Специфика Холокоста в сельской местности Днепропетровской области

Еврейские земледельческие колонии Юга Украины и Крыма

Яков Пасик

Специфика Холокоста в сельской местности Днепропетровской области

1. Еврейское крестьянское население Днепропетровской области накануне войны

     Предвоенная Днепропетровская область отличалась наличием значительного еврейского крестьянского населения. Евреи-колхозники проживали в основном в старых еврейских земледельческих колониях, основанных в XIX веке, и в новых еврейских сельскохозяйственных поселениях (поселках), образованных в советские 1920-1930 гг. Наличие таких населенных пунктов было уникальным явлением, порожденным царской, а затем и советской политикой "аграризации еврейства". [1]

     В Днепропетровской области находились:
     Сталиндорфский еврейский национальный район, в состав которого в границах 1939 г. входили старые еврейские земледельческие колонии Излучистая, Каменка, Нововитебск, Новожитомир, Новоковно и Новоподольск и новые еврейские поселения, в том числе районный центр Сталиндорф (ныне с. Вакулово Софиевского района);
     Старая еврейская земледельческая колония Ингулец, входившая в состав Широковского района;
     Новые еврейские поселения вне Сталиндорфского района.
     Всего в Днепропетровской области было примерно 70 старых земледельческих колоний и новых еврейских сельскохозяйственных поселений. В них проживало значительное большинство из 12 653 евреев, живших в сельской местности Днепропетровской области в 1939 г.

     Сталиндорфский район, созданный в 1930 г., был крупнейшим еврейским районом СССР. Однако насильственная коллективизация, раскулачивание, разразившийся после этого голод, наличие поблизости крупных промышленных центров, нуждающихся в рабочей силе, тяга молодежи к образованию привели к оттоку еврейского населения. Вместо уехавших евреев в старых колониях и новых поселениях поселялись украинцы из соседних сел. По данным переписи на 17 января 1939 г. численность населения Сталиндорфского района составила 32 968 человек, из них евреев - 7312. Кроме евреев в районе проживали украинцы, немцы, русские и др. В это же время в районном центре Сталиндорф проживало 1569 человек, из них 748 евреев (47,7%). Примерно такой же была доля евреев в других еврейских поселениях области. В конце 1930-х гг. национальные районы и сельсоветы в стране были упразднены. Сталиндорфский район, потеряв статус национального, был преобразован в обычный. [2]

     На втором месте после Сталиндорфского района по численности еврейского крестьянского населения был Широковский район. По данным переписи 1939 г. в сельских населенных пунктах района числилось 2128 евреев. Они компактно проживали в трех сельсоветах, которые до 1939 г. были еврейскими национальными: Ингулецкий, Свердловский и Леккертский. В состав Ингулецкого сельсовета входил один населенный пункт - бывшая еврейская колония Ингулец. Эта колония была основана 1809 г. переселенцами из западных губерний России. Перепись 1897 г. зарегистрировала в ней 2781 жителей, из них 2696 евреев (96,9%). Колония считалась самой большой еврейской земледельческой колонией Российской империи. [3] Однако в советские годы еврейское население Ингульца сокращалось и к началу войны оно состояло из примерно 1500 человек. [4] В Свердловском, Леккертовском сельсоветах и отдельных еврейских поселениях районах до войны проживало более 500 евреев. В других районах Днепропетровской области накануне войны в еврейских поселениях компактно проживали примерно 1550 евреев. [5]

     К началу войны в еврейских колониях и поселениях было уже значительным нееврейское население. Кроме евреев, в них проживали украинцы, русские и потомки этнических немцев, включая меннонитов. Украинцы и русские стали селиться в еврейских колониях и поселениях в 1920-1930-х гг. Этнические немцы были поселены в еврейские колонии в качестве образцовых хозяев в середине XIX века.

2. Начало войны. Оккупация Днепропетровской области

     22 июня 1941 г. фашистская Германия и ее союзники напали на Советский Союз. Началась война, которая принесла стране неисчислимые потери и разрушения. Десятки миллионов советских людей погибли. Но особенно страшные и невосполнимые потери понесли евреи. Еврейский народ был объявлен нацистами главным врагом "Третьего Рейха". Полное уничтожение еврейского народа было одной из приоритетных задач нацизма. На решение этой задачи были направлены все ресурсы гитлеровской Германии на всех оккупированных ею территориях.

     Первые месяцы войны были для Советского Союза катастрофическими. Войска гитлеровской Германии стремительно продвигались вглубь страны. Уже 12 августа 1941 г. они подошли к западной границе Днепропетровской области. На западе области (назовем эту территорию Западным регином) находились Сталиндорфский и соседние с ним Апостоловский, Криворожский, Софиевский, Чкаловский, Широковский и Щорский (до 1939 г. Божедаровский) районы. В них проживали 10 959 евреев-крестьян [6], свыше 86,6% всего еврейского сельского населения Днепропетровской области.

     В условиях усиливавшегося хаоса, вызванного быстрым приближением оккупантов, евреи-колхозники, решившие эвакуироваться могли надеяться только на свои еврейские колхозы и собственные силы. Однако на их пути было много препятствий. Главным из них была необходимость получения разрешения на эвакуацию. Однако с эвакуацией населения советские власти особо не спешили. Так, в Сталиндорфском районе она началась только 7 августа. [7] Лишь в некоторых местах эвакуация была проведена относительно успешно. Одним из таких мест была колония Новоковно. Председатель местного колхоза, не дожидаясь указания районного начальства, организовал эвакуацию своих колхозников. Они успели перебраться через Днепр и спасли свои жизни. [8] Во многих других местах все сложилось гораздо трагичнее. Разрешение на эвакуацию давали слишком поздно или вовсе не давали. Евреи Новожитомира ночью попытались без разрешения уехать на телегах. Военные, стреляя в воздух, остановили беженцев и вернули обратно в деревню. В какой-то момент военные исчезли. Опять тронулись в путь, но было уже поздно. Быстро продвигавшиеся немцы догнали их в 50-60 км от Новожитомира и приказали возвращаться. [9] Также трагично закончилась попытка эвакуации колхозников колонии Каменка. Когда им разрешили выезд, было уже поздно. Все дороги были плотно забиты отступающими войсками и военной техникой. Груженные домашними вещами, детьми и пожилыми людьми их подводы направились в сторону станции Лошкаревка, а затем - села Никольское Солонянского района. Но военные их не пропустили, мотивируя тем, что переправа перегружена и направили всю колонну на г. Запорожье. Не доезжая Запорожья, путь беженцам преградил немецкий десант. Жителям Каменки пришлось возвращаться домой. [10]

     Западный регион Днепропетровской области был в основном оккупирован в период 13-20 августа 1941 г. В оккупированном Сталиндорфском районе осталось более 3900 евреев-колхозников. [11], в Широковском - 1125, и в пяти других районах Западного региона - 850. Всего в этом оккупированном регионе оказалось примерно 5875 евреев, а в оккупированной сельской местности всей Днепропетровской области - примерно 6750 евреев (53,3%) из 12 650 проживавших там до войны. [12], [13] Холокост еврейского крестьянства в Западном регионе имел значительные отличия от других оккупированных территорий Советского Союза со значительным еврейским крестьянским населением. Эти особенности будут рассмотрены далее.

3. Начальный период оккупации

     С первых дней оккупации нацисты приступили к формированию новых органов власти. На основе оккупированной Днепропетровской области оккупантами был создан генеральный округ Днепропетровск (нем. Generalbezirk Dnjepropetrowsk), который входил в состав Рейхскомиссариата Украина. Генеральным округом руководила немецкая администрация - генеральный комиссариат. Центром генерального округа являлся город Днепропетровск (ныне Днепр). Генеральный округ делился на 20 округов (нем. Kreisgebiete), в каждом из которых создавался окружной комиссариат во главе с окружным комиссаром. В западной части области было создано четыре округа:
     Криворожский сельский, включавший Апостоловский, Криворожский и Широковский районы.
     Пятихатский с центром в с. Пятихатка, в состав которого входили Пятихатский, Софиевский и Фризендофский (оккупанты переименовали районный центр Сталиндорф в Фризендорф, а Сталиндорфский район - в Фризендорфский) районы.
     Верхнеднепровский, включавший Верхнеднепровский, Каменский (без Днепродзержинска) и Щорский районы.
     Никопольский округ, в состав которого входили Никопольский, Томаковский и Чкаловский районы.
     Границы районов оставались такими же, как до оккупации.

