т.д. Накануне ящики с пасхальной посудой распаковывали, мыли и пользовались ею в течение восьми суток. После Песаха посуду эту складывали назад в ящики и хранили до следующего года. [82]

1.7. Пожары и страхование жилья

     Большой проблемой для еврейских колоний, как и для большинства соседних сел и деревень, была пожарная безопасность. Соломенные либо камышовые крыши, стога сена и половы на токах, в закромах и прочие горючие материалы повсюду способствовали возникновению пожаров. Самой распространенной их причиной было неосторожное обращение с огнем. Статистика свидетельствует, что большая часть пожаров в колониях возникала по вине колонистов, не знавших правил пожарной безопасности или безответственно относящихся к их выполнению. Пожары возникали часто, но благодаря тому, что между домами было достаточно большое пространство, а большинство домов были каменными или земляными, огонь не распространялся на всю колонию. Нет ни одного известия о массовых пожарах, но об одиночных пожарах упоминается достаточно часто. К примеру, заметка 1903 г. о пожарах в колонии Новоберислав сообщала: "С наступлением лета у нас в колонии наступает период пожаров. Не успели мы забыть о двух пожарах, которые были два месяца тому назад, как вчера вспыхнул новый пожар. Сгорели: дом, чурки, конь и почти все домашнее имущество. Небрежное отношение колонистов к бедствию своего ближнего и примитивные средства борьбы с огнем, которые применяются у нас, вынуждают нас напомнить, что можно за небольшие деньги приобрести приказу коня и несколько бочек для воды (брандспойт, правду сказать, у нас есть). Следует лишь захотеть власть имущим нашей колонии, как средства на все это необходимое найдутся". Не прошло и двух недель, как тот же автор отмечал: "Не успели мы избавиться от тяжелого впечатления, которое оставил пожар у колониста Тоне, как снова новое бедствие. 4 апреля у одного из лучших хозяев колонии М. Гольдштейна, от неизвестной причины запылала конюшня. Ветер был сильный и, как глазом моргнуть, вся крыша была охвачена пламенем. Немедленно вспыхнул и сопредельный сарай, в котором хранилось почти все имущество Г. Ветер дул в сторону тока, и от искр, которые летели, занялась солома, а за ним и половник. Горючего материала было много, и пожар приобрел такие грандиозные размеры, что вся колония была охвачена ужасом". [83]

     В казенных селениях, находившихся под управлением Министерства государственных имуществ Российской империи, "существовало полезное обязательное взаимное от огня страхование строений, причем на этот предмет взималось по 4 коп. с души в год". Для создания евреям-земледельцам возможности получать необходимые в пожарных случаях пособия, то же Министерство, в ведении которого находились также еврейские земледельческие колонии, в 1854 г. распространило правила взаимного страхования и на еврейские колонии. [84]

     В конце XIX в. система страхования в еврейских колониях покрывала потери, не превышающие 400 руб. Поэтому оценка здания не должна была быть выше этой суммы. С каждого рубля оценки с владельца дома взималось полкопейки, таким образом сумма годового страхования жилья не превышала двух рублей. При такой системе страхования зажиточные колонисты рисковали больше средних и бедных хозяев, так как дома первых стоили в разы больше 400 руб. Каждый случай пожара расследовался руководством колонии и составлялся соответствующий акт. В нем указывалась сумма понесенных убытков. Для ее проверки во главе как правило чиновника уездной полиции собиралась оценочная комиссия в составе 10-12 человек, избираемых из поселенцев смежных колоний или деревень, которые совместно со сходом колонии окончательно устанавливали размер вознаграждения, подлежащего в уплату пострадавшему. Об этом составлялся протокол, который поступал в страховую компанию, выжидая очереди своего погашения. В конце концов за имущество, стоившее 600-700 руб., пострадавший через год, два, а иногда и пять лет получал 300 руб. [85] Несмотря на то, что выдаваемая страховая сумма не покрывала убытки и выдавалась с большой задержкой, все же она помогала восстанавливать погоревшее жилье.

     В 1885 г. в 22 еврейских земледельческих колониях Херсонской губернии было 18 пожаров, а 17 колониях Екатеринославской губернии - 8. В херсонских колониях убыток составил 5763 руб., а в екатеринославских - 8920 руб. Было выдано из страхового капитала в возмещение этих убытков херсонским колониям 1272 руб. (22,1%), а екатеринославским - 2010 руб. (22,5%). [86]

     За 1914 г. пожаров в колониях было 30 в 32 дворах, сгорело и повреждено пожарами 49 строений, застрахованных в 8113 руб., за которые выдана денежная компенсация в размере 1811 руб. 71 коп. (22/3%). [87] За прошедшие с 1885 г. 30 лет процент денежной компенсации не изменился.

2. Двор (усадьба)

     Колонист при водворении получал в свое распоряжение не только дом, но и двор, представляющий собой прилегающий к дому прямоугольный участок земли. Участок как правило имел площадь в одну десятину, при 80 сажень (170 м) длины и 30 - ширины (64 м). [88] Одна из коротких сторон участка была обращена к улице, а длинные примыкали к соседним дворам. При входе во двор располагался дом колониста, как правило, обращенный узкой стороной к улице.

     Двор предназначался для сооружения на его территории хозяйственных построек (конюшен, коровников, сараев, амбаров и т.п.), молотьбы, установки скирд соломы, посадки огородов, деревьев и пр. Такой участок земли при доме в широком смысле назывался хозяйством. В нем продолжалась повседневная жизнь евреев-колонистов за пределами дома.

     Состояние дворов евреев-земледельцев, больше чем что-либо другое, подвергалось нареканиям со стороны колониальных властей и многочисленных ревизоров. Они писали, что в еврейских колониях преобладали усадьбы из одного только жилого дома, вокруг которого не было ни изгороди, ни помещения для скота, ни хозяйственных построек, ни грядки для овощей или хотя бы одного дерева или куста. [89] Примерно так же выглядели дворы крестьян соседних деревень, однако хозяйство еврея-земледельца оценивалось по особой шкале.

     Наличие или отсутствие необходимых построек зависело от степени экономической состоятельности хозяйства. У разных категорий колонистов состояние двора с хозяйственными постройками отличалось. У зажиточных крестьян имелись отдельные помещения для разных хозяйственных нужд и изгороди. Бедные, которых было большинство, не имели средств на их сооружение, для хозяйственных нужд они использовали только одну постройку. В конце XIX в. у евреев-колонистов Херсонской губернии было около полутора (1,43) надворных строений. При этом в счет входили конюшни, амбары, погреба, половники (сараи для хранения корма) и не включались навесы и загоны. Первоначально дворы колонистов совсем не огораживались. Пользуясь этим, пешеходы часто ходили не по улицам, а огородами. Со временем в колониях стали появляться заборы. Дерево в колониях было дорогим материалом, поэтому использовать его для строительства заборов было невыгодно. Для сооружения оград в основном использовали камыш, ветви и прутья деревьев и кустарников. В некоторых колониях, где имелись месторождения, для сооружения заборов использовали бутовый камень. Так, в колониях Большой и Малый Нагартав камня было вдоволь, вблизи находилась каменоломня. Камень связывался глиной или земляным раствором, а порой его клали без связки. Дворы бедняков совсем не огораживались, а лишь окапывались неглубокой канавкой. Со временем последние почти сравнивались с поверхностью, представляя собой лишь следы границ. [90], [91]

План двора состоятельного колониста. 1870-е гг.
Длина - 170,7 м (80 саж.), ширина - 64 м (30 саж.)
1. Жилье - 95,6 кв. м. 2. Хлев - 81,9 кв. м. 3. и 4. Передний и задний дворы - 1597,7 кв. м.
5. Въезд на гумно - 409,7 кв. м 6. Гумно (место для молотьбы и хранения скирд) - 2731,3 кв. м.
7. Въезд во двор - 54,6 кв. м. 8. Сад - 163,8 кв. м. 9. Огород - 5790,4 кв. м. Итого - 10925 кв. м или одна десятина.

     В одном дворе могли жить несколько семей, связанных родственными отношениями, например, родители и женатый сын (сыновья), женатые братья после смерти родителей и т.п. Эти семьи могли жить под одной крышей или в нескольких отдельных жилых домах.

     Важной проблемой в быту евреев-колонистов было обеспечение водой. В местах расположения многих еврейских колоний водоносные слои размещались на большой глубине. Копать колодцы на большую глубину отдельному колонисту в своем дворе было не под силу. Поэтому питьевую воду брали в глубоких общественных колодцах, вырытых совместными усилиями при колониях. При отсутствии таковых в колониях или наличии в них воды низкого качества, ездили в соседние населенные пункты, порой за много верст. Кроме дефицитной питьевой воды, в хозяйстве нужна была вода, чтобы помыться, выстирать одежду, напоить скот и т.п. Для таких целей во дворах рыли колодцы (бассейны), где хранили наливную не питьевую воду - дождевую и талую снеговую. Приходилось запасать ее на месяцы вперед. Когда такая вода кончалась, воду бочками возили из водоемов (рек, ставков и т.п.) и заливали в бассейны. В начале XX в. 80% дворов евреев-колонистов Екатеринославской губернии имели бассейны. [92]

     Излишне говорить, что в домах не было туалетов. Естественные потребности, как правило, удовлетворялись в конце двора под открытым небом, в канаве, которая отделяла двор от поля. Однако к концу ХІХ в. небольшие, построенные из чего попало будочки с неглубокой выгребной ямой и несколькими брусками и дощечками в виде "насеста" над ней стали появляться на задах дворов колонистов или на огородах.

     Большой период времени и евреи-земледельцы, и крестьяне не придавали значение тому, что зеленые насаждения дают не только тень и прохладу, но служат защитой от сухих и знойных ветров, освежают воздух, сохраняют влагу и препятствуют распространению пожаров. До 1847 г. лесные плантации в еврейских колониях не были известны. С осени этого года колонисты только начали [93] сажать у себя во дворах деревья, но в большинстве случаев все эти попытки оканчивались неудачей. Их причиной было незнание сельского населения, как обращаться с деревьями, особенно с фруктовыми. Они не умели ни посадить, ни вовремя полить растение, ни ухаживать за ним в случае, если оно примется. Наряду с незнакомством с основными требованиями садоводства, успехам последнего сильно вредил "дикий" взгляд крестьян, что все плодоносящие деревья составляют не частную, а общественную собственность. Пользование плодами чужих деревьев, по понятиям того времени не расценивались как кражи. Поэтому крестьяне, имеющие сады, должны были постоянно вести упорную борьбу с набегами прежде всего детей и подростков. [94] В неблагоприятных условиях степей древесные насаждения в колониях развивались плохо. Мешали сильная жара, ветры, засухи, отсутствие воды для полива в летнее время и бесснежье в зимнее. Растения уничтожались также домашними животными. В большинстве дворах "торчали лишь голые прутики". [95] Жилые дома были построены несколько отступя от улицы, так что между последней и домами оставлялось место для небольшого палисадника. Сельским начальникам еврейских колоний ставилась задача наблюдать, чтобы эти места непременно засаживались деревьями, всегда содержались в исправности и чистоте и были как сады и огороды, имеющиеся во дворах земледельцев, достаточно ограждены от скота. [96] В результате воздействия властей в колониях Херсонской губернии в 1847 г. средствами самих колонистов были устроены палисадники при 642 домах, что составляло 41% от всех домов колонистов. [97] Однако через некоторое время большинство этих палисадников пропало. Большое внимание евреи-земледельцы стали уделять посадке деревьев с 1890-х гг. Во всех 17 колониях Екатеринославской губернии посадка деревьев во дворах евреев-земледельцев была начата весной 1892 г. В течение полутора лет было посажено 96 214 деревьев. [98]

Карта
Усадьба и дом еврея-земледельца колонии Межирич. 1904 г.

Существенных результатов в деле благоустройства дворов удалось добиться лишь к концу ХІХ в., когда экономическое положение колоний стало достаточно стабильным и благополучным. Надворных строений у колонистов было в среднем около полутора (1,43) на хозяйство. В счет входили конюшни, амбары, погреба и т.п., но включались навесы и загоны. Сторона двора, выходящая на улицу, ограждалась деревянными или каменными заборами. Между домом и уличным ограждением разбивался палисадник. У хороших хозяев в них произрастали плодовые деревья, а также кустарники (крыжовник, малина, роза, смородина, шиповник), цветы и всякие пряности к столу. Часть двора от 25 до 33% отходила под дом, хозяйственные постройки и прилегающую к ним территорию, а остальное использовалось или как огород, или просто засевалась хлебом. На огородах разводили прежде всего картофель, затем свеклу, лук, огурцы и пр. [99], [100] В ХХ в. обустроенная усадьба стала предметом гордости евреев-колонистов.

3. Колонии

     При устройстве первых еврейских колоний возникал вопрос о приблизительных размерах этих поселений. Малые колонии, безусловно, представляли большие удобства для ведения хозяйства, так как давали колонисту возможность иметь землю под рукой и не тратить время на долгие переезды к своему участку. Но тут возникал ряд проблем. Бедность и малочисленность еврейских колонистов не позволяли содержать колониальное начальство, синагогу, раввинов, воздвигать общественные здания и выполнять различные повинности. Эти проблемы устранялись лишь при увеличении числа плательщиков, а, следовательно, и размеров колонии. Поэтому предпочтение было отдано большим колониям перед малыми, и средний размер колонии был установлен в 75 семейств. [101]

     Все еврейские земледельческие колонии строились согласно планам, утверждаемым колониальными властями и губернским начальством. Еврейские поселения возводились и застраивались по образцу немецких колоний. Основным принципом застройки была линейная планировка. Колонии строились в основном с одной прямой и широкой улицей, по обеим сторонам которой тянулись еврейские дворы. Улица имела ширину 30-40 м. Такая ширина, во-первых, в случае пожара не позволяла огню легко перекинуться с одного дома на другой и во-вторых, улучшала проходимость во время распутицы. Власти требовали, чтобы под постройку новых общественных зданий отводились участки "в приличном и безопасном от пожаров месте". Протяженность улицы зависела от количества дворов в колонии и порой достигала нескольких километров. Улица служила и проезжей дорогой, соединяющей колонию с соседними селениями. По мере развития колонии появлялись параллельные улицы. Перпендикулярно улицам проходили дороги, ведущие к участкам колонистов в степи. [102], [103] Немалые по тем временам дома, большие дворы и широкие улицы придавали колониям характер просторности, в противоположность скученности, присущей традиционным местам жизни евреев в западных губерниях Российской империи, где они жили практически друг на друге.