     Оккупанты понимали и открыто признавали, что без помощи местного населения было практически невозможно установить "новый порядок" на оккупированных землях. Поэтому каждая из ветвей немецкой администрации стала так или иначе привлекать к сотрудничеству население оккупированной территории. Это выражалось в создании и функционировании органов так называемого местного самоуправления: сельских и районных управ. Они создавались сразу же по установлению на данной территории немецкой военной или гражданской администрации. В них призывались ненавидящие советскую власть и сочувствующие оккупантам лица, а также лица, испытывающие страх перед оккупантами и пораженческие настроения. Среди украинцев, немцев-фольксдойче и пр., сотрудничавших с нацистами, было значительное число антисоветски настроенных лиц или желавших выслужиться перед оккупантами и обеспечить себе безбедное существование. Во главе сельских управ стояли старосты. Их обычно назначали из местных жителей. Они, как правило, были политически благонадежны и преданы новому режиму. Старосты подчинялись вышестоящим районным оккупационным властям и являлись их послушным орудием. Сельские старосты помогали немцам вести борьбу со всеми антигерманскими элементами, к числу которых в первую очередь причислялись евреи, несли особую ответственность за своевременную уборку урожая и его сохранность. В задачи старосты входили также учет местного населения, сбор налогов, обеспечение поставок для частей вермахта, предоставление рабочей силы, гужевого транспорта, квартир для воинских подразделений и т. п. Староста являлся полным хозяином в своем селе, регулируя практически все стороны жизни населения. Сельский староста обычно имел в подчинении заместителя, писаря и полицейских (полицаев), количество которых равнялась примерно 1% от количества жителей села. Сельская управа осуществляла полный контроль населенного пункта. В каждом районе в короткие сроки была создана местная вспомогательная полиция (служба охраны порядка), состоявшая из местных жителей и возглавляемая несколькими немецкими офицерами. Среди начальников районных и городских отделений полиции были также и местные жители. Эти отделения подчинялись непосредственно немецкой полиции порядка. В каждом районе было несколько сот местных полицейских. Власть каждого из них была практически безгранична. К тому же служба в полиции давала право на получение денежного довольствия и продовольственного пайка. Существовало две категории полицейских подразделений. К первой относились мобильные полицейские части, называвшиеся "шуцманшафт" или "шума", делившиеся на батальоны имевшие собственные номера и участвовавшие в карательных акциях на территории Украины. Для этой цели привлекались также батальоны, сформированные вне территории Украины (латвийские, литовские, эстонские и др.). Ко второй более многочисленной категории относились местные полицейские части. Обе эти категории участвовали в Холокосте и уничтожили сотни тысяч евреев. Немалое содействие управе и полиции оказывали добровольные помощники из числа сельских жителей. Все эти люди строили свои планы на перспективе победы фашистской Германии, в этом они не сомневались. [14]

     Уже в первые дни оккупации новые власти приступили к подготовке уничтожения евреев. Именно на старост и полицаев оккупанты возложили ответственность за подготовку к уничтожению евреев в сельской местности. Первым мероприятием оккупационных властей была регистрация населения с целью определения количества евреев. Сведения о размере еврейской общины использовались для расчета личного состава карателей и материально-технических ресурсов необходимых для проведения акции уничтожения евреев. Вслед за регистрацией против евреев вводились дискриминационные меры. Их принудили носить специальные опознавательные знаки (белые или желтые нашивки в форме шестиконечной звезды, квадрата или круга и т.п.), с тем чтобы они отличались от остального населения. В ряде еврейских поселениях специально отмечались дома евреев. На дверях домов рисовались опознавательные знаки: шестиконечные звезды, желтые таблички и т.д. С первых дней оккупации евреи были значительно ограничены в передвижении. В первую очередь им было запрещено покидать населенные пункты, в которых они проживали. Следующим этапом ограничений евреев в правах стало введение комендантского часа. [15], [16]

     Оккупанты были удивлены, обнаружив так много евреев-крестьян в Днепропетровской области. Немецкая пропаганда представляла советских евреев как часть правящего класса, а не как простых крестьян. Отчет айнзатцгруппы "С" пытался приспособить уникальное явление еврейского крестьянства к немецкой концепции советского еврейства: "Как исключительное явление нужно отметить наличие еврейских колхозов. В районе между Кривым Рогом и Днепропетровском находится немало еврейских колхозов, в которых не только директора, но и простые земледельцы тоже евреи. Насколько можно судить, здесь имеет место наличие евреев с низким уровнем интеллекта, и политическое руководство считает их неподходящими для более высоких должностей, поэтому они "сосланы" на работу в сельском хозяйстве". [17] Оккупанты решили до момента уничтожения сельских евреев эффективно использовать их на принудительных работах прежде всего в местных колхозах, ограничившись назначением на место евреев-начальников неевреев. Колхозы, вопреки ожиданиям большей части крестьян, немцы не ликвидировали. Колхозы, совхозы и МТС оккупанты сохранили под своим контролем. Они отлично понимали, что производственный процесс в крупных хозяйствах легче держать под контролем и проще изымать произведенную сельскохозяйственную продукцию для своих нужд. Еврейское население привлекалось к трудовой повинности практически сразу же после оккупации населенного пункта. Все трудоспособные евреи ежедневно выходили на работу под зорким присмотром старосты, полицаев и новых колхозных начальников. Последние стремились добиться максимального использования труда евреев-колхозников. Оккупанты и их местные помощники прилагали большие усилия, чтобы обеспечить непрерывность работ и сбор богатого урожая 1941 г.

     С первых дней оккупации сельские евреи испытывали преследования, издевательства, насилие и грабежи. Ситуацию в старой колонии Новожитомир показал в своих воспоминаниях Хаим Шулькин: "В деревне появилась новая власть. Для начала велели всем собраться на школьном дворе. Велели построиться, начали считать сколько нас. Среди нас было много пожилых женщин и очень пожилых стариков. Были женщины, которые не могли понять, что такое строиться. И тут новая власть показала себя. Били трубками и резиновыми шлангами, наполненными дробью и гайками. Били, чтобы убить. Командовали всеми два немца, а остальные были украинцы и русские из военнопленных... Полицейские врывались в дома и забирали все, что еще оставалось. В первую очередь требовали деньги, золото. Это зверье считало, что у евреев - деньги мешками. "Вы должны расплатиться за убийство Иисуса Христа". Все это сопровождалось избиениями всех, кто им попадался на глаза". [18] Искали золото не только в Новожитомире. В Новоковно в начале оккупации этим занимался полицай Головченко. В еврейских домах он резал диваны и стулья, пытаясь найти в них спрятанное золото. Кроме того, он использовал оружие, чтобы заставить евреев отдать ему свои ценности. [19] Житель колонии Ингулец Иван Герман свидетельствовал: "В колонии немцев практически не было. В основном полицаи. Они каждую ночь грабили еврейские семьи, насиловали женщин и девочек... Люди были доведены до отчаяния". [20]

.      Оккупанты очень серьезно относились к возможности еврейского сопротивления и стремились предотвратить его. В первые дни оккупации они убивали евреев-активистов, способных возглавить евреев сельской местности.
     В с. Котовское (участок 35, колхоз "Реконструкция", ныне с. Мирное Широковского района Днепропетровской области) зашел карательный отряд мадьяр. Они построили всех мужчин, "отобрали четырех человек, видно по указке, потому что они были из управления, дали им лопаты и заставили копать себе могилу. Их расстреляли сразу". [21]
     В конце лета - начале осени 1941 года в Ново-Витебске немцы расстреляли во дворе местного колхоза евреев-руководителей колхоза и сельсовета, коммунистов и активных комсомольцев. [22] Десятки евреев были также расстреляны в это время в Каменке по обвинению в том, что они были коммунистами и советскими активистами. [23]
     Самый массовый расстрел активистов, способные возглавить евреев села, немцы совершили через две недели после оккупации в Ингульце. 28 августа 1941 г. из Ингульца в соседнюю Латовку утром на грузовиках привезли 50 евреев, в основном бывших руководителей местных колхозов, сельсовета и активистов. Их заставили рыть две могилы. Родственники и соседи, преимущественно женщины с детьми, стояли в стороне. Когда ямы были готовы, всех расстреляли, а затем засыпали могилы. На месте казни оставили стражу, чтобы никто из местных жителей не раскопал могилы и не спас раненых. Только к обеду следующего дня охрана была отозвана. Евреев-активистов уничтожили массово и демонстративно, посылая остальному населению знак, что так произойдет со всеми, кто будет сопротивляться новой власти или нарушать ее законы и распоряжения. [24]

     Процесс уничтожения основной массы евреев в сельской местности Днепропетровской области значительно отличался от уничтожения еврейского крестьянства в соседней Николаевской области, на территории которой находился бывший еврейский Калининдорфский район, отдельные старые еврейские колонии и новые еврейские сельскохозяйственные поселения. Нацисты не считали необходимым создавать в них гетто и трудовые лагеря, а все находившиеся там евреи были уничтожены в основном в течение месяца после оккупации. В Днепропетровской же области у оккупантов возникла необходимость относительно длительного использования местных сельских евреев на строительстве дороги Кривой Рог - Днепропетровск. Этому способствовало их проживание вблизи этой дороги, а также сформированная у них привычка к тяжелому физическому труду. В период до принятия окончательного решения по использованию сельских евреев нацисты успели совершить ряд массовых убийств.

4. Первые массовые расстрелы сельских евреев

     Массовые расстрелы сельских евреев Западного региона Днепропетровской области носили ограниченный характер и производились в сентябре - начале октября 1941 г. Первый такой расстрел произошел 11 сентября 1941 г. [25] В тот день были расстреляны около 150 евреев из примерно 270 проживавших до войны в Свердловском сельсовете Широковского района, включавшем Свердловку (ныне с. Спасское), Ворошиловку, Сталино, Мережино (ныне не существуют).

     Массовое уничтожение еврейского сельского населения Сталиндорфского района произошло на востоке района. 21 сентября 1941 г. во Фрайлебене, включенном после войны в черту с. Осипенко (бывшее с. Катериновка) Солонянского района, были расстреляны 92 еврея. 24 сентября нацисты и их пособники из местного населения расстреляли 134 еврея Калиновки (ныне с. Малая Калиновка Солонянского района). [26] Евреев из поселений Бухариндорф, Ларинфельд, Лениндорф, Райхфельд, Урицкого и др. Сталиндорфского района, примыкающих к Чкаловскому району, расстреляли в начале октября в окрестностях районного центра Чкалово (ныне село Никопольского района). Евреев запирали в детском доме на несколько дней, а затем небольшими группами расстреливали. [27] За этот период было ликвидировано примерно 400 евреев. В живых еще оставались 3500 евреев района. [28]

     В это же время были расстреляны до 250 евреев их 393 проживающих в сельской местности Чкаловского района до войны.

     Во второй половине октября массовые убийства сельских евреев Западного региона Днепропетровской области прекратились. При этом большая часть сельских евреев еще не была уничтожена нацистами.

5. Автомагистраль DG IV и истребление евреев трудом

     С первого дня вторжения на территорию Советского Союза гитлеровская Германия была вынуждена решать проблему снабжения своих войск. Проблема была прежде всего связана с низким качеством советских автомобильных дорог. На оккупированной территории отсутствовали шоссейные дороги европейского класса. Качество советских дорог было намного ниже стандартов немецких автобанов. Многие из них находилось в катастрофически плачевном состоянии. Низкий уровень дорожной системы отрицательно сказывался на снабжении немецкой армии и эксплуатации оккупированных территорий. Из-за стремительного продвижения на восток немецкие коммуникации быстро растягивались, поэтому острота проблемы возрастала с каждым днем. В этой обстановке оккупанты были вынуждены приступить к сооружению, реконструкции и поддержанию в исправном состоянии множества дорог. Одной из важнейших была стратегическая транзитная дорога, которая начиналась в Берлине, проходила с запада на восток по территории Украины и заканчивалась в Таганроге. В перспективе она должна была быть продлена через Ростов-на-Дону до Кавказа. Эта дорога в соответствии с терминологией Вермахта называлась Durchgangsstrasse IV (транзитная дорога IV), сокращено DG IV. Планируемая трасса на территории Советского Союза проходила через города Перемышль (ныне находится на территории Польши) – Львов – Тернополь – Винница – Умань – Кировоград (ныне Кропивницкий) - Кривой Рог – Днепропетровск – Сталино (ныне Донецк) – Таганрог. Длина трассы по территории Украины составляла примерно 1400 км. Общая протяженность магистральной дороги DG-IV от Берлина до Таганрога равнялась 2175 км. Немецкий план состоял в том, чтобы реконструировать существующие участки дороги за счет ее расширения на восемь метров, создания дренажных траншей по бокам и укладки асфальта. Позже этот план временно упростили. Для ускорения строительства DG IV на первом этапе планировалось использование примитивного покрытия, рассчитанного на несколько лет эксплуатации. На практике это означало отказ от асфальтового покрытия и создание дорожного покрытия из достаточно плоских больших камней или любого другого доступного материал для облицовки. При строительстве дороги широко использовался рабский труд заключенных, которых размещали в лагеря принудительного труда (трудовые, рабочие лагеря). Каждое утро выводили заключенных к недостроенным участкам дороги или карьерам, обеспечивавшим проект камнем, гравием, песком и др. материалами. Дорога служила базой для различных объектов, обслуживающих Вермахт. По всей ее длине размещались склады снабжения, автомобильные парки, ремонтные мастерские, госпиталя и пр. Такое шоссе по мнению оккупантов должно было обеспечивать надежное снабжение южного участка Восточного фронта (группа армий "Юг"). После достижения победы над СССР планировалось начать массовое заселение немцами территории примыкающей к трассе DG IV. Гитлер полагал, что через 10 лет после войны в построенные вдоль трассы современные поселки должны переселиться 4 млн немцев, а через 20 лет - 10 млн. Украина должна была превратиться в колыбель новой арийской цивилизации. [29], [30], [31]

     Руководили строительством шоссе нацистская организация СС (SS, Schutzstaffel - "отряды охраны") и организация Тодта (ОТ) - немецкая военно-строительная компания, занимавшаяся проектированием и строительством важных военных объектов, железных дорог и скоростных автомагистралей. СС отвечала за поставку рабочей силы, управление лагерями и заключенными, охрану дороги и лагерей. В Кривом Роге обосновался штаб СС и полевой полиции сектора Днепропетровск-Кривой Рог. В его подчинении находились местные и латвийские полицейские охранные батальоны, казацкий эскадрон и др. ОТ контролировала инженерные работы и непосредственное строительство. [32] Для руководства строительством была создана специальная оперативная группа со штабом в Днепропетровске. В ее подчинении находились четыре главные управления, находившимися в Виннице, Кировограде, Кривом Роге и Сталино. Для облегчения реализации проекта оккупанты разделили DG IV на участки, которые были приписаны к указанным главным управлениям. [33] Один из них - участок Кривой Рог - Днепропетровск - представляет для нас особый интерес потому, что вблизи его западной части располагались практически все еврейские колонии и переселенческие поселки Днепропетровской области.

     Строительство трассы DG IV требовало большого количества работников. Руководители проекта полагали, что они справятся с заданием путем привлечения к работам советских военнопленных и местных жителей. Однако уже в августе 1941 г. при работах в Западной Украине стало очевидно, что этих сил недостаточно. Тогда обратили свой взор на евреев. Оккупационные власти приняли решение замедлить их уничтожение в районах, примыкающих к DG IV, создать там гетто и трудовые лагеря и использовать их узников на строительстве. Первый лагерь для евреев в Западной Украине был создан в сентябре 1941 г. Отношение к евреям принципиально не изменилось. Нацисты по-прежнему отказывали им в праве на жизнь. Для трудовых лагерей были характерны безжалостный, изнурительный труд, голод, болезни и постоянное насилие надзирателей, которые обеспечивали быстрое истощение и смерть узников-евреев. Те же немногие, которым удавалось выжить в таких условиях, были расстреляны после окончания работ. Приобретенный опыт использования евреев на строительстве дороги в Западной Украине был быстро распространен на всю трассу, включая участок Кривой Рог - Днепропетровск. Нацистский опыт использования евреев и их "истребление трудом" в таких проектах, как строительство дорог, был официально одобрен на Ванзейской конференции 20 января 1942 г. [34]

Карта оккупированного Западного региона Днепропетровской области в границах 1939 г.
Дорога DG IV, гетто, трудовые лагеря для евреев

6. Сельские гетто

     Для использования евреев на строительстве дороги Кривой Рог - Днепропетровск и на других работах в ряде еврейских сельских поселениях Западного региона Днепропетровской области оккупантами были созданы гетто. Концентрация евреев в гетто упрощала контроль над ними и ежедневное их использование на тяжелых работах. От начала создания и до расстрела евреев гетто региона прошли три этапа. Первый - чисто сельскохозяйственный. В этот период все узники работали в основном в сельском хозяйстве, а оккупанты проводили подготовку к использованию евреев на строительстве дороги. На втором этапе, который начался с середины осени 1941 г., наиболее трудоспособных узников гоняли из гетто на дорогу. Немцы стремились поддерживать ее в состоянии, которое обеспечивало проезд по ней в любое время. Евреи ремонтировали дорогу и расчищали ее проезжую часть от снега и льда. Зима 1941-1942 гг. была суровой и снежной. Большая часть времени уходила на расчистку автотрассы. Эта работа была особенно тяжелой. Обмороженные евреи падали, не могли работать. Тяжело было отправляться и возвращаться с трассы в гетто. В непогоду месили грязь перемешанную со снегом. Работали с рассвета до темной ночи. Было много жертв. Оставшиеся в гетто узники продолжали работать в сельском хозяйстве. [35]

     Практически все гетто в Западном регионе Днепропетровской области были открытого типа. Евреи переселялись в неогороженную часть (отдельная улица, группа домов и т.п.) населенного пункта по две-три семьи в дом. Туда же иногда переселяли евреев из других, как правило, совсем небольших по численности евреев соседних населенных пунктов. У евреев отбирали практически все движимое и недвижимое имущество. Им запрещалось покидать территорию гетто. Передвигаться вне гетто можно было лишь по распоряжению властей, например, для выполнения рабочих заданий. За соблюдением установленного порядка наблюдали местные полицаи. Для гетто были характерны голод, болезни, ограбления, издевательства, избиения, расстрелы и тяжелая работа.