     Важное значение для быта евреев-земледельцев имело географическое положение колоний, в которых они проживали. Издавна люди строили села, деревни, города, по берегам рек. Вода играла самую значительную роль в жизни крестьянина. Вода из рек использовалась для питья людей и скотины, для полива и ухода за землей. Из реки носили воду для бани, здесь же стирали белье. По рекам проходили основные торговые пути, которые благоприятно сказывались на экономике расположенных на них поселений. Большая часть еврейских земледельческих колоний была основана в 1840-х гг. и позже. К этому времени все наиболее удобные места для поселения уже были заняты. Из 39 еврейских земледельческих колоний Херсонской и Екатеринославской губерний только 16 (41%) располагались на берегах рек. Особенно в неблагоприятных условиях находились все 17 екатеринославских колонии. Только одна из них - Межирич была основана в 1845 г. на речке. Эта "незначительная" речка по имени Гайчул и та высыхала во время засух. [104] Евреи, поселенные на открытых безводных местах, терпели значительные лишения. [105]

     Выходом из создавшейся ситуации для евреев-земледельцев являлось строительство искусственных прудов. Колонисты запруживали близлежащие балки, благодаря чему образовывались пруды или как их называют в Украине, ставки. Для многих колоний они служили единственным местом водопоя для скота. Здесь же его купали. Купались здесь и люди, в основном ребятишки. Сюда же приходили хозяйки доить коров. Часто ранней весной во время бурного таяния снегов или во время летних ливней уровень воды в пруде поднимался и прорывал дамбу. Такое стихийное бедствие могло обернуться для колонии большой бедой. В это опасное для колонистов время все взрослое трудоспособное население да и подростки устремлялись к пруду и заделывали образовавшуюся брешь. Во избежание нежелательных случаев, еще до начала таяния снега и весенних дождей колонисты укрепляли плотину, а за состоянием пруда следили постоянно. [106]

     Одна из многих колоний, в которых создавались искусственные пруды, была колония Приютная Екатеринославской губернии. Она располагалась на равнине над безыменной балкой. Эту балку перегородили, благодаря чему возник ставок, протяженность которого весной достигала 170-190 м, при 55-66 м ширины и примерно 2,5 м глубины. Летом ставок высыхал почти на половину. В нем водилась рыба. Ставок служит единственным местом водопоя в колонии. [107]

     Важнейшее значение в еврейских колониях было снабжение населения питьевой водой. Колония Добрая получила питьевую воду в общественном колодце только в 1859 г., через пять лет после основания. Но и она не всегда была годной. В том же году из-за страшной засухи в колонии народ "крайне бедствовал". Из двух прудов в одном "стояло несколько тинистой, никуда негодной воды; другой высох до того, что дно покрыто было сухой грязью". Общественный колодец был уже "совершенно сух". Несколько колодцев при домах и один большой общественный были уже "совершенно сухи". Посетившего колонию А.И. Гамма, председателя Попечительного комитета иностранных поселенцах Южного края России, в ведении которого находились еврейские колонии, колонисты встретили "точно Моисея" воплями, "требуя воды для себя и скота". Над евреями сжалились крестьяне соседних деревень, которые "из сострадания" позволили жителям колонии пользоваться своей водой. В 1869 г. общество колонии вырыло еще один колодец, но и в нем вода оказалась негодной к употреблению. Недостаток в воде, по мере роста населения из года в год усиливался. В колонии Новополтавка было несколько колодцев, но из них вода была "горько-соленая и постоянно порождала болезни". Питьевую воду доставляли в бочках на телегах из степных колодцев, отстоящих на расстоянии 5 верст от колонии. Хорошая вода в колониях Доброй и Новополтавка сделалась предметом торговли: соседние крестьяне привозили ее в колонию, обыкновенно накануне праздников, и продавали евреям ведрами. [108]

     Из 17 еврейских колоний Екатеринославской губернии шесть не имели пригодной для питья воды и вынуждены были получать ее большей частью в других селениях, иногда даже за 7-8 верст. Колонии Графская и Новозлатополь пытались устроить глубокие артезианские колодцы и затратили на это дело тысячи рублей, но попытки эти не удались. [109] Недостаток в воде был настолько существенен, что порой являлся причиной серьезных столкновений сельских жителей. [110]

     Питьевую воду доставляли в специальных водовозках или в обыкновенных бочках на подводах, чем отвлекали людей и лошадей от пахоты, жатвы и др. работ. Экономически это было очень накладно и люди старались беречь воду. "Вода отводилась прежде всего скотине - напоить лошадей, приготовить им мешанку, а уже потом поить людей, но не всем одинаково. Раньше других воду давали детям, а затем взрослым. Случалось так, что водовоз приезжал без воды. По дороге всю воду раздавал встречавшимся в пути людям. Завидев подводу с полными бочками, люди устремлялись навстречу с криками: "Дай напиться!" Разве откажешь? Набирали кастрюльки, баклажки (емкость вроде небольшая) для детей, старых женщин и т.д., а воду выбирали. Приходилось поворачивать лошадей еще раз за водой". [111]

     Многие десятилетия еврейские земледельческие колонии "находились в весьма плохом состоянии". Они представляли собой "жалкий вид обнажения и пустоты". В колониях стояли ободранные дома, у многих из которых были "раскрыты крыши", отсутствовали рамы и стекла. Перед домами не было "почти ни одного зеленого куста. Дворы располагались без всяких оград, без загонов, без хозяйственных строений или каких либо пристроек". [112] Колонии и их окрестности были сильно загрязнены. [113] Сам факт наличности еврейских колоний вызывал сомнения, принимался почти как миф. [114] Даже чиновники, приезжавшие из Петербурга, признавались, что не надеялись встретить еврейских колоний в действительности, полагая, что они существуют только на бумаге. [115]

     Прошло время, в еврейских колониях в условиях сельской жизни выросло второе и третье поколение колонистов. Благодаря им в конце XIX в. евреи-земледельцы достигли значительных успехов в хозяйственной деятельности. Общее экономическое усиление хозяйств евреев-земледельцев отразилось и на внешнем виде колоний. Это видно на примере колонии Бобровый Кут. В начале 1880-х гг. многие дома этой колонии "представляли собой нежилые развалины, но в последние три-четыре года они стали поправляться и приведены в надлежащий вид. Кроме много поправленных домов, колония увеличилась двадцатью вновь выстроенными домами на месте старых, а остальные пустопорожние места для постройки домов покупаются земледельцами в сельском приказе по цене от 40 до 50 руб. за место, в то время, как таковые отдавались до настоящего времени без всякой платы". В 1884 г. были также отремонтированы "три молитвенных дома, которые пришли в совершенную ветхость". Далеко не все было уже исправлено. Серьезного ремонта требовало здание колониальной русской школы. [116] Несмотря на еще имевшиеся недостатки, в колонии произошли разительные изменения к лучшему. Одним из таких изменений стала борьбы с "непроглядной тьмой". В начале ХХ в. в отдельных колониях приступили к организации уличного освещения. Лидером в этом деле была Малая Сейдеменуха. В этой колонии в 1902 г. было начато освещение улиц фонарями. [117]

     Еврейские колонии имели свои обязательные общинные учреждения, характерные для еврейских местечек: синагоги или молитвенные дома, бани и особые еврейские кладбища. В каждой колонии они содержались за счет общины. Синагога или молитвенный дом играли центральную роль в жизни колонии. Они были центрами религиозной жизни общины. Синагога была не только домом молитвы и изучения законов веры, но и местом собрания общины колонии в беде и радости. В ней решались основные вопросы жизни колонии. В больших колониях было несколько религиозных учреждений. Так, в колонии Большой Нагартав в 1912 г. примерно на 1300 евреев работали синагога и три молитвенных дома. [118]

     Строительство культовых зданий шло в ногу с экономическим развитием колонии. Чем экономически состоятельнее становились колонии, тем богаче был внешний вид и интерьер зданий. В конце XIX - в начале XX вв. синагога или молитвенный дом в колонии представляли собой достаточно большое и солидное здание из жженого кирпича или камня, крытое железом или черепицей. Внутри - дощатый пол, а снаружи здание было обнесено оградой. Власти считали, что на строительство синагог и молитвенных домов евреи "всегда находили средства, а на возведение общественных построек не склонялись". Следует отметить, что подобное происходило при строительстве церквей в соседних деревнях. Однако в этих случаях власти не проявляли недовольства. [119]

     На некотором расстоянии от колонии находилось кладбище. Соседние колонии часто имели одно общее кладбище. Еврейские надгробные памятники отличались строгой простотой. Обычно это был прямоугольный или закругленный камень с надписью на иврите. Памятники на кладбище должны были делать только евреи, так как неевреи туда не допускались. [120]

     Большое внимание в колониях уделялось строительству и эксплуатации бань. В 1847 г. в 15-ти еврейских колониях Херсонской губернии было 10 бань. В 1885 г. бани были практически во всех колониях Херсонской и Екатеринославской губерний (38 бань на 39 колоний). [121] В бане мылись в больших деревянных корытах. Здесь же, рядом с моечной была и раздевалка. Баней пользовались далеко не все колонисты. Часть из них мылась дома. В четверг мылись женщины, в пятницу – мужчины. За пользование баней платили деньги. На них содержались банщик и банщица. [122] Общественная баня, как правило, имела микву - водный резервуар для ритуального очищения, предписанного еврейским законом. Обязательным было омовение невест перед свадьбой, замужних женщин после окончания ежемесячного менструального цикла и после родов. [123]

Карта
Прихожане у здания синагоги колонии Богодаровка. 1904 г.

Карта
Общий вид школы колонии Надежная. 1904 г.

     Особой заботой в колониях пользовалось образование. По традиции практически все еврейские мальчики в раннем возрасте шли в хедеры (начальные религиозные школы). Они существовали во всех колониях и располагались либо в молитвенном доме, либо на дому у меламеда (учителя). С конца 1860-х гг. в колониях получили распространение светские школы. Они размещались в отдельных зданиях. Многие новые школьные здания, построенные в конце XIX - начале XX вв. отличались прекрасной архитектурой. Это в первую очередь относилось к школам Екатеринославской губернии, строительство которых было выполнено в "кирпичном стиле". Этот стиль характерен использованием красного кирпича не только для кладки неоштукатуренных стен, но и для украшения фасадов зданий (парадного крыльца и др.). Здания с высокими потолками, с большими окнами покрывались красной черепицей. Большие школьные дворы, рассчитанные на устройство школьных садов и огородов, были окружены заборами. [124]

     Значительное внимание в еврейских колониях уделялось здравоохранению. В 1840-х гг. в еврейских колониях появились первые фельдшеры. В 1853 г. открылась Нагартавская окружная лечебница, обслуживавшая население 11 еврейских земледельческих колоний Херсонского уезда. Она была первым стационарным лечебным заведением в сельской местности огромной Херсонской губернии. К середине 1880 гг. в связи с ростом населения еврейских колоний действующая система медицинского обслуживания уже не удовлетворяла реальные потребности евреев-колонистов. Благодаря возросшему благосостоянию у них появились средства для привлечения дополнительных медицинских специалистов к обслуживанию населения еврейских колоний. Этот процесс начался с найма за счет общин еврейских колонистов вольнопрактикующих фельдшеров, а затем и врачей. Они осуществляли медицинский прием пациентов амбулаторно (обычно, в кабинетах при своих домах), а также посещали постельных и иных больных по месту их жительства. [125]

     В колониях, являвшимися центрами колониальных округов и приказов (административные единицы типа волости), возводились общественные здания для размещения их администрации. В крупных колониях строились здания для местной администрации, в состав которой по образцу немецких колоний входили шульц (местный старшина, староста) и два бейзицера (помощники-заседатели).

Здание Новозлатопольского сельского приказа. 1904 г.

     Каждая колония или две соседние имели общественный хлебозапасный магазин для хранения определенного резерва зерна на случай неурожаев и иных бедствий. Для наполнения этих магазинов служили так называемые общественные запашки. Под них выделялись и сообща обрабатывались лучшие участки земли колонии. Через хлебозапасные магазины осуществлялась помощь путем выдачи нуждающимся колонистам зерна на засев обрабатываемой земли и на продовольствие в виде ссуд, подлежащих возврату. [126]

     В колониях имелись общественные подвалы для хранения льда. В конце зимы руководство колонии объявляло об обязательном наборе всех мужчин для рубки льда в водоемах и перевозки блоков в большой подвал, приспособленный для этой цели. Лед давали всем колонистам бесплатно, и его хватило на все лето для консервации продуктов и на пакеты со льдом для больных. [127]

     В конце XIX в. большое внимание в колониях уделялось посадке деревьев. При некоторых колониях имелись искусственные древесные насаждения, составлявшие общественный лес (парк, сад). Одним из крупнейших являлся сад на территории колонии Нагартав. Его площадь составляла свыше девяти десятин. [128] В Сейдеменухе 40 колонистов устроили общий фруктовый сад, на долю каждого приходилось 0,25 десятин. На выезде из колоний Новополтавки и Доброй были разбиты сады вплоть до соответствующих железнодорожных станций. [129]

     В акте о состоянии лесных и других древесных насаждений в еврейских колониях Мариупольского и Александровского уездов, составленном в конце 1902 г. старшим лесным ревизором Управления государственными имуществами Таврической и Екатеринославской губерний К.И. Хлевинским, отмечается:
     1. В колонии Новозлатополь в 1895-97 гг. был искусственно разведен лес площадью 15 десятин (полосой длиной - 1394 м и шириной - 117 м). При школе на площади в 0,84 десятины был разведен фруктовый сад. Все плодовые деревья росли прекрасно, уход за ними был самый тщательный, почва была совершенно очищена и прекрасно разрыхлена.
     2. В колонии Богодаровка в 1901 г. был засажен лес площадью 10 десятин (полосой длиной 3406 м и шириной - 32 м). При местной школе в том же году был посажен фруктовый сад на площади 0,84 десятины.
     3. В колонии Надежная был разведен лес площадью 10 десятин (полосой длиной - 1022 м и шириной - 107 м).
     4. Тоже в колониях Затишье, Зеленополь, Графской.
     5. В колонии Сладководной в 1902 г. был посажен лес площадью 7 десятин.
     6. В остальных 11-ти колониях планируются подобные же лесонасаждения.
     7. В некоторых колониях имелись дубовые питомники, за которыми "виден самый тщательный уход". Из питомников этих получено уже около 215 тыс. дубовых саженцев.
     Общие выводы, к каким приходит г. Хлевинский, следующие: "Как по качеству, так и по выполняемости культурных работ, лесные насаждения и плодовые сады при еврейских колониях не оставляют желать ничего лучшего".
     Лесопосадки защищали, как постройки, так и огороды колонистов от снежных и земляных заносов, которые нередко образовывали чудовищные сугробы. [130]

     В начале ХХ в. традиционными для всех колоний стали "праздники древонасаждений", во время которых учащиеся школ во главе с учителями и при помощи агрономов или садоводов (регулярно приезжавших в колонии) высаживали декоративные деревья и кустарники в колониях и их окрестностях. К примеру, в колонии Нагартав такой праздник проводился 21 марта 1902 г. Учащиеся проводили массовую посадку акации и бересты. [131], [132]

     Развитие капиталистических отношений обусловило возникновение промышленных предприятий в еврейских колониях. В первую очередь создавались мелкие предприятия по переработке сельскохозяйственного сырья: мукомольные, маслобойные, сыроварные, винодельческие, кожевенные, мыловаренные и другие. С ростом благосостояния крестьянства в колониях основывалось кирпичное, черепичное, швейное и обувные производства. Развитие сельского хозяйства и промышленности вызвало оживление торговли. В начале, в свободное от полевых работ время, колонисты занимались развозно-разносной торговлей в ближайших городах и селах. По "Положению" 1844 г. евреям разрешалась торговля без свидетельств на землях своей колонии. Колонисты при своих дворах заводили мануфактурные, бакалейные и галантерейные лавки. Некоторые из них со временем перерастали в магазины. [133]

     Среди торговых заведений работавших в еврейских колониях особый интерес представляют питейные заведения, которые вели торговлю спиртным. Открытие питейных заведений в еврейских колониях происходило строго по разрешению сельских начальников этих колоний. Чтобы не допустить вредного воздействия питейных заведений на колонистов власти строго следили, чтобы питейные заведения не открывались в близком расстоянии от синагог, молитвенных домов, сельских приказов и школ. В 1845 г. в каждой колонии Херсонской губернии было по одному питейному дому. Одно такое заведение приходилось на 913 душ обоего пола. Содержались они хотя и евреями, но не колонистами. Через 30 лет, в 1875 г., состояло питейных заведений в херсонских еврейских колониях уже 35, а в екатеринославских - 18. [134] Всего в 39-ти еврейских колониях двух губерний было 53 питейных заведения, в среднем около 1,36 заведения на одну колонию. При этом одно питейное заведение приходилось на 669 евреев-жителей колоний. В целом по Российской империи в 1873 г. одно питейное заведение в сельской местности приходилось на 254 человека. [135] В Херсонской губернии в 1866 г. на одно поселение приходилось 2,5 питейных заведения. [136] Таким образом, торговля спиртным в еврейских колониях по сравнению с нееврейскими поселениями велась в значительно меньших размерах.