     Хаим Шулькин, родившийся в 1928 г. в еврейской колонии Новожитомир, вспоминал о гетто в этой колонии: "Каждый день в 6 утра строились и шли на колхозный двор и на поле работать до 6–7 вечера. На еду нам давали просо, из которого делают пшено. Охранники, часто без каких-либо причин избивали людей, приговаривая: "На фюрера надо быстрее и лучше работать, чем на Сталина". Полицейские врывались в дома и забирали все, что еще оставалось. В первую очередь, требовали деньги, золото. Это зверье считало, что у евреев мешки с деньгами, они говорили: "Вы должны расплатиться за убийство Иисуса Христа". Все это сопровождалось избиениями всех, кто попадался им на глаза". [36]

     Крупнейшее по числу узников было гетто в Ингульце. Оно было создано через три недели после оккупации, 5 сентября 1941 г. [37] Евреев Ингульца в основном оставили в своих домах, подселив к ним еврейские семьи, которым было приказано перебраться в гетто из ближайших колхозов и застрявших в районе западноукраинских и бессарабских беженцев-евреев. Примерно 50 последних к тому времени уже были расстреляны немецкими оккупантами в районе соседнего районного центра Широкое. [38] Всего в гетто было примерно 1000 евреев, из них приблизительно 750 - из Ингульца, 150 - из соседних сел и 100 беженцев их других областей. Гетто в Ингульце было крупнейшим крестьянским гетто Второй Мировой войны. Оно охранялось полицаями, патрулировавшими вокруг еврейских домов, но ограждено гетто не было. Время от времени устраивались обыски, в ходе которых отнималось последнее. Ежедневно тяжелая работа, голод и болезни уносили многие жизни. Расстрелы евреев начались вскоре после создания гетто и продолжались вплоть до ликвидации гетто. Вот только несколько свидетельств выживших евреев Ингульца. После расстрела в Латовке была убита группа из 12 старейших евреев Ингульца. Одного из них, Режеца, раздели догола, заставили ползти по дороге и петь песни о Сталине. Доставив на место казни, стариков поставили на колени, и после молитвы расстреляли. [39], [40] Поздней осенью 1941 г. местные полицаи уничтожили две еврейские семьи, состоящие примерно из 10 взрослых и детей. Дом под железной крышей, в котором они жили, приглянулся одному из полицаев. Взрослых они расстреляли, а малых детей брали за ножки и головой били об порог. Трупы сбросили в заполненную водой канаву, прорытую колхозом "Пахарь" еще до войны для прокладки водопровода. Затем канаву забросали землей, из которой еще долго виднелись части детских тел. [41], [42] Отца и двух братьев Полины Бороховой схватили и погнали за пределы Ингульца. Вначале их катали в грязи в соседней балке, где после дождя стояла вода. По мнению полицаев евреи перед смертью должны были выглядеть как свиньи, извалявшиеся в грязи. Братьям дали лопаты. Они выкопали себе могилу, и их расстреляли. Старого отца они отпустили, вероятно, для того, чтобы он рассказал всем об их зверствах. [43], [44]

     Еще одно относительно крупное гетто было создано нацистами в Нововитебске. В сентябре 277 оставшихся там евреев согнали на одну улицу, которая превратилась в гетто. Немцы и их прислужники издевались над узниками. Трудоспособные евреи работали в сельском хозяйстве и на дороге Кривой Рог - Днепропетровск. [45] Гетто в Нововитебске было крупнейшим по численности узников в Сталиндорфском районе и вторым после Ингульца в Западном регионе.

     В сентябре 1941 г. всех евреев Каменки переселили в неогороженное гетто, состоящее из одной ее улицы. Евреям не разрешалось выходить за ее пределы. Они обязаны были носить белые нарукавные повязки. В каждом доме жили три-четыре семьи. Жизнь в гетто проходила в антисанитарных условиях. Едой служили продукты низкого качества. Евреев ограбили, в первую очередь отбирали одежду из меха и другие ценные вещи. Их гнали на ежедневные принудительные работы в сельском хозяйстве или на дороги для уборки снега. Детей также заставляли работать, например, снимать шелуху с кукурузы. [46]

     В различных источниках, кроме четырех названных в Ингульце, Каменке, Нововитебске и Новожитомире, упоминаются также гетто в Ботвино (ныне не существует), Най Веге (ныне с. Украинское Криничанского района), Софиевке, Фрайдорфе (после войны включено в черту с. Чистополь Никопольского района) и Войковдорфе (ныне не существует). Однако гетто были созданы также в Сталиндорфе, Излучистом, Новоковно и в других населенных пунктах региона.

     В некоторых небольших еврейских сельскохозяйственных поселениях гетто не создавались. Так, в Котовском (ныне с. Мирное Криворожского района) евреи до мая 1942 г. оставались в своих домах. При этом евреям, как и в других местах, было запрещено покидать населенный пункт, в которых они проживали. Они подвергались таким же издевательствам, насилию и грабежам. [47]

7. Создание трудовых лагерей

     Весной 1942 г. оккупанты приступили к интенсивным работам по реконструкции и строительству дороги. В апреле-мае, как это предусматривалось Ванзейской конференцией, на которой нацисты определили пути и средства "окончательного решения еврейского вопроса", на участке Кривой Рог - Най Вег были созданы трудовые лагеря для местных евреев. Оккупанты осуществили отбор в гетто и отправку в лагеря трудоспособных евреев: мужчин, женщин и подростков. Этих евреев временно оставляли в живых для использования на каторжных работах. Создание трудовых лагерей позволяло немцам, во-первых, повысить эффективность использования евреев за счет сокращения времени на переходы к месту работы и, во-вторых, уничтожить нетрудоспособных евреев, оставшихся в гетто. В то же время это решение продлевало жизнь многим сотням мужчин и женщин и давала евреям некоторые дополнительные возможности для спасения. Трудовые лагеря были созданы в Вольном Посаде-Новоселовке, Широком, Авдотьевке, Новоюльевке и в районе Софиевки. Направленных в лагеря евреев заверили, что их посылают на временные работы и что через некоторое время они вернутся к своим семьям.

     В Ингульце для работ на дороге отобрали примерно 300 трудоспособных евреев гетто. 20 мая [48] евреев построили в колонну и погнали в соседний районный центр Широкое, затем через Кривой Рог в лагерь, находящийся у дороги на Днепропетровск, в 13 км от Кривого Рога, на границе сел Вольный Посад и Новоселовка Криворожского района. [49] В этих соседних селах оккупанты создали трудовой лагерь.

     В один из дней мая евреев Новожитомира, работавших на дороге, назад не повели. Приказали идти в с. Широкое Криворожского района, находившееся в 15 км. восточнее Кривого Рога. Там уже был подготовлен лагерь. Кроме евреев Новожитомира, туда пригнали евреев из поселения Хлибопраця (ныне с. Трудовое Криворожского района) и других мест. [50]

     20 апреля 1942 г. трудовой лагерь был создан в Авдотьевке (Лангова, Ланговка), в 19 км от Кривого Рога. Туда были согнаны трудоспособные евреи из Каменки [51], Сталиндорфа [52], Излучистого, Фрайдорфа [53] и иных мест Сталиндорфского района. Наибольший путь, около 50 км, проделали евреи Фрайдорфа. Узников в Авдотьевке было много, поэтому часть из них разместили в соседнем трудовом лагере с. Новоюльевка.

     Трудовые лагеря для евреев были созданы в районном центре Софиевка и ее окрестностях, в частности в с. Вишневое. В эти лагеря были согнаны евреи из Нововитебска, Ботвино и множества других мест.

     Всего в трудовые лагеря на трассе были помещены примерно 1900 (300 - из Ингульца, 1300 - из Сталиндорфского района [54] и 300 из других мест) сельских евреев Западного региона, что составляло около трети всех евреев оставшихся там на момент оккупации.

     Удельная концентрация гетто и трудовых лагерей на территории, находящейся внутри замкнутой линии Вольный Посад - Софиевка - Новоковно - Сталиндорф - Новожитомир - Вольный Посад, была одной из наибольших в годы Второй Мировой войны в Европе.

     Впоследствии по мере окончания работ на участках дороги были открыты новые трудовые лагеря в Новоукраинке (ныне Новополье Криворожского района) и Любимовке Софиевского района, расположенных соответственно рядом с Кривым Рогом и в 61 км от него.