     В колониях работали разнообразные торговые заведения, склады (сельскохозяйственной техники, лесные, вина и спирта), мастерские (пошив одежды и обуви, столярно-плотницкие, жестяные, кузнечные, изготовления конской упряжи), аптеки, парикмахерские, мельницы, маслобойни, сыроварни, мелкие заводы (винные, по производству содовой воды и др.). С 1861 г. для улучшения благосостояния колоний евреям-колонистам разрешалось устраивать в них базары и ярмарки. Первой такой колонией стала колония Львово, где устраивались еженедельные базары и 2 раза в год ярмарки. [137] Перечисленные заведения и мероприятия обслуживали жителей колоний и соседних сел.

     Наибольший размах торговля и промышленная деятельность получили перед Первой Мировой войной. Прежде всего она была развернута в больших колониях, находящихся вблизи железнодорожных станций: в Доброй, Новополтавке и Ингульце. [138] Большие еврейские колонии превращались в торгово-промышленные центры для расположенных в окрестности сельских населенных пунктов.

     В соответствии с "Дополнительными правилами о поселении евреев на казенных землях", утвержденными 5 марта 1847 г., в еврейские колонии для примера хозяйствования стали селить образцовых немецких колонистов. Ставилась задача о поселении одной немецкой семьи на 10 еврейских дворов в каждую еврейскую колонию. Немцы поселялись рядом друг с другом на отдельных участках на окраине колоний. Немецкие колонисты имели собственную отдельную от евреев администрацию, школы, молитвенные дома и пр. Со временем необходимость в опеке образцовых хозяев из немцев отпала, но они продолжали жить в еврейских колониях. Немецкая часть была самым благоустроенным местом в еврейской колонии. [139] Кроме немцев, в еврейских земледельческих колониях проживали представители других национальностей, но их доля была незначительной. В среднем же в еврейских колониях Херсонской и Екатеринославской губерний в 1897 г. евреи составляли 88,4% общего населения.

     О впечатлении, которое производили колонии, можно судить по отзыву 1902 г. уже упомянутого выше чиновника К.И. Хлевинского: "Кто проезжал по упомянутым колониям лет 15-20 тому назад и затем осмотрел бы их теперь, тот был бы поражен настоящим видом. В то время как ранее это были села на вид хуже всяких других степных поселений (кроме ободранных хат ничего более в них не было видно), сейчас на того же приезжего колонии производят отрадное впечатление; с ранней весны и до поздней осени они утопают буквально в зелени от насаженных по улицам и в палисадниках деревьев, а в усадьбах садиков. Среди колоний, при прекрасном из жженого кирпича под черепичной крышей школьном здании, отличный фруктовый садик, огороженный прекрасным деревянным забором, вблизи колонии по направлению длины ее - длинная полоса хотя еще и молодого, но очень хорошего окопанного со всех сторон канавами леса; а так как при этом виднеются местами в колониях постройки под железными и черепичными крышами, по улицам же в большинстве случаев деревянные заборы, то получается издали впечатление, точно видишь перед собой колонию немецкую". [140]

     Следующий отзыв сделан на несколько лет раньше предыдущего: "С внешней стороны Нагартав производит выгодное впечатление: довольно живописное местоположение, обилие воды, лугов, древесной растительности. В небольших фруктовых садиках белеют опрятные хаты-мазанки, а кое-где - домики с городскими претензиями: железными кровлями, выкрашенными зеленой краской, крылечками, цветными ставнями. В стороне приютился общественный молитвенный дом. Там и здесь сквозь загородку мелькают сносно устроенные и возделанные огороды. За так называемой "толокой", т.е. полем, отведенным для выпаса животных, протянулись зеленеющие нивы, окопанные в иных местах канавами и тщательно размежованные. Нагартав и другие южные колонии смахивают на посады и пригороды, усвоили себе буржуазный быт, обзавелись городской обстановкой". [141]

4. Пища

     Характер пищи, правила ее изготовления и режим питания евреев-земледельцев определялись требованиями кашрута (еврейский закон питания). Еда, приготовленная в соответствии с правилами кашрута становится "пригодной" для употребления верующему еврею. Евреи-колонисты пережили многие годы массового голода, но правила кашрута не нарушали. Даже в относительно благополучное время они пользовались весьма ограниченным количеством основных продуктов питания. Покупные продукты в еврейских колониях были редкостью. Основу повседневного рациона колонистов составляли продукты собственного производства. Именно этим евреи-колонисты отличались от жителей еврейских местечек.

     Главным продуктом питания евреев-колонистов являлся хлеб. Считалось, чтобы избежать голода даже при практически полном отсутствии других продуктов питания, было необходимо наличие у евреев-земледельцев муки на одного взрослого - два (52,4 л), а одного ребенка - одного четверика (26,2 л) в месяц, [142] в день соответственно 1,72 л и 0,86 л. Хлеб пекли сами домохозяйки, как правило, раз в неделю в четверг, за день до наступления субботы. Его много ели всю неделю. Без него нельзя было представить повседневную еду и застолья в праздники. Хлеб очень берегли. Колонисты хорошо знали цену хлебу. Если в доме был хлеб, не было голода. Не всем хватало хлеба до нового урожая. К весне многие колонисты испытывали нужду в этом продукте. Все силы уходили на то, чтобы прокормить детей, обеспечить семью хлебом. Если не удавалось заработать, приходилось одалживать у более зажиточных и удачливых. Реже изготавливались другие мучные изделия: локшн (лапшу), кнейдлах (клецки), варничкес (вареники) и др. Во второй половине XIX в. одно из первых мест в списке продуктов стал занимать картофель. Его евреи-колонисты стали выращивать на своих поля с 1839 г. Бедные слои ели его три раза в день, фактически выживали благодаря ему. Картофель потребляли в разных видах, главным образом в "мундирах" с растительным маслом. Основой кухни евреев-колонистов были крупы. Из них наиболее распространено было пшено. В пищевом рационе большое место занимали бобовые культуры: фасоль, горох и бобы. В силу высоких биологических свойств они исстари вошли в рацион питания евреев. Медленно внедрялось в еврейские хозяйства огородничество. Причиной тому было отсутствие опыта и дефицит воды для полива. Многие колонисты искренне считали, что выращивание овощей в засушливой степи вообще невозможно. Со временем ситуация менялась к лучшему. Летом и осенью потребление в пищу овощей возросло. Они же использовались для создания сезонных запасов (в основном на зиму) путем соленья, квашения и сушки. Слабо было развито в колониях садоводство. В конце XIX в. в Херсонской губернии только в трех из 22 еврейских колоний имелись плодовые сады. В начале ХХ в. началось ускоренное развитие садоводства и виноградарства. Потребление фруктов выросло. Из винограда готовили вино - любимый напиток колонистов. Широко использовались молочные продукты. Молоко на столе еврея-колониста было столь же привычным как ломоть хлеба. Из молока изготовляли сметану, творог, масло. Когда молока было недостаточно, мать, незаметно для детей, разбавляла молоко водой и каждого поила стаканом молока. "Хлеб с молоком - райское объедение" крестьянского детства. В пищу употреблялась также пресноводная рыба. Популярной среди колонистов являлась селедка. Она была одним из немногих продуктов, который покупался в лавке. В еврейских дворах держали скот, кур и индюков иногда гусей и уток. Забой и обработку скота и птицы в каждой колонии выполняло духовное лицо - шойхет (резник). Только он обладал знаниями и опытом, чтобы выполнить эту работу в соответствие со множеством законов и правил. Однако мясо являлось редким компонентом будничного рациона евреев-колонистов. Редька, лук, чеснок, перец, гвоздика, разные другие пряности и острые кушанья составляли необходимые и постоянные элементы их стола. Домашним способом из ячменя или цикория изготавливали заменители кофе. Отсутствие денежных средств у евреев-колонистов заставляло их прибегать к продаже лучших продуктов своего хозяйства (яйца, масло, птица и др.) для уплаты налогов, покупки сельскохозяйственных орудий и предметов домашнего обихода. [143], [144], [145], [146], [147]

     Пища евреев-земледельцев отличалась простотой. Она требовала минимум времени на приготовление. Основными блюдами в будни были супы и каши. Древнейшие по происхождению, несложные в приготовлении и высококалорийные каши из различных круп на молоке или воде составляли существенную часть еды евреев-колонистов. Из супов наиболее распространенными были борщ и крупник (густой суп с крупой, картофелем и морковью). Дневной рацион 1893 г. евреев-земледельцев колонии Приютная, являвшейся самой бедной среди 17 еврейских колоний Екатеринославской губернии, описывался следующим образом: "В будни у бедных и средних хозяев подают к завтраку хлеб и цикорий с молоком, вместо кофе или чая, у более зажиточных - тот же цикорий, редко кофе и чаще чай. Обед и ужин состоят из пшенной или ячневой каши на молоке или такой же каши на воде, галушек, фасоли, гороха и очень редко супа или борща. Часто, как заявляли сами колонисты, по желанию хозяек или по каким-либо другим причинам, пища еще более упрощается и на стол подают, будь то завтрак, обед, полдник или ужин, свежее или кислое молоко с хлебом, варенный картофель, огурцы, селедка, лук и стручковый перец. У бедняков подают еще рассол огурцов, капусты, перца и наконец, рассол селедки, ... который едят с хлебом". [148] В будни на пищу мало обращалось внимания, даже в домах богатых колонистов часто ели, что попадалось.

     Критическая нехватка питания у евреев-земледельцев возникала в годы часто повторяющихся неурожаев, которые были бичом всего Новороссийского края, а также в первые десятилетия после переселения, когда, из-за низкой доходности хозяйств, нормой жизни евреев-земледельцев была бедность. Неурожаи и бедность влекли за собой голод и болезни, разорение и нищету, эпидемии и падеж скота. Обстановка в пораженных голодом еврейских колониях, так же как и в других селениях, была тяжелой. Из-за недостаточности питания колонистам приходилось добавлять в хлеб малосъедобные компоненты - желуди, лебеду и т. п. Вид и вкус такого хлеба казался обеспеченному человеку совершенно несъедобным. Сильная летняя засуха приводила к неурожаю картофеля и всех огородных овощей, так что крестьяне не имели возможности компенсировать нехватку хлеба иной растительной пищей. Недостаточность корма для коров приводила к нехватке молока, что еще более ухудшало питание крестьян. Параллельно с голодом происходила вспышка эндемических инфекционных заболеваний. В результате этих бед резко повышалась смертность населения. Находясь в "столь бедственном положении", еврейские колонии нуждались в пособии на продовольствие, приобретение зерна для посевов и корма для скота. В ряде случаев государство предоставляло им многолетние беспроцентные ссуды. Однако помощь местных властей и государства была недостаточной. В этой ситуации еврейские благотворительные организации и пресса в конце XIX - начале XX в. разворачивали широкую всероссийскую кампанию по сбору пожертвований и спасали жизни голодающим в еврейских колониях. [149], [150]

     Будни, наполненные тяжелым трудом земледельца, чередовались праздниками, дававшими необходимую разрядку. Святым для евреев является седьмой день недели - Суббота (шабес, шабат). Субботу обязаны были справлять все. Даже самые бедные семьи должны были иметь праздничный стол. Для последних в колониях еженедельно собирали пожертвования. Подготовку к Субботе в семьях колонистов начинали в четверг. В этот день выпечки хлеба пекли на субботу халы (субботние плетеные булки), разнообразные пироги и печенья (леках, земелах, кихелах). В пятницу с утра готовили основную пищу. По сути это была пища на следующие три-четыре дня, так как в воскресенье и понедельник обычно доедали то, что осталось от субботнего стола. Трапеза состояла из лучшей еды: рыбы, мяса и различных лакомств. В первую очередь готовили основные субботние блюда: фаршированная рыба (гефилте фиш) и чолнт, приготовляемый из бобов, жирного мяса и картофеля. Готовили также кугл (макаронную запеканку), хелдзл (фаршированную птичью шейку), кишке (фаршированная кишка), цимес (тушеную морковь), локшн, компот и др. На стол подавалось субботнее вино (похожее на кагор) для кидуша (обряд освящения перед субботними трапезами).

     У евреев принято готовить конкретные блюда к каждому определенному празднику. На главный праздник Песах готовили недрожжевой хлеб - мацу. В течение всего праздника запрещено потреблять в пищу хлеб и любые другие продукты, содержащие зерновые, которые подверглись закваске (квасное). Блюда в этот праздник зависели от фантазии хозяйки: чем их больше, тем лучше. В Новый год (Рош ха-Шана), который отмечается осенью, принято подавать яркие, не острые и не горькие блюда - иначе жизнь в наступающем году не будет сладкой. В Шавуот (Пятидесятница) ели преимущественно молочное и пироги с сыром, на Хануку (освящение) также готовили молочные блюда и непременные латкес - оладьи, картофельные или из гречневой муки. На праздник Пурим (о чудесном спасении евреев в Персии) готовили гоменташн - "уши Амана" - треугольной формы пирожки, начиненные маком или повидлом.

     Напитки составляли органическую часть трапезы евреев-колонистов. Употреблялись как безалкогольные, так и алкогольные напитки. Иудаизм не запрещает и даже не ограничивает употребление спиртного, но только изготовленного из кошерных продуктов. Любимым напитком евреев являлось виноградное вино. Водка и пиво считались кошерными, но употреблялись редко. Спиртное евреи-колонисты употребляли в меру. Совсем другая ситуация была в соседних селах. В переулке и вокруг забора казенного магазина алкоголя (в народе "Казенка") в базарные дни в стельку пьяные мужики валялись как животные. Колонисты тоже пили, чтобы согреться в длинные зимние ночи или в поездках на заработки. Поднимали стопку по заключению договора купли-продажи. Облизывали губы после глотка благословенного вина "Кидуш" в субботу, на Симхат-Тора, на бар-мицве, помолвках и особенно свадьбах, подчас разорявших родителей жениха и невесты. Пили, кто больше, а кто меньше, но все знали меру. Пить до беспамятства - не по-еврейски. [151]

     В еврейских колониях часть колонистов курила и нюхала табак. Еврейская религия напрямую это не запрещала. Колониальное начальство считало полезным и выгодным ввести в колониях возделывание табака, как наиболее эффективного вида сельскохозяйственного производства. [152] Однако табаководство в еврейских колониях Новороссии развития не получило. Некоторые колонисты возделывали в своих усадьбах простой табак или махорку, большей частью только для собственного употребления. Для изготовления самокруток (самодельная сигарета или папироса) мелко нарезанный табак или махорку самолично заворачивали в бумагу, как правило, газетную, которая по причине своей "тонкости" считалась приемлемой для курения. После этого ее склеивали, чуть послюнявив. Кроме того, в лавках покупали копеечного сорта папиросы. Колонисты курили, чтобы расслабиться, и наоборот, чтобы сосредоточиться (сконцентрироваться), чтобы не чувствовать голода или жажды. Впрочем, табак не только курили, его еще нюхали. Нюхательный табак изготавливали самостоятельно путем измельчания сухих табачных листьев в пыль или покупали его.

     Характеризуя питание евреев-колонистов в 1845 г. ревизор, надворный советник А.С. Карцев отмечал, что их расходы были хотя и очень умеренными, но все-таки "превышали расходы земледельцев-христиан, ибо беднейший еврей, питаясь шесть дней самой скудной пищей, употреблял все средства иметь в субботу мясо, рыбу, белый хлеб и кугель (блюдо, напоминающее запеканку или пудинг); сама пища, по религиозным особенностям евреев, обходилась им дороже, нежели христианам, например: кошерное мясо покупали они по 3 и 3,5 коп. за фунт, когда христианам продавали по 1,5 и 2 коп. фунт". [153] Отсутствие у евреев-колонистов свиноводства лишало евреев не только важного в хозяйстве побочного дохода, но и самого дешевого в сельском быту мяса. Этот недостаток дешевого мяса и сала особенно давал, себя чувствовать колонистам во время страды. [154] Строгое соблюдение кашрура создавало большие проблемы в питании занимавшихся для подспорья в хозяйстве ремеслами евреев-колонистов, которые выезжали на продолжительное время работать в окрестные деревни и помещичьи имения. Например, мастеровой, находящийся в христианской деревне на заработках, не употреблял мяса по нескольку месяцев потому, что евреям по закону дозволяется употреблять только то мясо, которое было зарезано еврейским мясником (шойхетом). Изготовленную еду в христианской посуде еврей тоже не употреблял, считая ее трефным, т. е. скверным по закону. Поэтому, еврейскому ремесленнику, находившемуся в христианской деревне, "приходилось питаться печеным картофелем и уже ничем более". [155]

     В конце XIX в. в связи с ростом доходности еврейских хозяйств стало улучшаться питание евреев-земледельцев. С ростом благосостояния евреи-земледельцы начали потреблять больше калорий. Это было связано с увеличением потребления мяса, животных жиров и других продуктов животного происхождения.

     В общем, оценивая пищу евреев-колонистов, известный одесский юрист Г.Ф. Блюменфельд, часто посещавший еврейские колонии в конце века, отмечал, что "пища еврея-земледельца приготовляется вкуснее, чем у крестьянина, и гораздо разнообразнее, чем у последнего, в особенности в субботние дни". [156]

5. Одежда, обувь и прическа

5.1. От начала еврейской колонизации до последней четверти XIX в.

     Евреи-переселенцы прибывали на новые места проживания "в самом беднейшем положении; редкий из них имел самое нужное одеяние, у большей же части оно состояло из одних лоскутьев". [157] Адаптация еврейского образа жизни в изменившихся условиях затянулась на десятилетия. Везде царила бедность, поселенцы были в изношенной одежде. Страдали от холода. Зимой дети находились в доме голые и даже взрослые еле донашивали остатки одежды. [158] В этот чрезвычайно сложный период евреи-колонисты сохранили свою приверженность традиционной еврейской одежде, которую они носили на старом месте жительства, в городах, местечках и деревнях западных губерний Российской империи. Окружающее христианское население поражалось их изношенным видом: "странная, грязная, в заплатах одежда; на худых лицах лежала печать тяжелой и беспокойной жизни".

     В соответствии с религиозными предписаниями одежда еврея должна была быть длинной и изготовляться из однородной ткани. В течение XIX в. евреи-колонисты носили лапсердаки - долгополые сюртуки, которые были чем-то вроде национального костюма евреев того времени. Лапсердак шился с отворотами, с длинными полами, достигавшими середины икры, а часто и щиколотки. Лапсердаки использовали и зимой и летом. Их надевали поверх верхних нательных одежд. У мужчин это длинная рубаха, которую евреи носили еще в древности как платье, закрывающее руки, торс и бедра. Традиционная рубаха, как правило, носилась навыпуск, не заправляясь, могла иметь длину от середины бедра до колена. В некоторых случаях для колонистов рубаха могла быть единственной верхней одеждой. Сверх рубахи при необходимости надевали безрукавку (жилет). В холодное время носили также нижнее нательное белье (исподнее): рубаха без рукавов и панталоны, поверх которых надевались верхняя рубаха и брюки (штаны). Широко использовался пояс вокруг бедер. С ним обращались с особой бережностью; ведь он считался исполнением религиозной заповеди, поскольку символически отделял верхнюю часть тела от нижней, осуществляющей скорее нечистые функции. Даже бедные мужчины надевали по праздникам шелковый пояс. Большинство колонистов носили самые обычные брюки. Был также вариант брюк по щиколотку. Такие брюки заправляли в чулки длиной до колена. Главная из религиозных заповедей, касающихся одежды, предписывает покрывать голову. Мужчины всегда, кроме времени сна, носили маленькую шапочку - ермолку (на иврите - кипу). Ермолку, сшитую из четырех клиньев ткани, надевали даже на самых маленьких мальчиков. Поверх ермолки еврей почти всегда надевали еще головной убор - фуражку, шляпу, меховую шапку. Когда в доме снимали головной убор, голова оставалась прикрытой ермолкой. Каждый женатый мужчина обязательно имел талес (молитвенная накидка) и одевал его во время богослужения дома или в синагоге. Евреи мужского пола старше 13 лет повязывали тфилин (элемент молитвенного облачения иудея) во время утренней молитвы во все дни, кроме шабата и всех праздничных дней. Основная масса евреев-колонистов особым достатком не отличалась. Одежда зачастую передавалась по наследству, от отцов к сыновьям, ветшая настолько, что уже трудно было разобрать первоначальный фасон и вид ткани. Прически мужчин диктовались Талмудом и Священным Писанием. Мужчины коротко стригли волосы, должны были носить бороды и пейсы (пряди волос на висках). Достаточно колоритная национальная одежда евреев-колонистов резко отличала их от остального населения на базарах и ярмарках, в городах и христианских селениях, где им приходилось бывать. [159], [160], [161]

     Иудаизм накладывает определенные нормы, регламентирующие одежду женщин-евреек. И на улице и дома женщина не имела права появляться на людях с непокрытой головой или в одежде, которая не закрывает колени, локти, ключицы и лопатки. Поэтому никакие мини или декольте для традиционной еврейки не годились. Она должна была прилагать усилия к тому, чтобы нравиться собственному мужу, а не кому-то вне дома, поэтому так скромно женщина должна одеваться "на люди". Замужние состоятельные еврейки, кроме того, носили парики, а собственные волосы коротко стригли или даже брили. Считалось, что женщине некогда заботиться о собственной прическе - ей надо прежде всего глядеть мужа и детей. Все замужние женщины должны были носить косынки, платки и т.п. Волосы и парики их всегда должны были быть спрятаны. Без косынки, платка, чепца (чепчика) замужняя женщина не имела права предстать перед посторонним мужчиной. Талмудистский закон требует, чтобы замужняя женщина прятала волосы – лучшее украшение женского пола, и женщина должна была делать это, чтобы никого постороннего не ввести в искушение. Девочки и молодые незамужние девушки, напротив, были обязаны ходить с открытыми волосами. [162], [163] Почти до конца XIX в. еврейки наряжались в традиционную одежду: длинное платье или рубашку с длинной юбкой, кофты, безрукавки и туфли с чулками. Под пышной юбкой носили одну или несколько нижних юбок. Поверх платья обычно надевался передник. Его носили и на улице и, разумеется, во время всех празднеств. Передник был длинным и доходил до подола юбки. Он кроме обычного своего назначения считался защитой от дурного глаза. Непреложным для женской одежды был нагрудник. Ему приписывалась магическая сила, которая должна принести счастье и уберечь от потерь. Ткань женской одежды зависела от их достатка. [164], [165] В прохладное и холодное время женщины носили теплые накидки, пальто и т.п. Еврейки любили наряжаться. Состоятельные носили разнообразные украшения, делали свои наряды из новых материалов. В бедных семьях наряды хранились иногда многие десятилетия, порой от замужества до смерти, переходя из поколения в поколение. [166]

     Управляющий еврейскими колониями М. Демидов в начале 1840-х гг. отмечал: "Евреи один перед другим стараются, чтобы жены их были как можно лучше одеты, и сии избалованные женщины, повсеместно платье имеют гораздо лучше, нежели порядочные хозяйки русского хлебопашца праздничное, да и сами евреи-земледельцы одеваются против русских лучше". [167] Евреи-земледельцы, как правило, выполняли один из законов еврейского местечка, который гласил что жену следует "одевать выше своих возможностей". Этим и объясняется непременное обилие украшений на женщинах, ибо по их внешнему виду судили о благосостоянии семьи. [168]

5.2. Борьба с излишествами в быту евреев-колонистов

     Часто показное богатство некоторой части евреев-колонистов, проявлявшееся во внешнем виде их жен, порождало определенную зависть как внутри еврейских колоний, так и среди крестьян окрестных деревень. Среди последних слагался миф о богатстве евреев. Зависть и мифы порождали самые худшие страсти, поэтому были по-настоящему опасными. Власти видели еще один отрицательный момент местечковых традиций в еврейских земледельческих колониях. При замужестве евреек, их родители заключали с будущими зятьями-колонистами условия, чтобы они заготовляли их дочерям "наряды, лисьи и заячьи шубы, запястья, головные уборы и даже жемчуг". Условия эти заставляли молодых людей "удовлетворять прихотям их жен разорением хозяйств или же между супругами происходили ссоры, тяжбы, разводы, а вместе с тем и домашнее расстройство". Для борьбы с этим явлением власти полагали необходимым ввести следующие ограничительные меры:
     1. Дозволить носить нарядные одеяния только тем семьям, которые после оплаты всех налогов будут иметь собственный плуг и все прочие хозяйственные потребности в исправности. У прочих же отбирать шелковые богатый шапки, шубы, золотые, серебряные вещи и жемчуг для продажи с публичного торга. Вырученные за них деньги обращать на уплату податей или на покупку чего-либо для исправления хозяйства тех, кому вещи принадлежали.
     2. Раввинов обязать не давать разводов "за неудовлетворение поселенцами их жен прихотливыми нарядами или за побуждение их к домашним работам". За нарушение раввинами этого правила штрафовать их: в первый раз на сумму 50 руб.; во второй - 100 руб., а в третий раз - отсылать их в Сибирь на поселение.
     3. Выход "женского пола из колоний в замужество за евреев-мещан всемерно затруднять". [169]

     Борьбу с излишней роскошью евреев-колонистов поддерживала передовая еврейская общественность того времени. Так, в проекте трех молодых евреев: сына кременчугского купца первой гильдии Давида Зеленского, павлоградского купца третьей гильдии Иосифа Рабиновича и уманского мещанина Якова Гольденвейзера по созданию образцовой еврейской земледельческой колонии Михаилсдорф (в честь графа Михаила Воронцова) предусматривался запрет дорогой нарядной одежды и украшений. [170]

5.3. Борьба с традиционной еврейской одеждой

Российские власти не были заинтересованы в существовании на территории страны еврейских общин и старались по возможности растворить евреев с остальном населением. Руководство Российской империи с конца 1830-х гг. стало вынашивать планы борьбы с еврейской одеждой для ускорения ассимиляции евреев. Эти планы нашли поддержку у некоторых просвещенных евреев, поскольку, по их мнению, традиционная еврейская одежда являлась "первой преградой" на пути просвещения евреев. Наконец в Положении о коробочном сборе от 1844 г. была введена статья о налоге на еврейскую одежду в соответствии с доходами. 1 мая 1850 г. последовал запрет на ношение традиционной одежды: после 1 января 1851 г. только старым евреям было разрешено донашивать ее при условии уплаты соответствующего налога. В апреле 1851 г. еврейским женщинам запретили брить голову, с 1852 г. не разрешалось "ношение пейсиков", а талесы и ермолки можно было одевать только в синагогах. Однако большинство евреев продолжало носить традиционную одежду и пейсы; власти боролись с этим, применяя жестокие меры, но успеха так и не добились. [171]

В еврейских колониях из-за их обособленности от христианских поселений запреты не действовали еще в большей степени, чем в городах и местечках. Косность в колониях поддерживалась как местными раввинами, так и пришлыми посланцами цадиков, которые по несколько раз в году являлись за поголовной данью. Посетивший колонии в середине 1850-х гг. ученый еврей при Новороссийском и Бессарабском генерал-губернаторе Маркус Гурович (Гуревич) отмечал, что колонисты "сохранили традиционный еврейский костюм, с которым сейчас российское правительство вело, как известно, борьбу в имперском масштабе". Такое положение сохранялось в колониях еще не одно десятилетие. [172]

5.4. Конец XIX - начало XIX вв.

     В середине XIX в. евреи-жители крупных городов России стремились стать стопроцентными европейцами. Несмотря на сопротивление ортодоксов, все больше евреев больших городов перенимало европейские обычаи. Они отличались своей современной одеждой, скроенной по европейской моде, в отличие от ортодоксальных евреев, носивших традиционную еврейскую одежду. [173] Это было обусловлено проникновением в еврейскую среду просветительских идей. Последователи Гаскалы переменой одежды и внешнего облика старались искоренить в себе "отличительные признаки" ортодоксального еврейства. Тенденция следования общеевропейской моде к концу XIX столетия усилилась и проникла в еврейские местечки и колонии.