     После помещения трудоспособного еврейского населения в трудовые лагеря начался первый лагерный этап, особенностью которого являлось одновременное существование лагерей и гетто. Узникам, имевшим в лагере близких родственников, которые использовались в качестве заложников, разрешали покидать лагерь и ходить домой в гетто за продуктами. [55]

8. Уничтожение узников гетто

     После отправки трудоспособных узников гетто в трудовые лагеря в гетто начался короткий третий этап, заключавшийся в подготовке и уничтожении оставшегося там еврейского населения. При этом нацисты придерживались уже отработанной ими схемы действий, которая предусматривала предварительное ознакомление с данным о численности евреев в населенном пункте, согласование плана убийства евреев с местной властью, поиски и подготовка места казни, сбор евреев в одной месте для взятия их под стражу, перемещение жертв к месту расстрела и собственно убийство, организацию распределения еврейского имущества между полицаями и местными жителями. [56] Подготовка происходила с соблюдением режима секретности. Как правило, местные жители, как евреи, так и неевреи, не знали об истинных намерениях карателей. Особенностью уничтожения еврейского сельского населения Западного региона было, во-первых, частое использование одного места казни для расстрела евреев нескольких населенных пунктов и, во-вторых, оно осуществлялось в большинстве случаев в одно и то же время. Местом казни, как правило, служили вырытые кем-то или самими жертвами братские могилы.

     После отбора и отправки в трудовой лагерь наиболее трудоспособных евреев Ингульца, оставшиеся в нем примерно 700 евреев были сконцентрированы на южной окраине села. В результате было создано более четко очерченное, но по-прежнему открытое гетто. Его охрана была усилена. Евреи оставались в этом гетто несколько недель. [57] С первых дней июня несколько десятков арестованных жителей районного центра Широкого копали в одном километре юго-восточнее Ингульца большую могилу. Она располагалась в глубоком овраге, по которому дождевые потоки направлялись к реке. По селу распустили слух, что в овраге готовится позиция для немецкого сверхмощного орудия. Именно этот овраг и стал для евреев "Бабьим Яром" на Широковщине. После завершения работы принимавшие в ней участие арестанты были тут же расстреляны. [58]

     10 июня 1942 г. всем евреям гетто Ингульца под угрозой смерти было приказано собраться в здании бывшей синагоги якобы для переселения на историческую родину - в Палестину. По приказу нацистов люди брали с собой все ценное, что у них еще оставалось: драгоценности, лучшую одежду. Не все верили, что их увезут в Палестину. Многие понимали, что завтра их ждет смерть. Однако другого выхода не было. Гетто было кружено немцами, полицаями Ингульца и соседних населенных пунктов. Всех, кто не шел в синагогу самостоятельно, избивали и гнали силой. Собравшиеся в синагоге были заперты до следующего утра. [59]

     Спасшаяся свидетельница Мария Иосифовна Евтухова (Ватник, 1913-2001), рассказывала о событиях того дня и ночи: "Стали гнать всех в большую синагогу... И меня загнали туда. С мамой, с братом, его женой и двумя детьми, со всей родней и сватами. Там люди с ума посходили. У жены брата волосы встали дыбом. Она стала своих детей рвать на куски. Сколько было в синагоге таких случаев! Это генэм (ад, идиш). Сколько я на своем веку литературы перечитала, но такого, что было в синагоге, я не встречала". Мария была замужем за украинцем Андреем Павловичем Евтуховым, погибшем на фронте в 1941 г. Их дети Леонид (1934) и Лариса (1937) были вместе с матерью в оккупированном Ингульце. Их спасла семья Михаила и Евдокии (сестра А. Евтухова) Тонкоглас, проживавшая в селе Михайловка (ныне Розовка) Широковского района (примерно в 25 км юго-западнее Ингульца). Марии удалось передать этой семье своих детей еще в 1941 г. [60], [61]

     Свидетельницей трагедии того дня была также Раиса Минухина. Ее мать в синагоге потеряла от горя рассудок. Отец спрятал Раису под сидениями, представлявшими узкие длинные ящики. После того как увели на расстрел ее родителей и всех других, Рая выбралась из убежища и ночью добралась до Николо-Козельска (с 1957 г с. Николаевка Широковского района, примерно в 8 км юго-западнее Ингульца), где жили знакомые ее семьи. Они ее накормили, но оставить у себя не могли, так как боялись казни за укрывательство еврейки. Она ушла, бродила, скрывалась, но с помощью добрых людей выжила. [62]

     День 11 июня 1942 г. стал последним днем существования еврейской земледельческой колонии Ингулец. В 5 часов утра синагогу открыли. Немощных стариков, больных и детей посадили на телеги, остальные пошли пешком. Колонну повели в направлении железнодорожной станции Ингулец, расположенной на другом берегу реки напротив районного центра Широкое. Но на окраине села колонну повернули в сторону балки. Тут уже все поняли, что они будут расстреляны. Евреи стали кричать и сопротивляться, но их силой гнали вперед. Дойдя до балки, люди увидели, что через нее была проложена длинная доска - это и был их путь к смерти. Евреев заставляли раздеться догола, идти по доске, где их расстреливали пулеметным огнем. Люди падали прямо в могилу. Падали все, и убитые, и раненые, и живые. В течение целого дня не утихала стрельба, не останавливалась фабрика смерти в этом овраге. [63] Ингулец остался без евреев.

     После отправки в рабочие лагеря трудоспособных евреев в гетто Сталиндорфского района осталось примерно 2200 евреев. Они продолжали работать в сельском хозяйстве, а оккупанты готовились к их уничтожению. Ликвидация узников гетто в районе осуществлялась в большинстве случаев в одно и то же время - в последние дни мая 1942 г.

     В конце мая около 50 полицаев из ближайших населенных пунктов были собраны во Фризендорфе для участия в акции уничтожения евреев Излучистого, Каменки, Новожитомира и Хлибопраци. Руководил операцией, которая осуществлялась местными силами, начальник полиции Фризендорфа Келлер. [64] Вначале полицаи направились в перечисленные населенные пункты, где загнали всех евреев в конюшни, коровники и др. хозяйственные постройки. Стариков, женщин и детей заперли там надолго без еды и воды. 29-30 мая истощенных от голода людей погнали к Берестянной балке у села Златоустовка. У балки евреев раздевали и затем расстреливали. После окончания акции вещи расстрелянных были погружены на подводы и доставлены в полицию Фризендорфа для раздачи работникам администрации, полицаям и населению. Общее количество жертв состоявшейся бойни было примерно 540 человек. [65] Это крупнейшее по количеству жертв место казни в Сталиндорфском районе.

     Еще одним местом массового расстрела был овраг на южной окраине Новоподольска. Яму вырыли сами евреи. Здесь 30 мая 1942 г. были расстреляны свыше 360 евреев из Нововитебска, Новоковно Новоподольска и Сталиндорфа. Когда у полицаев заканчивались патроны, они добивали людей железными прутьями. Малых детей убивали, ударяя головой по колесу подвод. [66], [67]

     29-30 мая оккупанты согнали в колхозные сараи с. Марьевка евреев из Ботвино, участка "Д" (ныне не существует) и соседних населенных пунктов. В ночь на 31 мая всех их привели в с. Ново-Павловка (ныне с. Павловка Софиевского района), где были приготовлены заранее выкопанные ямы. Здесь началась кровавая расправа над беззащитными стариками, женщинами и подростками. Их подводили к яме, раздевали до нижнего белья и расстреливали. Всего здесь были убиты более 450 человек. [68], [69]

     Остальные примерно 850 евреев Сталиндорфского района были расстреляны:
     31 мая 1942 г. вблизи с. Лошкаревка (на склоне балки Колтебы), на территории колхоза им. Кагановича в селе Ново-Проскуровка (ныне не существует) и вблизи села Озетовки (ныне с. Анно-Мусиевка Солонянского района) в поле. [70]
     В окрестностях Фрайдорфа (вблизи современного с. Подгорное Никопольского района) и в соседнем с. Чкалово. [71]
     23 июня у сел Новая Заря и Новый Путь (ныне Криворожского района). [72]
     В других местах Сталиндорфского района.

     31 мая 1942 были ликвидированы узники гетто в районном центре Софиевка, созданного 5 сентября 1941 г. [73]

     Всего за май-июнь 1942 г. было ликвидировано около 3000 узников гетто Западного региона Днепропетровской области, а с начала оккупации до июля 1942 г. - примерно 3975 евреев.

9. Трудовые лагеря на строительстве трассы

     За несколько дней до уничтожения гетто их посещение заключенными лагерей было запрещено. Поступления продуктов из гетто прекратилось. [74] Охрана лагерей усилилась. Положение узников лагерей значительно ухудшилось. Весть об убийстве оставшихся в гетто евреев поразила заключенных лагерей. Несколько дней в них стояли плач и крики. Узники поняли, что их ждет та же участь. Они отказывались работать. Но подвергшись избиениям, были вынуждены вернуться к работе. После ликвидации гетто евреи остались лишь в трудовых лагерях. Начался второй этап их заключения.