     К концу XIX в. традиционная одежда евреев-колонистов стала постепенно исчезать. Лишь старые колонисты, которые уже не работали в поле, донашивали лохмотья своей традиционной одежды до износа. Повседневная одежда большинства колонистов уже мало отличалась от того, что носили окружающие крестьяне. Колонисты считали предосудительным наряжаться в будни или особенно заботиться о будничной одежде. По праздникам и субботам жители еврейских колоний одевались понарядней, почти по-городскому, что несколько отличало их от соседей-украинцев. Колонисты носили жакеты, пиджаки и брюки на выпуск, сюртуки, фуражки с козырьком. В холодное время года носили зимнее двубортное пальто, башлыки (суконный остроконечный капюшон, надеваемый в непогоду поверх какого-либо головного убора), ботинки или сапоги. На обувь надевали калоши. Учитывая отсутствие нормальных дорог и постоянную грязь в осенне-весенний период, калоши оказались настоящим спасением. При входе в дом их снимали и в чистой обуви заходили в комнату. Большим достоянием считался овечий тулуп, часто один на всю семью. Большинство колонистов перестали носить пейсы и бороды. В большой праздник в богатой колонии можно было встретить и цилиндр, и перчатки, и модный галстук. Однако денег на новую одежду у многих (если не у большинства) не было. Часть бедняков, не считаясь ни с чем, покупали себе одежду в долг. Сдавали в аренду целые земельные участки, закладывали свой сельхозинвентарь, батрачили у зажиточных колонистов и т.д. Одежда делалась у колонистов не каждый год и носилась многие годы. Такие дорогие вещи, как пальто или костюм, порой носились от свадьбы до смерти. [174], [175]

     Тенденция отхода от традиционной одежды была характерна и для женщин еврейских колоний. Они, в первую очередь состоятельные, стали переходить на городскую моду, приспосабливая ее, если надо, к требованиям скромности. Одежда не должна была быть чересчур яркой, бросающейся в глаза. Так, например, женщинам не следовало одеваться во все красное и т.п. Одежда должна была быть достойной, не неряшливой и не потрепанной. Однако требования скромности соблюдали не все и не всегда. Так, их порой нарушали в праздники девушки и молодые женщины. Перейти на городскую моду со временем стремились многие женщины колоний, но не у всех были средства для этого. Некоторые ходили в темных шерстяных пальто, сшитых местными портными, в черных ботинках с высокими голенищами. Все меньше женщин стали брить (стричь) свои волосы и носить парики. Их стали заменять платками, кружевными или шелковыми шалями. Платок подвязывали под подбородком, иногда оставляя открытыми уши. В праздники "девушки и молодые еврейки наряжаются в атлас, шелк и бархат и щеголяют блеском золотых серег и брошек". По праздничному костюму судили не только о зажиточности, но и о вкусе и уровне рукодельного мастерства женщины. [176], [177] Многие колонистки остались приверженными к образу жизни, вынесенному их матерями и бабками "из еврейских городских захолустьев". Они "гораздо меньше, чем колонисты, сжились с деревней и недостаточно... приноровились к условиям своего земледельческого состояния". Они боялись прослыть между евреями, проживающими вне колоний, "грубыми мужичками" и старались "поэтому по возможности ни в чем - и, главное, в одежде - не походить на крестьянок". [178]

     В семьях небогатых колонистов детскую одежду шили редко. Шилась она обыкновенно на вырост, поэтому нередко можно было видеть детей колонистов, одетых как бы в чужие вещи. Вообще, поскольку одежды было мало, обновка для детей была целым событием, обычно - подарком на Песах. Подросшим детям шили одежду похожую на взрослых. Костюм девочек и мальчиков обнаруживал сходство с одеждой девушек и юношей, начиная от детского головного убора и верхней одежды. Чаще всего детская одежда переходила от старшего к младшему, и следы починки на ней никого не смущали. На праздники дети надевали нарядную одежду, не столько новую, сколько чистую. Большим событием был первый учебный день в хедере. Мальчик обычно был одет празднично. Один из вариантов одежды в этот день был следующим. На мальчике была белая сорочка (обычно снятая с плеча старших) и штанишки с одной бретелькой через плечо. Его голову покрывала фуражка - восьмиклинка, с пуговичкой посередине на макушке. Обуви не было, мальчик шел босиком. Часто из-за отсутствия обуви и теплой одежды дети дошкольного возраста всю зиму сидели дома, не выходя на улицу. Зимней одежды не хватало и детям постарше, многим из них приходилось одежду одевать попеременно. Обувь, как правило, начинали приобретать для детей школьного возраста на вырост, на годы. Эту обувь берегли как драгоценность. Летом же дети ходили босыми. [179], [180]

Ученики во время урока в школе еврейской колонии Затишье. 1904 г.

     Об одежде жителей еврейских земледельческих колоний в конце XIX - начале XX вв. можно судить благодаря сохранившимся редким фотографиям того времени. На школьной фотографии, сделанной в 1904 г. в колонии Затишье Мариупольского уезда Екатеринославской губернии, девочки одеты в платья, часть из них с кружевами, и сарафаны. Для лучшего обзора девочки в нарядных одеждах посажены за первую парту. Мальчики в более простой одежде: большинство в популярных в те времена рубахах-косоворотках в темных тонах. Один мальчик в пиджаке и белой косоворотке. Нарядно одеты учителя колониальной школы. Учительница в темной юбке до пола, красивой белой блузке и с пышной по моде начала ХХ в. прической. В тех же тонах одет учитель: белые рубашка и пиджак, темные брюки и галстук. Очевидно, что к съемке заранее готовились как родители школьников, так и учителя.
     На фотографии "Прихожане у здания синагоги колонии Богодаровка", сделанной в том же 1904 г., стоят нарядно одетые евреи-земледельцы. Большинство из них выглядят в соответствии с модой, принятой в городской среде того времени.
     Состоятельные колонисты, надев свои лучшие наряды и ювелирные украшения, ездили в ближайшие города, чтобы в фотоателье сделать семейную фотографию на память потомкам. На сохранившихся изображениях они выглядят как истинные горожане.

5.5. Изготовление и ремонт одежды и обуви

     Население, занимавшееся на прежней месте жительства по преимуществу ремесленным трудом, принесло с собой в еврейские колонии ремесленные знания и опыт. Евреи-колонисты использовали свои ремесленные профессии особенно в зимний период для пополнения своих скудных бюджетов. В 1837 г. в колониях было 502 ремесленника (почти четверть взрослого мужского населения). Они представляли практически все встречающиеся профессии ремесленников того времени. Но больше всего было естественно портных - основное еврейское ремесло - 174, на третьем месте шли сапожники - 51. [181] Эти ремесленники обеспечивали одеждой и обувью население еврейских колоний и соседних христианских селений. Готовую одежду покупали редко. Наибольшее количество портных в 1905 г. Елисавеградском уезде было в колонии Израилевке - 40, в Херсонском - в Ефингаре - 32 (один портной соответственно на 37 и 71 жителя). Самая напряженная работа, когда поступало наибольшее количество заказов, бывала перед Песахом и осенью. В эти периоды многие портные работали по 18 часов в сутки, что называется, не разгибая спины и имели хороший заработок. Одежду изготавливали из собственного материала портного или из материала заказчика. Кроме мужчин-портных, в колониях работали женщины-портнихи, которые шили в основном женское платье и белье. Цена на работу у одного и того же портного колебалась от времени заказа и от степени урожая данного года: в хороший урожай, а также осенью и перед главными праздниками, цены поднимались. [182] Из одежды извлекали максимум. Ее перелицовывали, ремонтировали и переделывали. Старые вещи, если изнаночная сторона материала позволяла, пороли, отглаживали все части и сшивали обратно, используя изнанку как лицо, и полностью повторяя выкройку.

     Правила кашрута распространялись не только на питание, но и на одежду. Эти правила необходимо было строго соблюдать при ее изготовлении. Библейская заповедь в иудаизме запрещает евреям носить одежду, изготовленную из смеси шерстяного (имеющего животное происхождение) и льняного волокна (имеющего растительное происхождение). Одежда евреев должна быть шита непременно кошерными нитками. И горе было тому еврею-портному, который нарушал это правило; он более работы не получал. А если еврей у христианина покупал одежду, то перешивал ее своими нитками. [183] Так, в Нагартавскую лечебницу евреев-земледельцев колонист Мордух (Марк) Боград пожертвовал купленную им после Крымской кампании у военного ведомства больничную одежду, но последняя была сшита льняными нитками, считающимися у евреев некошерными. Одежду пришлось перешить кошерными нитками. [184]

     Шитье белья и простой одежды оставалось в домашнем производстве практически каждой семьи. Одной из обязанностей еврейки было шитье и починка одежды всем членам семьи колониста и обучение этому мастерству своих дочерей. Во многих семьях девочек уже с трех до пяти лет приучали к шитью, вышивке и вязанию. К семи годам многие становились мастерицами.

     Наибольшее количество сапожников в 1905 г. было в колониях Ефингар и Романовка Херсонского уезда. В каждой из этих колоний трудились по 35 сапожников (соответственно один сапожник на 65 и 41 жителя). [185] Они обслуживали евреев-колонистов и крестьян соседних деревень, шили новую и ремонтировали старую обувь.

6. Быт на полевых работах

Работы в период вспашки, посева, уборки урожая, заготовки кормов и пр. являются самыми ответственными и напряженными в жизни крестьян. На всех этапах проведения полевых работ крестьянин должен был обеспечить себе надлежащие условия быта. Однако в первое время евреи-колонисты работали в поле в своей длинной, до земли традиционной одежде, которая затрудняла их работу на каждом шагу [186] и вызывала насмешки у соседей-христиан. Одежду крестьяне окрестных деревень носили свободную, чтобы она не мешала работать в поле и дома. Через некоторое время рабочая одежда соседей распространилась среди евреев-колонистов. В рабочие будни они выглядели так, или почти так, как и окружающие крестьяне. Евреи-земледельцы носили рубахи навыпуск, штаны и картузы. Рубаха, как правило, подпоясывалась поясом. [187] В поле ходили босыми закаленными ногами. Там же иногда носили лапти. [188]

Как правило, участки земли колонистов располагались вдалеке от еврейской колонии. Евреи-колонисты выезжали в степь в субботу вечером или в воскресенье рано утром и часто работали там целую неделю. Домой возвращались лишь в пятницу после полудня, чтобы встретить Субботу. С собой колонист брал достаточный запас провизии, воды и корм для скота. Тяжелый ручной труд земледельца требовал много энергии и восполнялась она калорийной пищей. В дни свободные от тяжелой работы такой пищей колонисты себя не баловали. Продукты покалорийнее, в первую очередь жиры, приберегали к выезду на работу в поле. Сопровождали колониста обыкновенно взрослые сыновья и дочери. Последние готовили в поле невзыскательную и всегда однообразную, но хорошо сдобренную жиром пищу, как то: галушки, пшенную кашу или что-либо другое в этом роде. После сытного обеда старались не упускать приятную возможность вздремнуть. Работали от зари до зари, а, окончив дело затемно, заботились о лошадях. Прежде всего готовили корм лошадям, о себе думать было некогда и только после этого усталые, грязные, ложились спать. Спали под открытым небом, зарывшись в ближайшем стоге сена или укрывшись старой верхней одеждой. В ненастье мокли под дождем. В холодные ночи грелись у огня, поддерживая его бурьяном. Молодые колонисты ночью сразу спать не ложились. Молодость всегда неугомонна. Ночью ходили от табора к табору в гости, острили, рассказывали занимательные истории, анекдоты. Кое-где раздавались песни. "Изнеженность еврея", о которой любили обыкновенно говорить христиане, как на признак неспособности его к земледельческому труду, на полевых работах не просматривалась. [189], [190], [191]

7. Черты характера и внешний вид евреев-земледельцев

     Российские чиновники не считали евреев ленивыми, но полагали, что евреи добывали свой хлеб насущный исключительно хитростью, обманом и мошенничеством, с отвращением относились к тяжелой работе, требующей напряжения физических сил. Характер еврея считали беспокойным, предрасположенным "к упорству против начальства". Чиновники полагали, что именно эти качества препятствовали евреям освоиться с сельской жизнью и стать хорошими земледельцами. [192]

     Во многих случаях "тяжелый" характер приводил к конфликтам с окружающими, подчас перерастающим в преступления. Они имели место и в еврейских колониях. Так, в 1885 г. подверглось судебному преследованию в колониях: херсонских - 15 мужчин и одна женщина, екатеринославских - 10 мужчин и одна женщина. Преступления составляли: поджог, воровство, сбыт фальшивой монеты, растрата описанного имущества, самоуправство и насилие. В списке преступлений насилие поставлено на последнее место. Евреи гораздо реже совершают преступления, связанные с применением насилия. В 1885 г. в еврейских колониях двух губерний было 26 733 наличных душ. [193] В пересчете на 10 тыс. евреев-земледельцев приходилось 10 преступлений. Этот показатель соответствовал уровню еврейской преступности в западных губерниях Российской империи, откуда прибывали переселенцы. В 1885 г. в Виленской губернии на 10 тыс. евреев приходилось 14 преступников, а на то же число неевреев — 26,9; в Ковенской губернии — соответственно 8,9 и 36,5; в Гродненской — 10,6 и 22,5. Эти данные показывают, что в целом уровень преступности среди евреев был заметно ниже, чем у неевреев. [194]

     Вообще же в колониях царил порядок и мир, особенно в семье. Чиновник по особым поручениям Министерства государственных имуществ надворный советник С.В. Карцев, который в 1845 г. провел ревизию еврейских колоний, отмечал: "Семейные же их добродетели заслуживают величайшей похвалы: дети всегда почтительны к родителям и старейшины в их семействах пользуются уважением времен патриархальных". [195]

     В XIX в. по ряду физических характеристик евреи Российской империи уступали окружающим народам. Действительно, они имели относительно низкий рост и малый объем грудной клетки. Этот факт считался настолько установленным, что "Устав о воинской повинности" предписывал принимать евреев на военную службу с уменьшенным, по отношению к другим народам, объемом груди. И даже в этих неравных условиях число освобожденных от службы по причине физического несоответствия у российских евреев было выше чем у других народов. [196] Физическое недоразвитие зависело не от каких-либо расовых особенностей, передающихся наследственно к потомкам, а почти исключительно от неблагоприятных социально-экономических условий, в которых принуждено было жить большинство евреев в России. [197] Плохое питание и малоподвижный образ жизни были основными причинами худосочности у евреев. Трудно было себе представить людей менее приспособленных к крестьянскому труду, чем худосочные, чернобородые евреи в изношенных лапсердаках, всю жизнь занимавшиеся в местечках и селах Белоруссии ремеслами, мелкой торговлей и шинкарством. [198] Такими они пришли в Новороссию в начале XIX в. Пережив в период адаптации к новым условиям труда и быта неимоверные трудности, евреи-земледельцы благодаря крепости духа, врожденной смышлености, деятельности и трудолюбию не только выжили [199], но к концу XIX в. создали нормальные для того времени крестьянские хозяйства, более эффективные чем многие окружающие их христианские.