     В трудовых лагерях для евреев вместо немедленного уничтожения применялись заключение, принудительный труд для нужд Рейха и истребление как во время выполнения работ, так и после их завершения.

     Условия содержания евреев в лагерях были значительно хуже, чем в гетто. Трудовые лагеря располагали в окруженных колючей проволокой колхозных конюшнях, коровниках, свинарниках и т.п. Полы в этих помещениях были земляные или цементные. На них была набросанная тонким слоем солома или трава. Отопления, естественно, не было, к тому же были выбиты окна. Зимой узники сильно мерзли. Заключенные жили в ужасных антисанитарных условиях. Не соблюдались элементарные правила гигиены. Питание было примитивным и чрезвычайно скудным, заключенные постоянно голодали. Недоедание, болезни и эпидемии ежедневно косили все новых людей. Смертность узников трудовых лагерей была значительно выше, чем в существовавших ранее гетто.

     Трудовые лагеря тщательно охраняли местные полицейские формирования, а также полицейские силы из Литвы и Латвии. Надзиратели свирепствовали 24 часа в сутки. По любому случаю избивали резиновыми дубинками, палками и кулаками. Часто забивали до смерти. В обязанности охранников входило также уничтожение узников, которые вследствие болезней и истощения не могли выполнять физическую работу. Расстрелы носили как индивидуальный, так и массовый характер.

     Каждый лагерь имел свой участок строительства. Ежедневно конвой гнал туда заключенных строем. Работали по 12 и более часов в день, с рассвета до темноты. Заключенных пересчитывали утром перед выходом из лагеря и вечером при возвращении. Отстававших от колонны расстреливали. Работали заключенные непосредственно на строительстве дороги, в каменоломнях и карьерах, добывая камень, гравий и другие строительные материалы, необходимые для строительства трассы. Эти работы были очень тяжелыми. Никаких машин не было. Вся работа производилась вручную, камень добывали при помощи кирки, доставляли его, песок и гравий в тачках или на носилках. Камни дробили и обрабатывали до получения необходимой для укладки формы. Женщины разравнивали кучи привезенного песка. Нельзя было ни присесть, ни бросить лопату раньше времени, сразу охранники начинали бить палками. Часто эти истязания проводились публично в назидание остальным. Евреев можно было безнаказанно избивать и убивать за любой проступок.

     При строительстве дороги оккупанты использовали не только принудительный труд евреев, но привлекали к работам местных крестьян. Однако они находились в несопоставимо лучших условиях, чем евреи. Работники-неевреи не содержались под стражей, они жили в своих домах, не подвергались избиениям, прибывали и отбывали с работы домой самостоятельно. Евреи-заключенные пересекались с этими крестьянами, когда последние на подводах подвозили из каменоломен и карьеров строительные материалы. Помогать евреям было категорически запрещено, но отдельные крестьяне порой переступали запреты подобного рода и привозили еду заключенным евреям.

     Спасшиеся заключенные оставили о трудовых лагерях несколько свидетельств, которые дополняют написанное.

     Ольга (Голда) Тейтельман-Нейман так описывала содержание заключенных в трудовом лагере с. Авдотьевка. Отобранных трудоспособных евреев Каменки поселили в большую конюшню и ежедневно гоняли на строительство автодороги. После расстрела евреев, оставшихся в гетто, охрана лагеря была значительно усилена. Она состояла из очень "жестоких латышей". Каждое утро проводилась проверка, а затем строем под конвоем заключенных гнали на работу. Так продолжалось до конца строительства участка, закрепленного за трудовым лагерем в Авдотьевке. [75]

     Раиса Пустыльник в качестве свидетеля 8 февраля 1944 г. дала показания о трудовом лагере с. Широкое. Лагерь представлял собой конюшню, расположенную на окраине села. В нем находилось около 350 человек. Было очень тесно. Какой-либо подстилки на пол не было. Лагерь вначале охранялся латышами, а затем - "казаками-добровольцами", вооруженными винтовками. Кормили заключенных очень скверно. Обед варился из пшена и из мерзлой картошки. Суп получался очень жидкий, без примеси жиров и соли. Хлеба давали 200 г в сутки. В лагере избивали и издевались по разным причинам, часто по надуманным. Били и тех, кто заболел и не мог работать. Били резиновой плеткой по 25 ударов. Всю хорошую одежду и ценные вещи отбирали. На работу выгоняли с 4 часов утра и заканчивали в 6 часов вечера. Работать было очень тяжело. Трудно было выполнить установленную норму. Особенно страдали физически слабые. За не выполнение нормы жестоко били плетями. Били и за попытку отдохнуть или даже посмотреть в сторону. За 14-часовый рабочий день делали 30-минутный перерыв на обед. Больных и физически слабых нигде не лечили. Они или умирали, или же их расстреливала охрана, как уже неспособных выполнять физическую работу. [76]

     Подросток Хаим Шулькин, бывший заключенный лагеря с. Широкое, в своих воспоминаниях писал: "Местные немцы из немецких колоний и украинцы на подводах подвозили большие камни, которые нужно было разбить и обработать до получения прямоугольного булыжника. Это была очень тяжелая работа. Булыжники подносил я своему двоюродному брату. Он его подгонял к уже уложенному ранее и обсыпал песком. Когда комендант лагеря появлялся на строящейся дороге, друг другу передавали: "Идет!". Надо было усердно работать. Его гибкая палка, как плетка, одним ударом рассекала кожу... Кормили нас чрезвычайно плохо... Охранники на строительстве дороги были украинцы, вполне сносные люди... Вскоре вместо них поставили на охрану латышей и русских из военнопленных. И если им кто-то не нравился, могли забить до смерти... С приходом новой охраны всех не вышедших на работу отвозили в село Новожитомир и там расстреливали и сбрасывали в заранее подготовленные ямы". [77]

10. Перегон заключенных во вновь созданные трудовые лагеря.

     В конце 1942 г. работы на участках, отведенных трудовым лагерям, были закончены. Недостроенными оставались лишь два концевых участка дороги Кривой Рог - Най Вег. Наступил третий, заключительный этап, начавшийся перегоном евреев во вновь созданные на этих участках трудовые лагеря, где их ждала смерть.

     После завершения работ заключенных лагеря в Вольном Посаде - Новоселовке перегнали ближе к Кривому Рогу, в лагерь с. Новоукраинка. Часть из них затем отправили на работы в Кривой Рог. [78] О трудовом лагере в Новоукраинке известно мало. Вероятно, евреев перегнали туда в первой половине осени. Нет сомнений, что перегон заключенных евреев сопровождался расстрелами и издевательствами над ними, так же как на других перегонах.

     Больше подробностей известно о перегонах заключенных трудовых лагерей, расположенных в Широком, Авдотьевке и в районе Софиевки. Евреи этих лагерей после завершения работ в декабре 1942 г. были перегнаны в лагерь с. Любимовка. Он был расположен в 14 км северо-восточнее районного центра Софиевка. На перегонах в Любимовку происходили страшные зверства охраны, сотни человек были расстреляны. Такие перегоны получили в истории Холокоста название "дороги смерти".

     Перегон заключенных трудового лагеря с. Широкого происходил следующим образом. Утром их выстроили в колонну и через Софиевку погнали в лагерь с. Любимовка. Сразу после выхода из Широкого охранники открыли огонь по колонне евреев. В первую очередь расстреливали тех, кто отставал. Стрельба продолжалась на всем пути к Софиевке. В Софиевке была сделана остановка. Там заключенных загнали в заброшенную церковь, где они оставались три дня практически без пищи и воды. Перед выходом из Софиевки больные и слабые заключенные были расстреляны на месте. После этого оставшихся погнали в Любимовку. [79], [80]

     По этой же схеме прошел перегон заключенных из лагеря с. Авдотьевка. Утром появилась дополнительная охрана. Всех построили и погнали в Любимовку. По дороге охрана несколько раз открывала стрельбу по заключенным. Пришли в Софиевку. Там заключенных загнали в уже упомянутую церковь, где их держали несколько дней. Потом часть заключенных расстреляли, а остальных погнали в Любимовку. Туда дошли чуть больше половины заключенных, вышедших из Авдотьевки. [81]

     Софиевка была не только местом остановки еврейских заключенных, но в ней самой и в ее окрестностях были трудовые лагеря, например, в с. Вишневое. Перед отправкой в лагерь с. Любимовка их значительная часть была расстреляна. Братской могилой для них стала известковая яма близ церкви. [82] Кроме того, так же как заключенных из других лагерей их расстреливали по пути в Любимовку.

     Всего со времени создания трудовых лагерей до помещения их узников во вновь созданные лагеря в Новоукраинке и Любимовке (с весны по декабрь 1942 г. включительно) погибло примерно 800 заключенных из 1900 (42%). Большинство погибших в этот период были расстреляны на перегонах в новые лагеря. Из 1100 оставшихся в живых 200 человек были заключены в лагерь с. Новоукраинки и отправлены на работы в Кривой Рог, а остальные 900 человек перегнаны в лагерь с. Любимовка.

11. Последние трудовые лагеря. Расстрел заключенных.

     В лагерь с. Новоукраинка были перегнаны примерно 120 человек. Они приступили к работе на новом участке дороге. Расстрелы в лагере и на дороге становились почти ежедневными. В декабре 1942 г. после завершения работ на дороге, все оставшиеся в лагере заключенные были расстреляны. Такая же участь ждала заключенных, перегнанных в Кривой Рог. [83]

     Евреев, перегнанных в Любимовку, поместили в бывший пересыльный лагерь для военнопленных, которых, вероятно, в той или иной мере оккупанты использовали ранее на строительстве дороги Кривой Рог - Най Вег. Лагерь размещался на территории животноводческих ферм местного колхоза. Он отличался от предыдущих лагерей повышенным уровнем охраны заключенных. Лагерь был огорожен двумя рядами колючей проволоки, и по всему периметру стояли сторожевые вышки, которые использовались для осмотра, дозора и охраны территории. Лагерь охранялся в основном прибалтами. Они же охраняли евреев по пути на работу, во время работы и при возвращении в лагерь. Условия содержания заключенных в лагере Любимовки были еще хуже, чем в предыдущих лагерях. Большая скученность, голод, холод, издевательства и ужасные санитарные условия. Люди болели. Каждый день те, кто не мог идти на работу, становились смертниками. За колючей проволокой была большая силосная яма. Больных подгоняли или подвозили. Там и расстреливали. На работу заключенных выгоняли в пять утра, где они тяжело работали минимум до четырех часов вечера. Люди ходили в изношенной одежде, в негодной обуви. Быстро простуживались. На работе над заключенными постоянно издевались и избивали по любому случаю. Больных и отстающих расстреливали на дороге, по пути на работу и в лагерь. Убитых подбирали и хоронили сами заключенные. В относительно теплое время строили дорогу, но таких дней было немного. Основной работой была расчистка снега. За ночь часто его выпадало 20-30 см. Целыми днями заключенные разгребали снег лопатами. Немецкие машины непрерывно буксовали, и заключенным приходилось их толкать. Бывали случаи, когда немецкие солдаты, сидевшие в кузовах машин, выбрасывали наружу консервные банки. Все гонялись за ними в надежде добыть остатки пищи. [84]

     Зима закончилась. Необходимость очистки дороги от снега отпала. Участок закрепленный за лагерем Любимовки был достроен. Потребности в дальнейшем использовании евреев не было. В марте 1943 г. евреи, оставшиеся к тому времени в живых в лагере Любимовка - последние евреи оккупированного Западного региона Днепропетровской области, были расстреляны. Их могилой стала упомянутая ранее силосная яма. [85]

12. Погибшие и выжившие

     В оккупированном Западном регионе Днепропетровской области было ликвидировано примерно 5800 евреев, из них две трети составляли узники гетто и одну треть - заключенные трудовых лагерей, чей принудительный каторжный труд использовался оккупантами на строительстве участка Кривой рог - Най Вей магистральной дороги DG-IV. На разном расстоянии от этой дороги находятся множество одиночных и братских могил узников гетто и трудовых лагерей.

     Нацистская машина выявления и уничтожения миллионов евреев работала практически без сбоев. Казалось, что она не оставляла шансов на сопротивление и спасение. Однако сопротивление, заключавшееся в стремлении выжить в нечеловеческих условиях, и побеги имели место. С самого начала оккупации евреи вели ежедневную борьбу за выживание. Одной из основных форм сопротивления были побеги из гетто и трудовых лагерей. Однако судьба части бежавших была трагична. Их арестовывали и расстреливали. [86] Лишь единицам удалось скрыться и выжить на оккупированной территории, дождавшись освобождения. Ниже описываются наиболее яркие случаи спасения евреев Западного региона.

     28 мая 1942 г. рано утром пьяные полицаи окружили еврейское поселение Ботвино Сталиндорфского района. Прежде, чем полицаи ворвались в дом, 11-летний Борис Израиль нырнул в печь. "Ухватившись за железный стержень дымохода, он уперся ногами в его стенки и замер... Сколько времени Борис провел в таком положении, он не помнит. Помнит лишь крик отца, плачь брата и сестренки, оглушительные выстрелы. А потом наступила тишина. Но мальчик не решался вылезти из своего укрытия". Вскоре в дом явились два полицая, искавшие исчезнувшего Бориса. Когда, не обнаружив его, они ушли, Борис рискнул вылезти из печи. Почти восемь месяцев скитался по степи Борис Израиль. Дважды его ловили. Бежал. Иногда ему помогали украинцы. 22 февраля 1944 г. он заночевал в пустом селе под Кривым Рогом. Утром село освободила Красная армия. Спаслась и его мать Галина Ильинична. В каменоломне, где работали евреи-узники трудового лагеря в Софиевке, к ней подошла крестьянка и сунула в руки справку на имя Марии Никоненко: "Ты светленькая, на еврейку не похожа, может, это поможет тебе спастись..." Она бежала из лагеря и выжила. [87]

     На перегоне заключенных из трудового лагеря Авдотьевки в Любимовку, у балки охрана открыла стрельбу. Люди начали кричать и падать. В этот момент мама 15-летней Голды Нейман схватила ее за руку и они покатились в балку, в кустарник дерезы. Когда стрельба закончилась и колонна продолжила движение, они поднялись и ушли в с. Алексеевку к одной знакомой. Она хорошо их приняла, накормила и спрятала в погребе. У нее их нашла сестра Голдыной матери Геня Молчинская, также сбежавшая на перегоне. Голда писала: "Но долго оставаться у маминой знакомой мы не могли, так как это грозило смертью всей ее семье. 8 января 1943 г. мы ушли и направились в Полтавскую область. На дорогу нам дали продукты и кое-что из одежды. Когда мы перебрались через Днепр, то обморозили ноги, и нам пришлось обратиться в больницу в с. Маячка. Главврач, к которому мы попали на прием, стал расспрашивать кто мы и куда идем. В нашу "легенду" он не поверил и сказал, что, если мы продолжим идти в сторону линии фронта, нас поймают и расстреляют. Но так как фронт уже находился относительно близко, под Харьковом, то он нам посоветовал переждать в этом районе. У врача были большие связи, он дал нам записку к старосте в с. Ливонское. А мамину сестру он взял на работу кухаркой в больницу. В Ливонском мы с мамой дождались освобождения - 23 сентября 1943 г. Маминой сестре пришлось уйти из больницы ибо она приглянулась одному полицаю. После освобождения она разыскала нас в Ливонском. Домой в Каменку мы вернулись в мае 1944 г., после освобождения Сталиндорфского района". [88]

     14-летний Хаим Шулькин работал на трассе так же как остальные заключенные лагеря Любимовка. "Зима 1942-1943 гг. была даже жестче предыдущей. Морозы начались, и снег валил каждый день. Лопатами бросали и бросали этот снег. Наступал конец года. Каждый искал момент, когда можно удрать. Это было во второй половине дня. Мы толкали одну из машин. Я уцепился за нее. В ней были ящики, не знаю с чем. Машину бросало из стороны в сторону. Она набрала хорошую скорость. Машину ударило в бок. Меня отбросило в сторону. Я попал в глубокий сугроб снега. Снег шел не переставая. Было тихо. Никто не заметил моего исчезновения. Я решил остаться в сугробе. Сидел я в этом сугробе пока луна не взошла. Понял, что уже никого нет, все ушли. Машины перестали двигаться. Я стал вылезать из сугроба. Но не тут то было. Ноги замерзли. Наверное, час я боролся. Наконец вылез из сугроба. И побежал через поле, стремясь уйти как можно дальше от лагеря. Бежать было тяжело, много снега. Нашел несколько качанов кукурузы. Бегу и жую. Появились стога старой соломы. Забрался в солому. Зарылся как можно глубже. И от усталости сразу уснул. Солома была пшеничная. На ней можно было найти зерна пшеницы. Можно было их положить в рот и жевать. Голод это страшное дело. Выбрался я из стога. Смотрю, мальчишки, человек 5 стоят. Они мне: "Ты тоже ховаешься?". Ребята прятались от угона в Германию. Я с ними сошелся. Много домов в деревнях было разрушено войной. В каждом доме был погреб. В них мы и прятались. Говорил я по-украински лучше, чем они. Внешность меня тоже не выдавала. Назвался я именем своего школьного друга Андрющенко Василий". [89]