     Физический труд на земле в течение многих десятилетий и улучшение питания изменили внешний облик евреев-колонистов. Доктор медицины Л. Финкельштейн описал увиденное во время посещения еврейских колонии Екатеринославской губернии в 1892 г.: "Я имел впервые случай близко увидеть молодое поколение колонистов. Они совершенно отступают от общеизвестного нам типа и скоре напоминают здоровенного колониста-немца. Часто у худого, тщедушного и типичного еврея-колониста, одного из первых поселенцев колонии, дети, а особенности сыновья, выше его головой, совершенно на него не похожи, с развитыми плечами и мышцами". [200] Экономист и социолог Р. Орженецкий, посетивший еврейские колонии в начале ХХ в., так делился своими впечатлениями: "Сельский быт налагает свой отпечаток на внешность еврея. Колонисты имеют крепкий здоровый вид, загорелое лицо, мозолистые руки. В них есть нечто, напоминающее не то немца-колониста, не то крестьянина вообще, что-то земледельческое. Внешний вид многих прямо указывает на то, что это уже не первое поколение, взявшееся за плуг". [201]

     В обыденной жизни еврея-земледельца уже заметно "отсутствие свойственной евреям-жителям городов и местечек лихорадочной деятельности, подвижности и готовности, очертя голову, бросаться на все, сулящее какие-нибудь материальные выгоды". Занятие земледелием и влияние окружающей среды привили им черты, свойственные людям, живущим вдали от шумной городской жизни, черты, везде отличающие земледельца, "как-то: угловатость манер, наивность и добродушие, неподвижность, равнодушие ко всему, выходящему из сферы его деятельности", воздержанность в жизни. [202] Последний предреволюционный исследователь М.Е. Земцов писал об обитателях еврейских земледельческих колоний: "Обычные черты городских ремесленников - бледность, худоба и физическая недоразвитость - все еще видны в колониях, но в ряду с этим попадается другой тип - деревенских здоровяков-хлеборобов, с тем особым отпечатком физической силы и неуклюжести, который так свойственен земледельцам... С каждым годом колонии крепнут. Доживают свой век люди прежних неземледельческих привычек, и на смену им уже давно явился и все более усложняется другой тип людей, выросших среди крестьянского труда, с привычными думами и стремлениями истых земледельцев". [203]

     Произошедшие изменения внешнего вида и нравов евреев-земледедьцев отмечал российский юрист и еврейский общественный деятель Г.Б. Слиозберг. Когда в конце XIX в. в Петербург прибыла делегация евреев-земледельцев с ходатайством об увеличении земельной площади колоний, то они вызвали удивление разных сановников. Последние "не могли себе представить еврея иначе, как бегающих по городу за каким-нибудь факторским делом или занимающимся торговлей. Вид здоровых, плечистых заправских хлеборобов, изобличавших вместе с тем, в отличие от крестьян, интеллигентность, приводил многих в изумление, как нечто невиданное и совершенно неожиданное". [204]

     В общем, по отношению к евреям-горожанам евреи-земледельцы производили впечатление людей огрубевших. Они казались менее развитыми, сообразительными и подвижными, чем горожане. Несомненно, земледельческий труд и условия сельской жизни, часто в глуши, вдали от городских поселений, накладывали свою печать на умственный облик евреев-колонистов. Эти условия несомненно повлияли на "понижение культурного уровня и сужение их умственного горизонта". [205]

8. Праздники и дни траура

     Практически все еврейское население колоний неукоснительно отмечало иудейские праздники. Как уже сообщалось выше, к праздникам заранее тщательно готовились. Первым в ряду праздников шел еженедельный праздник - шабат - седьмой день недели, день покоя. Он напоминает о сотворении мира, выражает веру человека в Б-га и признает, что кроме материальных существуют высокие духовные ценности. Субботу еврей-колонист чтил более свято, чем крестьянин - воскресенье. Подготовка и соблюдение субботы играли организующую роль для быта и порядка грядущей недели. К наступлению шабата все приготовления заканчивались, поскольку во время самого шабата запрещено заниматься многими привычными домашними делами, например, готовкой, стиркой, зажиганием огня и другими работами. Мужчины заканчивали свои дела в поле к полудню пятницы, чтобы иметь время искупаться и празднично одеться для встречи субботы. Шабат начинался с ритуального зажигания женщинами свечей. Вечером мужчины возвращались из синагоги. В доме царило праздничное настроение. За столом в праздничной одежде собиралась вся семья колониста. На столе, накрытом по-особому, было много разнообразной еды. На следующий день, в субботу, колония отдыхала. Утром колонисты пили "цикорий" с молоком, покрытый толстой золотистой пенкой, не спеша шли в синагогу. После прихода из синагоги примерно в час дня, вся семья садилась обедать. "После обеда некоторое время беседовали. Затем дети, молодежь уходили из дому, а старшие ложились спать, предварительно закрыв ставни и занавесив окна. Летом еще и мух выгоняли. Воцарялась тишина часа на два. Даже собаки не лаяли. В 5-6 часов вечера, ходили в гости к родственникам или соседям. Гостей угощали субботним блюдом - кугелем. Парни и девушки гуляли возле домов зажиточных колонистов... между ними бегали дети в облаке пыли стада коров, возвращающегося с пастбища. Как только появлялись на небе звезды, начиналась рабочая неделя". [206]

     Желающих выполнить работы, которые еврейская традиция запрещала евреям-колонистам производить в субботу, среди соседей-христиан было достаточно. В субботу бедные соседи отправлялись в колонии к евреям поделать кое-что, зная, что и за ничтожное дело евреи угощают вином, кугелем и куличем. В субботу утром приходили женщины доить коров. На помощь евреям в шабат приходили и крестьянские дети. За конфеты они делали простую работу по хозяйству. [207], [208]

     Наиболее значимые и почитаемые евреями были праздники Песах и Рош ха-Шана. Каждая семья колониста, имея разный материальный достаток, старалась к этим праздникам накрыть праздничный стол, купить новую одежду, сходить в синагогу.

     Песах - главный праздник для всех евреев. По религиозному преданию он посвящен избавлению евреев от египетского рабства. В колониях его праздновали с большим вдохновением и весельем. Кроме того, это еще был праздник весны (приходится на март – апрель). В этот период просыпались от зимней спячки растения, и у земледельцев начинался новый сезон (посев). Еврейский закон повелевает есть в эти дни мацу. Поэтому особенно важно было обеспечить семью мацой на все восемь дней празднования. В эти дни нельзя есть хлеб и другие продукты из муки. В большинстве колоний было специальное помещение-пекарня для выпечки мацы. За 1,5-2 месяца специальные бригады приступали к работе в пекарне. Контролировало ее работу руководство синагоги во главе с раввином. Каждый еврей-колонист приносил в маца-пекарню муку в количестве, необходимом для обеспечения семьи во все дни праздника, платил за выпечку и получал мацу, которая выпекалась в его присутствии. Особенно торжественно и вдохновенно праздновался первый вечер Песаха. Нерабочими днями были первые два и заключительные два дня пасхи. Четыре дня между ними были рабочими. В сентябре-октябре всегда праздновался Рош ха-Шана (не связан ни с историей, ни с сельскохозяйственной деятельностью) и следующий через десять дней после него Судный день (Йом-Кипур). При этом большинство не знали числа прошедшего и наступающего года. Но всегда напоминалось, что в эти дни решается судьба каждого. Все другие религиозные праздники скрупулезно отмечались, каждый со своими особенностями. [209]

     Праздник Суккот посвящен памяти об исходе из Египта. Он отмечался в конце сентября - конце октября. В это время в еврейских колониях завершалась жатва, поэтому Суккот считался также праздником урожая. Тем временем закладывалась основа благосостояния семьи на будущий год. По колонии ездили торговцы, скупавшие урожай. Вырученными средствами платили налоги, расплачивались с кредиторами и делали необходимые покупки. К празднику колонисты строили времянки-шалаши, подобные тем, в которых евреи обитали в пустыне, покинув Египет. В них совершали трапезы, а в хорошую погоду и ночевали. Суккот еще считался временем сватовства. Молодые парни и девушки ездили в гости к родственникам в соседние колонии себя показать и на других посмотреть. Родственники помогали молодым найти подходящий "шидух" - знакомство с серьезным намерением создать семью. Много свадеб было сыграно после Суккота. Согласно еврейской традиции, свадьбы, брит мила (обряд обрезания новорожденного мальчика) и другие важные семейные события почитались и отмечались торжественно. [210]

     В колониях почти никто не отмечал свой день рождения, большинство даже не знало точную дату рождения. Но день смерти человека непременно отмечался. Прежде всего соблюдался ритуал, называемый "сидеть шиву". Он выполняется по усопшим первой степени родства и длится семь дней. В этот период скорбящие остаются дома. [211]

     Время еврейских праздников было определено с учетом сельскохозяйственного календаря древнего Израиля. Естественно, что праздники там совпадали с временами года, совершенно свободными от хозяйственных работ. Однако из-за большой разницы географических широт Северного Причерноморья и Израиля их сельскохозяйственные календари не совпадали. Часто еврейские праздники приходились на самую горячую земледельческую пору, когда каждый рабочий день был дорог. Большие потери рабочего времени были также связаны со смертью члена семьи колониста во время посевной или сбора урожая. Большое количество нерабочих дней безусловно отрицательно сказывалось на их хозяйственной деятельности. Особенно это было чувствительно в первые годы после переселения, когда евреи-земледельцы еще не имели знаний и опыта ведения сельскохозяйственных работ. По прошествии многих лет евреи-земледельцы научились за счет "смышлености и предприимчивости" в значительной степени компенсировать потери рабочего времени. [212]

9. Расходы евреев-земледельцев

     Несмотря на скромность потребностей евреев-земледельцев, их расходы были значительно выше соседних крестьян. Расходы эти были связаны с основными устоями быта евреев того времени. У еврейского населения в колониях сохранялись городские привычки, от которых им было трудно отказаться. В шабат и в праздничные дни евреи слишком много тратились. В эти дни они считали необходимым улучшить свое питание. Празднование субботы обходилось еврею в солидную сумму. Соблюдение кашрута требовало дополнительных расходов. Отсутствие у евреев-земледельцев свиноводства лишало их не только важного в хозяйстве побочного дохода, но и самого дешевого в сельском быту мяса и сала. Расходы на одежду у евреев были также выше, чем у крестьян. Евреи ходят почти исключительно в покупной одежде. Ходить в крестьянской домотканой одежде считалось у евреев зазорным. Нечего и говорить, что лапти евреи-колонисты не носили. Домашний интерьер евреев-земледельцев был побогаче крестьянского.
     Евреи считали самым важным долгом обучать своих детей. Сыновья евреев-земледельцев обучались в хедерах около восьми лет. Обучение ребенка в хедере обходилось в конце 1890-х гг. средней семье колониста не менее девяти руб. в год. Но, кроме того, колонист никогда не отрывал своего ребенка от учебы. Для пастьбы скота и птицы и многих других мелких работ, которые могли выполнять дети, еврею приходилось прибегать к найму.
     В жизни еврея-земледельца бывали и экстренные расходы, которых не знают крестьяне. Так, колонисты относятся очень внимательно к больным и, как правило, никогда не оставляют их без помощи. При крайне плохой постановке медицинского дела в сельской местности приходилось обращаться в городским врачам. Тем не менее колонист не скупился в таких случаях на расходы и для спасения одного члена семьи нередко рисковал благосостоянием всей семьи.
     Еще одним большим расходом еврейских земледельческих семейств была выдача замуж дочерей. Приданое в виде значительной суммы денег в таких случаях считается необходимым. Так как часто сбережений у колонистов не бывало, то для выдачи дочери замуж шли на крайние меры: продавалась последняя корова, закладывались луга и т.п. Между тем у крестьян, у которых женщина ценилась как работница, приданое не играло такой роли как у евреев. У евреев-земледельцев этот обычай существовал по нескольким причинам. Во-первых, евреев-земледельцев было мало, поэтому дочери порой выходили замуж за мещан, которые не ценили женщин как работниц, во-вторых, и у колонистов существовала традиция - раз сын женится, он отделяется от отца, а выделение семьи требует расходов, покрываемых из приданого.
     Свадьбы в еврейских колониях справлялись роскошно. Так поступали евреи даже на ранних этапах переселения, не обзаведясь еще никаким хозяйством. Непомерно дорогие свадьбы подчас разоряли родителей жениха и невесты. Обязательными и значительными тратами заканчивалось другое важное событие - брит мила. [213]

     Разница в расходах евреев-колонистов и земледельцев-христиан была видна простым евреям-земледельцам. Один из них объяснял ее следующим образом: "Разве у мужика потребности те, что у нас: он менее тратит на себя. Его одежда большей частью сделана дома, его пища опять же из материала домашнего, так как мясо он очень редко употребляет, его обстановка из простых скамеек и посуда из простых горшков и мисок; разве может он сравниться по затратам с нашей одеждой городской, со стоимостью этой столярной работы мебелью и этой фаянсовой посудой? А иначе жить мы не можем". [214]

     Наряду со словесным описанием разницы в расходах, была предпринята попытка провести статистическое исследования этого вопроса. Оно проводилось в самом конце 1890-х гг. По этим данным, на личные потребности одной души у еврейских колонистов Виленской губернии уходило в год 55 руб. 03 коп. Между тем воронежский крестьянин тратил на душу лишь 34 руб. 69 коп. [215] В этом исследовании расходы евреев-колонистов превысили крестьянские расходы на 58,6%. Вероятно, близкой к этой цифре была разница в расходах евреев-земледельцев Херсонской и Екатеринославской губерний со своими христианскими соседями.

     Относительно высокие расходы вынуждали евреев-земледельцев учиться тому, как эффективнее вести хозяйство, а также постоянно искать источники дополнительного заработка после окончания полевых работ.

10. Досуг евреев-земледельцев

     В период от начала посевной до конца уборки урожая (весна-осень) работа на земле требовала участия всех дееспособных членов семьи еврея-колониста от рассвета до заката. Об отдыхе и развлечениях и речи не было. Зимой мужчинам можно было чуть расслабиться. Основные ежедневные работы включали в себя очистку помещений для лошадей, крупного рогатого скота и пр., снабжение их кормами, обеспечение хозяйства водой и топливом. После выполнения этих работ у колонистов обычно оставалось некоторое количество свободного времени, которым они могли распоряжаться по своему усмотрению. Очень мало свободного времени было у хозяек. Они не могли оторваться от детей, от кухни и дома, от кур, уток и коровы.

     Каждый еврей - бедный или богатый, здоровый или больной, неженатый или обремененный многочисленной семьей - обязан ежедневно изучать Тору. Весь XIX в. еврей-земледелец, как правило, проводил свой досуг за этим занятием. По вечерам в молитвенных домах и синагогах колоний читались священные тексты и рассказывались талмудические легенды. В начале ХХ в. много молодых и средних лет евреев-земледельцев в свободное от работы время стали находить для себя более привлекательные занятия. Чтение же религиозной литературы осталось свойственно преимущественно старикам.

     Молодежь в основном проводила свободное время на улице. Ее отдых мало чем отличался от отдыха сверстников в соседних нееврейских селах. Большой любовью у молодежи пользовались вечерние гуляния по улицам и садам. Гуляния устраивались как правило в субботу и в праздничные дни. Молодые люди собирались на главной улице и прохаживались там до позднего вечера. "Некоторые демонстрировали обновы. В зимнее время, вечером устраивали катание на санях. По улице проносились одна за другой наперегонки санные упряжки, лихачи, катающиеся верхом на лошадях. Танцевали только на официальных вечерах, свадьбах, помолвках". [216] В холода собирались у кого-либо дома. Таких домов в колонии было два-три. Молодежь собиралась там по вечерам небольшими компаниями. Молодые люди делились городскими новостями, пели, играли в различные домашние молодежные игры.

     Колонисты средних лет и старше собирались, обычно, у синагоги небольшими группами. Круг вопросов, обсуждавшихся на таких собраниях был чрезвычайно широк и касался событий в мире, в стране, всех сторон жизни как колонии в целом, так и отдельных ее жителей. Разговоры велись о религии, о Палестине, о сионистах, об эмиграции, о войнах и погромах, о местных событиях. Колонисты группировались вокруг интересных рассказчиков и остряков. Таких в колониях было немало. Они "своим оптимизмом, жизнерадостностью заставляли людей смеяться, чем-то восторгаться и на время забыть свою совсем несладкую жизнь". Заезжали в колонию и сионистские активисты из городов. Для них устраивали специальные собрания, на которых присутствовали десятки колонистов разных возрастов. Играли в занесенные из городов домино, шашки, карты, собираясь группами по вечерам у соседей, рассказывали разные байки и домой приходили поздно, тихонько ложились спать, не зажигая свет... [217], [218]

     Зрелые женщины старше сорока лет "собирались небольшими группами, сидели на завалинках или в палисадниках, и тихо, не спеша, вели беседу, обменивались мнениями о событиях, происходивших в колонии, узнавали новости, по своему их комментировали. Вели свои женские, порой интимные разговоры, одних жалели, других, напротив, порицали". [219]

     Большую роль в быту колонистов играл обычай гостеприимства. Прибытие гостей было важным и приятным событием для принимавшей семьи. Хождение в гости по праздникам и субботам было важнейшим развлечением для всех жителей колонии, особенно для людей среднего и старшего возраста.

     Наиболее заметным изменением в жизни колонистов было появление в колониях периодической печати. В конце XIX в. в колониях появились первые газеты и журналы на идиш, иврите и русском языках. Их выписывали местная интеллигенция (учителя, врачи, аптекари, фельдшеры и т.д) и грамотные состоятельные колонисты. Постепенно чтение периодики стало одной из форм досуговой деятельности колонистов. После прочтения периодикой обменивались. Для распространения прочитанной информации использовался колонисты, любившие и умевшие пересказывать новости. Выписывающие периодику читали или пересказывали таким колонистам интересные новости по вечерам и уже утром колонисты жадно слушали пересказы. [220]

     К концу XIX - началу XX вв. в колониях увеличивалось количество светски образованных людей, росла культура быта и проведения досуга. В это время среди колонистов стали образовываться группы, стремящихся читать еврейские и русские газеты и журналы, сочинения еврейских и русских классиков. По инициативе одной из таких групп в колонии Новозлатополь в 1877 г. был образован кружок "Квуцат сфарим" (Стопка книг). Каждую пятницу собирали молодые люди по копейке с каждого колониста. В продолжении многих лет им удалось приобрести немало книг. [221] В колониях открывались русско-еврейские библиотеки-читальни, которые содержались на членские взносы, частные пожертвования и общинные средства. Первая такая читальня открылась в 1900 г. в Большой Сейдеменухе. Инициаторами ее создания была группа молодежи во главе с местным писарем. [222] В 1908 г. библиотеки-читальни уже работали в восьми еврейских колониях. [223] В колонии Большой Нагартав библиотека-читальня располагалась в доме богатого колониста, где в холодные зимние дни было тепло и чисто. Полки с книгами на русском и иврите манили молодежь. На широком длинном столе были разложены свежие газеты и журналы из разных городов России. Дважды в год проводился "Книжный бал", все средства от которого шли на приобретение новых книг для местной библиотеки. [224] Описывающая библиотеку-читальню в одной из еврейских колоний губернская газета отмечала, что там появилось место, "где можно приятно и полезно провести время и забыться от житейских невзгод и будничной серенькой жизни". [225]

     Библиотека-читальня была и в колонии Бобровый Кут. Вероятно, в ней подросток Абрам Борисович Ительсон прочитал в газете "Биржевые ведомости". 1909. № 11413 большую статью Григория Градовского "Два дня в Ясной Поляне", посвященную встрече с великим писателем Львом Толстым. Статья вызвала у Абрама большой интерес. Мальчик написал письмо писателю, в котором высказал сомнение в том, что Толстой-вегетарианец действительно носил кожаные пояс и сапоги. Это письмо вместе с именем автора вошло в сборник писем Л.Н. Толстого. [226]

     В колониях местной интеллигенцией создавались самодеятельные театры и драмкружки. Среди образованных колонистов стало традицией участвовать в их работе. Как правило, спектакли актеры-любители из колонистов и кочующие труппы ставили в больших сараях или на открытом воздухе. Там же проводились книжные балы, вечера песни и лекции. К каждому спектаклю или другому мероприятию долго готовились как к важному событию. Своими силами изготовляли кулисы, декорации и реквизит. Число зрителей доходило до нескольких сотен. Уровень этих мероприятий не был высоким, "но они дарили богатые впечатления жаждущим душам". Удачно поставленный спектакль надолго оставался в памяти колонистов. Деньги от театральных представлений шли на поддержку библиотек и благотворительные цели. Все это, конечно, было под надзором властей. Предварительно коллективы получали разрешение на постановку местного пристава, который обычно брал за это взятку. [227], [228]

Заключение

Процесс переселения евреев западных губерний Российской империи в Новороссию для занятия сельскохозяйственной деятельностью начался в 1807 г. с создания первых еврейских земледельческих колонии и продолжался более 50 лет. В результате этого к концу 1850-х гг. в Херсонской и Екатеринославской губерниях произошло уникальное для еврейского рассеяния явление - было создано соответственно 22 и 17 еврейских колоний. В отличие от других колонистов, поселившихся на этих землях, евреи не имели необходимых знаний и опыта земледелия, что отрицательным образом сказывалось на хозяйственной деятельности и быте нескольких поколений евреев-земледельцев. Кроме того, евреям-земледельцам приходилось вести постоянную борьбу с суровой природой и засушливым климатом, неустроенностью, болезнями, голодом и во многом порочным бюрократическим управлением. Быт евреев-земледельцев в этих условиях на протяжении многих десятилетий был чрезвычайно тяжелым. Еврейские колонисты были вынужденные адаптироваться к новым условиям жизни, постепенно приобретали новые привычки, усваивая и перенимая обычаи и нравы, элементы быта и культуры окружающего сельского населения, сохранив основные свои традиции. Несмотря на трудности и препятствия, в результате упорного труда евреев-земледельцев к концу XIX - началу XX вв. благосостояние евреев-земледельцев значительно выросло. К этому времени в еврейских колониях сформировались достаточно прочные хозяйства. Рост благосостояния положительно отразился на быте евреев-земледельцев особенно в жилье, питании и одежде. Уровень жизни еврея-земледельца к этому времени стал выше уровня жизни соседних крестьян. Очень важно, чтобы сохранилась историческая память о евреях-земледельцах и об их жизни на Юге Украины.

Литература:

1. Никитин В.Н. Евреи земледельцы. Историческое, законодательное, административное и бытовое положение колоний со времени их возникновения до наших дней. 1807-1887. Санкт-Петербург. 1887. С. 30.
2. Там же. С. 252-253, 285.
3. Там же. С. 288-289.
4. Демидов С.-Д. Еврейский вопрос в России. С.-Петербург. 1883. С. 25.
5. Никитин В.Н. Евреи земледельцы. С. 15-16.
6. О дополнительных правилах для поселения евреев на казенных землях // Полное собрание законов Российской империи. Собрание второе. Том XXII. Отделение первое. 1847. С.-Петербург 1848. С. 179.
7. Государственный архив Одесской области (ГАОО). Ф. 1. Оп. 2. Д. 20. Л. 78–80.
8. Боровой С.Я. Еврейская земледельческая колонизация в старой России. М.: Издание Сабашниковых, 1928. С. 160.
9. Никитин В.Н. Евреи земледельцы. С. 375.
10. Там же. С. 134, 411, 472.
11. Боровой С.Я. Еврейская земледельческая колонизация в старой России. С. 57.
12. Никитин В.Н. Евреи земледельцы. С. 278.
13. Там же. С. 135.
14. Улейников Д. Еврейские земледельческие колонии Екатеринославской губернии в 1890 г. С.-Петербург. Типография и Литография Бермана и Рабиновича. 1891. С. 9.
15. Полное собрание законов Российской империи (ПСЗ). Собрание второе. Том 22. Отделение первое. 1847. Санкт-Петербург. 1848 С. 177.
16. Б-Д Гр. Пионеры еврейских поселений Екатеринославской губернии // Русский еврей. №30. 22 июля 1881 г. Стлб. 1167.
17. Энциклопедический словарь. Том XIA. Издатели: Ф.А. Брокгауз и И.А. Ефрон. С.-Петербург. 1894. С. 481.
18. Никитин В.Н. Евреи земледельцы. С. 405-406, 410.
19. Там же. С. 414.
20. Там же. С. 372, 414, 503.
21. Канкрин И.В. Еврейские земледельческие колонии Александровского уезда Екатеринославской губернии. Екатеринослав, 1893. С. 7.
22. Никитин В.Н. Евреи земледельцы. С. 523, 567, 644.
23. Улейников Л. Еврейские земледельческие колонии Екатеринославской губернии в 1890 г. С.-Петербург. 1891.
24. Экономические постройки // Энциклопедический словарь. Том XL. Издатели: Брокгауз и Ефрон. С.-Петербург. !904. С. 268-270.
25. Никитин В.Н. Евреи земледельцы. С. 134.
26. Зябко М.Н. История колонии Нагартав. Сборник воспоминаний, выписки из книг и архивов, Одесса, 2005 // Электронный ресурс: http://nagartav.narod.ru/istoria_zmn2.htm
27. Никитин В.Н. Евреи земледельцы. С. 33.
28. ГАОО. Ф. 6, Оп. 4, Д. 18658, Л. 4-5 об.
29. Никитин В.Н. Евреи земледельцы. С. 32, 62.
30. Там же. С. 641.
31. Пасик Я. Еврейские земледельческие колонии Юга Украины и Крыма // Электронный ресурс: http://evkol.ucoz.com/index.htm
32. Экономические постройки // Энциклопедический словарь. Том XL. С.-Петербург. Типография Брокгауз-Ефрон. 1904. С. 269.
33. Никитин В.Н. Евреи земледельцы. С. 386.
34. Никитин В.Н. Евреи земледельцы. С. 542.
35. Щукин В.В., Павлюк А.Н. Еврейские земледельческие колонии Херсонской губернии (XIX-начало XX вв.): очерки истории. Николаев. Издатель П.Н. Шамрай. 2016. С. 258.
36. Экономические постройки // Энциклопедический словарь. Том XL. С.-Петербург. Типография Брокгауз-Ефрон. 1904. С. 269.
37. Гран М.М., Матульский Г.С. Опыт санитарной характеристики еврейской деревни // Вопросы Биологии и Патологии Евреев, Сб. 1. Л. Практическая медицина. 1926. С. 123.
38. Никитин В.Н. Евреи земледельцы. С. 78.
39. Там же. С. 267.
40. Зябко М.Н. История колонии Нагартав.
41. Никитин В.Н. Евреи земледельцы. С. 387.
42. Зябко М.Н. История колонии Нагартав.
43. Там же.
44. Там же.
45. Там же.
46. Там же.
47. Гран М.М., Матульский Г.С. Опыт санитарной характеристики еврейской деревни. С. 123.
48. Зябко М.Н. История колонии Нагартав.
49. Демидов С.-Д. Еврейский вопрос в России.
50. Зябко М.Н. История колонии Нагартав.
51. Канкрин И.В. Еврейские земледельческие колонии Александровского уезда Екатеринославской губернии. С. 7.
52. Зябко М.Н. История колонии Нагартав.
53. Гран М.М., Матульский Г.С. Опыт санитарной характеристики еврейской деревни. С. 124.
54. Там же. С. 126.
55. Флисфиш Эм. Кантонисты // Tel-Aviv. Effect publishing. С. 99.
56. Никитин В.Н. Евреи земледельцы. С. 329, 393, 394.
57. Думошевский А. Евреи-земледельцы в России // Журнал годового собрания Императорского русского географического общества. 16 декабря 1859 года. С. 78.
58. Демидов С.-Д. Еврейский вопрос в России. С.-Петербург. 1883. С. 23.
59. Боровой С.Я. Еврейская земледельческая колонизация в старой России. С. 176.
60. Кулишер М. Из истории еврейских земледельческих колоний // Восход. Журнал учено-литератуный и политический. 1888. V-VI. Май-июнь. С. 10.
61. Никитин В.Н. Евреи земледельцы. С. 375.
62. Троцкий Л. Моя жизнь: Опыт автобиогр. Т. 1. Берлин. Из-во "Гранит", 1930. С. 24.
63. Ринский М. Две Сейдеминухи и Бобровый Кут // Секрет: Еженедельник. 2010. 3 сентября.
64. Земцов М.Е. Еврейские крестьяне. Краткий очерк экономического положения евреев-земледельцев Екатеринославской губернии. С.-Петербург. Электропечатня Я. Левенштейна. 1908. С. 29.
65. Зябко М.Н. История колонии Нагартав.
66. Канкрин И.В. Еврейские земледельческие колонии Александровского уезда Екатеринославской губернии. Екатеринослав, 1893. С. 7.
67. Блюменфельд И. Письма о херсонских еврейских колониях. Письмо пятое. // Восход. Журнал учено-литератуный и политический. Июль 1892. С. 2.
68. Осипова С. Столетие еврейской земледельческой колонизации в России // Научно-литературный сборник "Будущности". Т. IV. 1903. С. 75.
69. Улейников Л. Еврейские земледельческие колонии Екатеринославской губернии в 1890 г.
70. Канкрин И.В. Еврейские земледельческие колонии Александровского уезда Екатеринославской губернии. Екатеринослав, 1893. С. 7.
71. Зябко М.Н. История колонии Нагартав.
72. Улейников Л. Еврейские земледельческие колонии Екатеринославской губернии в 1890 г. С.-Петербург. 1891.
73. Материалы для оценки земель Херсонской губернии. Том ІІ. Елисаветградский уезд (статистико-экономическое описание уезда). Херсон. 1886 // Электронный ресурс: http://library.kr.ua/elib/ocenka/ocenka4.html
74. Никитин В.Н. Евреи земледельцы. С. 413.
75. Там же. С. 386.
76. Сборник материалов об экономическом положении евреев в России. Том I. Издание Еврейского колонизационного общества. С.- Петербург. 1904. С. 24.
77. Пиневич П. Историко-этнографический очерк населения Мариупольского округа // Записки історико-філологічного товариства Андрія Білецького. К., 2006. Вип. IV. Кн. 2. С. 96.
78. Блюменфельд И. Письма о херсонских еврейских колониях. Письмо пятое. С. 2.
79. Канкрин И.В. Еврейские земледельческие колонии Александровского уезда Екатеринославской губернии. Екатеринослав, 1893. С. 27.
80. Блюменфельд И. Письма о херсонских еврейских колониях. Письмо пятое. С. 2-3.
81. Гигиена // Краткая еврейская энциклопедия (КЕЭ). Том 2. Кол. 122–124.
82. Зябко М.Н. История колонии Нагартав.
83. Щукин В.В., Павлюк А.Н. Еврейские земледельческие колонии Херсонской губернии (ХІХ – начало ХХ вв.). С. 267.
84. Никитин В.Н. Евреи земледельцы. С. 441.
85. Блюменфельд Ис. По Херсонским еврейским колониям (факты и мысли) // Восход. Журнал учено-литературный и политический. Май 1898. С.-Петербург. С. 11-14.
86. Никитин В.Н. Евреи земледельцы. С. 673.
87. Зі звіту Херсонськоземської губернської земської земської управи про стан земської страхової справи у 1914 році // Діяльність земських установ на Херсонщині. 1865-1920: збірник документів. Херсон. Айлант, 2015. C. 241.
88. Канкрин И.В. Еврейские земледельческие колонии Александровского уезда Екатеринославской губернии. С. 6.
89. Никитин В.Н. Евреи земледельцы. С. 660.
90. Сборник материалов об экономическом положении евреев в России. С. 24.
91. Канкрин И.В. Еврейские земледельческие колонии Александровского уезда Екатеринославской губернии. С. 6.
92. Бруцкус Б.Д. Еврейские земледельческие поселения Екатеринославской губернии. Санкт-Петербург. Тип. "Экономия", 1913. С. 46.
93. Захариевич Ф. Историко-Статистическое описание еврейских колоний Новороссийского края // Новороссийский календарь на 1853 год. Одесса. 1852. С. 414.
94. Бржевский Н. Очерки аграрного быта крестьян. Том 1. С.-Петербург. 1908. С. 54.
95. Никитин В.Н. Евреи земледельцы. С. 546.
96. Там же. С. 590.
97. Там же. С. 413-414.
98. Брамсон Л.М. Поездка в южно-русские еврейские колонии (путевые наброски). Санкт-Петербург. Типо-литография А.Е. Ландау, 1894. С. 37-39.
99. Земцов М.Е. Еврейские крестьяне. С. 35.
100. Сборник материалов об экономическом положении евреев в России. С. 24.
101. Б-д Г. К характеристике внутреннего состояния еврейских колоний на юге // Газета "Русский Еврей". №36. 15 сентября 1882 г. Стлб. 1343.
102. Фельдман Д.З. Роль немецких колонистов в становлении и развитии еврейских земледельческих колоний южной России // Немцы России в контексте отечественной истории: общие проблемы и региональные особенности: Материалы международной научной конференции. Москва, 17-20 сентября 1998 г. М. 1999. С. 120-145.
103. Никитин В.Н. Евреи земледельцы. С. 589.
104. Там же. С. 541.
105. Земцов М.Е. Еврейские крестьяне. С. 14-15.
106. Зябко М.Н. История колонии Нагартав.
107. Канкрин И.В. Еврейские земледельческие колонии Александровского уезда Екатеринославской губернии. С. 6.
108. Никитин В.Н. Евреи земледельцы. С. 506, 576, 618.
109. Бруцкус Б.Д. Еврейские земледельческие поселения Екатеринославской губернии. С. 7.
110. Земцов М.Е. Еврейские крестьяне. С. 26-27.
111. Зябко М. Н. История колонии Нагартав.
112. Там же. С. 505.
113. Зябко М.Н. История колонии Нагартав.
114. Земцов М.Е. Еврейские крестьяне. С. 3-4.
115. Августович Эд. По селениям и колониям в Новороссии (продолжение) // Труды императорского вольного экономического общества. Том третий. С.-Петербург. 1882. С. 297-298.
116. Бродский М. Кол. Бобровый Кут // "Русский Еврей". №31. 10 августа 1884 г. Стлб. 8-9.
117. Щукин В.В., Павлюк А. Н. Еврейские земледельческие колонии Херсонской губернии (ХІХ – начало ХХ вв.). С. 270.
118. Шайкин И.М. Большой Нагартав // Российская еврейская энциклопедия.
119. Пасик Я. Религия и еврейские земледельческие колонии // Электронный ресурс: http://evkol.ucoz.com/religion.htm]
120. Пасик Я. Еврейские земледельческие колонии Юга Украины и Крыма // Электронный ресурс: http://evkol.ucoz.com/index.htm
121. Никитин В.Н. Евреи земледельцы. С. 336, 339, 671, 673.
122. Зябко М.Н. История колонии Нагартав.
123. Микве // КЕЭ. Т. 5. Кол. 346-347.
124. Пасик Я. Просвещение в еврейских земледельческих колониях (XIX - начало XX веков) // Электронный ресурс: http://evkol.ucoz.com/education.htm
125. Пасик Я. Здравоохранение в еврейских земледельческих колониях (XIX - начало XX веков) // Электронный ресурс: http://evkol.ucoz.com/medicine.htm
126. Земцов М.Е. Еврейские крестьяне. С. 30.
127. Khaim Cohen. Sehaidak // Jewish Farmers in Russia Fields. Tel Aviv. 1965, p. 233.
128. Шайкин И.М. Маленькая столица или еврейская земледельческая колония Нагартав // IV Миколаївська обласна краєзнавча конференція "Історія. Етнографія Культура. Нові дослідження". Миколаїв, 2002. С.234-235.
129. Щукин В.В., Павлюк А.Н. Еврейские земледельческие колонии Херсонской губернии (ХІХ – начало ХХ вв.). С. 235.
130. Осипова С. Столетие еврейской земледельческой колонизации в России. С. 93-94.
131. Юг. 1902. 29 марта (№ 1168).
132. Щукин В.В., Павлюк А.Н. Еврейские земледельческие колонии Херсонской губернии (ХІХ – начало ХХ вв.). С. 156-157.
133. ПСЗ. Собрание второе. Том 19. Отделение первое. 1844. Санкт-Петербург. 1845. С. 910-917.
134. Никитин В.Н. Евреи земледельцы. С. 281, 589, 640-641.
135. С. К...н. Ходячие предрассудки относительно крестьян // Отечественные записки. 1879 г. №3. Март. С. 7.
136. Владимир Олийнык. Вольному - воля, пьяному - рай // ZN, UA 20 июня, 2013 г.
137. Фельдман Д.З. Еврейские земледельческие колонии / Отечественная история. История России с древнейших времен до 1917 года. Энциклопедия. Том второй. М. Научное издательство "Большая Российская энциклопедия". 1996. С. 120.
138. Брунин К. Аграрный вопрос у евреев (продолжение) // Земледельческая газета. 1917. №38-39. С. 663.
139. Пасик Я. Юденплан // Электронный ресурс: http://evkol.ucoz.com/judenplan.htm
140. Земцов М.Е. Еврейские крестьяне. С. 52.
141. Житель Новороссии. Отголоски (корреспонденция "Наблюдателя") // Наблюдатель. Журнал литературный, политический и ученый. 1901. №2. Февраль. С. 25-26.
142. Никитин В.Н. Евреи земледельцы. С. 231.
143. Боровой С.Я. Еврейская земледельческая колонизация в старой России. С. 165.
144. Зябко М.Н. История колонии Нагартав.
145. Земцов М.Е. Еврейские крестьяне. С. 29.
146. Щукин В.В., Павлюк А.Н. Еврейские земледельческие колонии Херсонской губернии (ХІХ – начало ХХ вв.). С. 263-264.
147. Херсонская губерния // Еврейская энциклопедия. Т. 15. Издательство Брокгауза и Ефрона. С.-Петербург. Стлб. 608.
148. Канкрин И.В. Еврейские земледельческие колонии Александровского уезда Екатеринославской губернии. С. 8.
149. Шитюк М.М., Щукін В.В. Єврейське населення Херсоньскої губернії в XIX - на початку XX століть. Миколаїв, 2008. С. 119.
150. Никитин В.Н. Евреи земледельцы. 668-669.
151. Yehudit Simkhoni. Nahar Tov Ha'Gdola (Greater Nahar Tov) // Jewish Farmers in Russia Fields. Tel Aviv. 1965, p. 307-308.
152. Никитин В.Н. Евреи земледельцы. С. 419.
153. Там же. С. 248.
154. Сборник материалов об экономическом положении евреев в России. Том 1. Издание еврейского колонизационного общества. С.-Петербург. 1904. С. 147.
155. Общественная жизнь евреев. Их нравы, обычаи и предрассудки,... Новгород. 1868. С. 30.
156. Блюменфельд И. Письма о херсонских еврейских колониях. Письмо четвертое. // Восход. Журнал учено-литератуный и политический. Июль 1892. С. 3.
157. Никитин В.Н. Евреи земледельцы. С. 25.
158. Зябко М.Н. История колонии Нагартав.
159. Баст М. Времена и нравы (еврейский костюм минувших столетий) // Лехаим. Июль 2005. Сиван 5765. № 7 (159).
160. Одежда // КЕЭ, том: 6. Кол.: 101–117.
161. Зябко М.Н. История колонии Нагартав.
162. Соболевская О.А., Гончаров В.В. Евреи Гродненщины: жизнь до Катастрофы. Донецк. Норд-Пресс, 2005 С. 316.
163. Малороссия. Новороссия. Крым. Исторический и этнографический очерк. М.: "АИРО–XXI"; СПб.: "Дмитрий Буланин". 2006. С. 241.
164. Баст М. Времена и нравы (еврейский костюм минувших столетий).
165. Соловьева С. "Китлик", "Брустихл" и "наржутка" - из истории забытых вещей // Электронный ресурс: http://mishpoha.org/n26/26a26.php
166. Одежда // Еврейская энциклопедия. Том 12. СПб. Издание Брокгауз-Ефрон. С. 45.
167. Боровой С.Я. Еврейская земледельческая колонизация в старой России. С. 169-170.
168. Баст М. Времена и нравы (еврейский костюм минувших столетий).
169. Никитин В.Н. Евреи земледельцы. С. 107, 142, 148-149.
170. ГАОО. Ф.1. Оп. 215. Д. 16. Л. 1-4.
171. Россия. Евреи России в первой половине 19 в. // КЕЭ, том: 7. Кол.: 306–326.
172. Боровой С.Я. Еврейская земледельческая колонизация в старой России. С. 169.
173. Котляр Г. От религиозных реформ к сионизму. Реформа в иудаизме в Польше и Российской империи XIX-го – начала XX-го веков // Альманах "Еврейская Старина". №5(52). Сентябрь-октябрь 2007 г.
174. Зябко М.Н. История колонии Нагартав.
175. Щукин В.В., Павлюк А.Н. Еврейские земледельческие колонии Херсонской губернии (XIX-начало XX вв.). С. 253.
176. Баст М. Времена и нравы (еврейский костюм минувших столетий).
177. Канкрин И.В. Еврейские земледельческие колонии Александровского уезда Екатеринославской губернии. С. 8.
178. Этингер Я. О сельскохозяйственном образовании для евреев. Окончание // Восход. Журнал учено-литературный и политический. Декабрь. С.-Петербург. 1897. С. 2.
179. Зябко М.Н. История колонии Нагартав.
180. Из воспоминаний Р. Д. Чарфаса. // Электронный ресурс: // http://zatishye.ucoz.ru/index/slovo_o_ruvime_davidoviche_charfase/0-40
181. Боровой С.Я. Еврейская земледельческая колонизация в старой России. С. 142.
182. Ремесла и промыслы Херсонской губернии. Херсон: Херсон. губ. зем. управа, 1905. С 55-56.
183. Общественная жизнь евреев. Их нравы, обычаи и предрассудки...
184. Никитин В.Н. Евреи земледельцы. С. 550.
185. Ремесла и промыслы Херсонской губернии. С 55-56.
186. Лернер О.М. Евреи в Новороссийском крае. Исторические очерки. Одесса, 1901. С. 91.
187. Зябко М.Н. История колонии Нагартав.
188. Бруцкус Б.Д. Еврейские земледельческие колонии. Санкт-Петербург: тип. т-ва "Обществ. польза", 1909. С. 33.
189. Блюменфельд И. Письма о херсонских еврейских колониях. Письмо четвертое. С. 2-3.
190. Блюменфельд И. По колониям Херсонского уезда. Факты и мысли // Восход. Журнал учено-литератуный и политический. Декабрь 1894. С. 11.
191. Зябко М.Н. История колонии Нагартав.
192. Никитин В.Н. Евреи земледельцы. С. 259, 280.
193. Там же. С. 674, 688.
194. Преступность // КЕЭ. Том 6. Кол. 765-768.
195. Никитин В.Н. Евреи земледельцы. С. 280.
196. Бейзер М. Чтобы разогнулся согбенный еврей // Заметки по еврейской истории. №5-6(200). Май-июнь 2017.
197. Физическое состояние евреев // Еврейская энциклопедия Брокгауза и Ефрона. Том. 15. Стлб. 234.
198. Колесников А. И., Румер-Зараев М.З. Экономические эксперименты. Полные хроники. М. АСТ. 2019.
199. Думошевский А. Евреи-земледельцы в России. С. 78.
200. Финкельштейн Л. Путевые впечатления. По Екатеринославским еврейским колониям // Восход. Журнал учено-литератуный и политический. Сентябрь 1892. С. 16.
201. Щукин В.В., Павлюк А.Н. Еврейские земледельческие колонии Херсонской губернии (XIX-начало XX вв.). С. 253.
202. Цибукмахер Х. Быт евреев-земледельцев // Рассвет. №17. 24 апреля 1880 г. Стлб. 654-655.
203. Земцов М.Е. Еврейские крестьяне. С. 29, 56.
204. Слиозберг Г.Б. Дела минувших дней: записки русского еврея. Том 1. Париж. 1933. С. 300.
205. Сборник материалов об экономическом положении евреев в России. Том I. С. 143.
206. Зябко М.Н. История колонии Нагартав.
207. Мельникова Н.П. Традиційні і нові елементи в побуті євреїв-землеробів Півдня України (XIX - поч. XX ст.) // Державна етнонаціональна політика: правовий та культурологічний аспекти в умовах Півдня України. Запоріжжя (Запорізький національний технічний університет). 2001. С. 83.
208. Щукін В. Що євреї робили у Новоросії? // Электронный ресурс: https://hromadske.radio/podcasts/zustrichi/shcho-yevreyi-robyly-u-novorosiyi.
209. Зябко М.Н. История колонии Нагартав.
210. Moshe Yivzori-Yivzrikhin. Nahar Tov Ha'Gdola (Greater Nahar Tov) // Jewish Farmers in Russia Fields. Tel Aviv. 1965, p. 300.
211. Зябко М.Н. История колонии Нагартав.
212. Пасик Я. Религия и еврейские земледельческие колонии.
213. Сборник материалов об экономическом положении евреев в России. Том I. С. 147-149.
214. Августович Эд. По селениям и колониям в Новороссии (продолжение). С. 312.
215. Щербина Ф.А. Крестьянские бюджеты. Воронеж, 1900. С. 156.
216. Зябко М.Н. История колонии Нагартав.
217. Там же.
218. Yehudit Simkhoni. Nahar Tov Ha'Gdola (Greater Nahar Tov) // Jewish Farmers in Russia Fields. Tel Aviv. 1965, p. 305-311.
219. Зябко М.Н. История колонии Нагартав.
220. Yehudit Simkhoni. Nahar Tov Ha'Gdola (Greater Nahar Tov).
221. Еврейские земледельческие колонии Екатеринославской губернии // Газета "Русский Еврей". №28. 13 июля 1884 г. Стлб. 10.
222. Щукин В.В., Павлюк А.Н. Еврейские земледельческие колонии Херсонской губернии (XIX-начало XX вв.): очерки истории. С. 313.
223. Библиотеки в России // Еврейская энциклопедия. Том 4. С.-Петербург. Издательство Брокгауз и Ефрона. Стлб. 492.
224. Yehudit Simkhoni. Nahar Tov Ha'Gdola (Greater Nahar Tov).
225. Юг. 1902. 15 июня (№ 1226).
226. Толстой Л.Н. Письма. (июль-декабрь 1909). Издательство: Нобель Пресс. С. 176.
227. Yehudit Simkhoni. Nahar Tov Ha'Gdola (Greater Nahar Tov).
228. Щукин В.В., Павлюк А.Н. Еврейские земледельческие колонии Херсонской губернии (XIX-начало XX вв.). С. 315-316.

07-07-2020