     17-летний Лазарь Берман из Ингульца находился в лагере Вольный Посад вместе с матерью и сестрой. Лазарю, как и некоторым другим узникам, порой удавалось уходить из лагеря в окружающие села и просить еду. Однажды он дошел до Ленинского рудника в предместье Кривого Рога. Там добрые люди его накормили и пообещали, что если он решится на побег, то они смогут снабдить его документами. Мать Лазаря понимала, что смертный час близок и умоляла Лазаря бежать. Он просил отпустить с ним младшую сестру Маню, но мать сказал: "Ты парень, может и уцелеешь, а она девочка. Поиздеваются, и все равно убьют". И он убежал. На руднике ему дали документы на имя Кудрявцева Михаила Ивановича. Он шел по ночам, питался тем, что мог найти на полях. Но как Лазарь не остерегался, его несколько раз ловили полицаи. Он под пулями убегал. После больших мытарств он перешел линию фронта. Однако у своих Лазаря ждала неожиданность. После проверки органами военной контрразведки его направили в трудовой батальон на принудительные работы в шахты Донбасса. Выжить Лазарю Львовичу Берману помогла несгибаемая воля к жизни, помощь неравнодушных людей и его коммуникационные способности, ведь не каждый на оккупированной территории решался помогать еврею. [90]

     Наибольшее количество спасшихся среди всех еврейских поселений Сталиндорфского района было в колонии Каменка. Там выжили 11 евреев. [91] Это примерно 5% от всех евреев Каменки, оставшихся на оккупированной территории. Процент выживших евреев Каменки, вероятно, является одним из наибольших в немецкой оккупационной зоне Украины. Спастись удалось также примерно 15 евреям оккупированного Ингульца, около 2% его еврейского населения. [92] Вероятно, всего в Западном регионе удалось спастись около 60 (1%) евреям. Благодаря спасшимся восстановлены подробности гибели евреев оккупированного Западного региона Днепропетровской области.

     Литература:

1. Пасик Я. История еврейских земледельческих колоний Юга Украины и Крыма // Электронный ресурс: http://evkol.ucoz.com/index.htm
2. Пасик Я. Сталиндорфский еврейский национальный район // Электронный ресурс: http://evkol.ucoz.com/stalindorf.htm
3. Пасик Я. Данные о колониях Херсонской губернии // Электронный ресурс: http://evkol.ucoz.com/colony_kherson-2.htm
4. Пасик Я. Последние дни еврейской земледельческой колонии Ингулец // Электронный ресурс: http: //evkol.ucoz.com/y_pasik-ingulets.htm
5. Пасик Я. Катастрофа еврейского крестьянства Юга Украины и Крыма // Электронный ресурс: http://evkol.ucoz.com/colony_holocaust.htm
6. Всесоюзная перепись населения 1939 г. Распределение городского и сельского населения областей союзных республик по национальности и полу // Демоскоп Weekly. Институт демографии НИУ ВШЭ имени А.Г. Вишневского. № 907 - 908. 29 июня - 13 июля 2021.
7. Венгер А.Г. Холокост на территории Сталиндорфского района Днепропетровской области // 65-летию великой победы: взгляд из XXI века. Сб. научных трудов НФИ КемГУ; Новокузнецк, 2010. С. 112.
8. Шайкин И.М., Зябко М.Н. Нацистский геноцид в еврейских земледельческих колониях юга Украины. Очерки по истории Холокоста и Сопротивления в Украине. К., 1999. С. 166.
9. Шулькин Х. Между жизнью и смертью // Книга памяти. Судьбы еврейского народа во Второй мировой войне. Воспоминания очевидцев. Кельн. 2009. С. 121.
10. Шайкин И.М., Зябко М.Н. Нацистский геноцид в еврейских земледельческих колониях юга Украины. С. 157.
11. Государственный архив Днепропетровский областной (ГАДО), ф.Р-2427, оп. 1, д. 167, л. 1.
12. Пасик Я. Катастрофа еврейского крестьянства Юга Украины и Крыма.
13. Всесоюзная перепись населения 1939 г. Распределение городского и сельского населения областей союзных республик по национальности и полу.
14. Синицин Ф.Л. Национальный фактор в гитлеровской оккупационной политике в первый период Великой Отечественной войны (июнь 1941 г. - ноябрь 1942 г.) // Вестник РУДН, сер. История России, 2011, №3.
15. Пасик Я. Катастрофа еврейского крестьянства Юга Украины и Крыма.
16. Эйнзацгруппен // Краткая еврейская энциклопедия. Том 10. Кол. 457–459.
17. Арад И. Катастрофа евреев на оккупированных территориях Советского Союза (1941-1945). Центр "Ткума". Днепропетровск. 2007. С. 261.
18. Шулькин Х. Между жизнью и смертью. С. 121.
19. Shliakhtych, R. Motives of the local police regarding participation in the Holocaust in the General district "Dnipropetrovsk" (Evidence from the districts of Kryvyi Rih and Stalindorf). Проблеми гуманітарних наук: збірник наукових праць Дрогобицького державного педагогічного університету імені Івана Франка. Серія Історія, 5/47 (2020). С. 383.
20. Соловйов С. Бабий Яр під Кривим Рогом // Червоний гірник, 03.06.1995.
21. Гитлиц М. Воспоминания // "Сталиндорф жив в памяти людей". Альбом второй. Днепропетровск, 2000, С. 48-49.
22. Kolkhoz courtyard // The Untold Stories. The Murder Sites of the Jews in the occupied territories of former USSR // Электронный ресурс: http:https://www.yadvashem.org/untoldstories/database/murderSite.asp?site_id=526
23. Encyclopedia of Camps and Ghettos, 1933–1945, vol. II. Ghettos in German-Occupied Eastern Europe. Part B. The United States Holocaust Memorial Museum. 2012, p. 1623.
24. Пасик Я. Последние дни еврейской земледельческой колонии Ингулец.
25. На Криворожье найдено захоронение расстрелянных во время войны евреев. 17.05.2011 // Электронный ресурс: https://jewish.ru/ru/news/articles/145759/
26. Круглов А.И. Хроника Холокоста в Украине. Запорожье: Премьер, 2004. С. 37-38.
27. Orphanage in Chkalovo // The Untold Stories. The Murder Sites of the Jews in the occupied territories of the former USSR.
28. Пасик Я. Сталиндорфский еврейский национальный район.
29. Лауер, Венді. Творення нацистської імперії та Голокост в Україні. Київ. 2010. С. 173-180, 305.
30. G. H. Bennett. The Nazi, the Painter and the Forgotten Story of the SS Road. P. 85.
31. Bennett, G.H. (2013) The Limits of West German Justice in the 1960s: The Post-War Investigation of Walter Gieseke (Oberstleutnant of the Gendarmerie and SS), Law, Crime and History, p. 121-122.
32. Арад И. Катастрофа евреев на оккупированных территориях Советского Союза (1941-1945). С. 325.
33. Bennett, G.H. (2013) The Limits of West German Justice in the 1960s..., p. 121.
34. Wendy Lower. Nazi Empire-Building and the Holocaust in Ukraine. P. 143-144.
35. Тейтельман-Нейман О. В годы оккупации // "Сталиндорф жив в памяти людей". Альбом первый. Днепропетровск, 1998. С. 13-14.
36. Между жизнью и смертью. Шулькин Хаим (1928 г.). С. 572-573.
37. Ghettoliste // Электронный ресурс: http://www.avivshoa.co.il/pdf/ghettoliste-28-01-2011.pdf
38. "Вісник" газета Широковского района Днепропетровской области. 09 августа 2012.
39. Mariia Evtukhova. Murder of Ingulets Jews in Latovka // Электронный ресурс: http://www.youtube.com/watch?v=CrfsCIIdMLk
40. Горловский М. История еврейской земледельческой колонии Ингулец (К 200-летию со дня основания, 1809).
41. Mariia Evtukhova. Murder of a Jewish family on the Pakhar kolkhoz // Электронный ресурс: https://www.youtube.com/watch?v=2Uh3InBrM8o
42. Pakhar Kolkhoz. Murder of a Jewish family on the Pakhar kolkhoz // Электронный ресурс: http://www.yadvashem.org/untoldstories/database/murderSite.asp?site_id=574
43. Polina Borokhova. Murder of the Jewish men of Ingulets // Электронный ресурс: https://www.youtube.com/watch?v=QTxGqnzdFMY
44. Пасик Я. Последние дни еврейской земледельческой колонии Ингулец.
45. Центральный государственный архив высших органов власти и управления Украины (ЦГАВО). Ф. 4620. оп. 3, д. 358, л. 7, 27, 31.
46. Encyclopedia of Camps and Ghettos, 1933–1945, vol. II. Ghettos in German-Occupied Eastern Europe. Part B. The United States Holocaust Memorial Museum. 2012, p. 1623.
47. Ті, хто повертають віру в людину: Праведники народів світу Дніпропетровської області / за ред. І. Я. Щупака. Дніпро: Інститут "Ткума"; ПП "Ліра ЛТД". 2019. С. 72.
48. Encyclopedia of Camps and Ghettos, 1933-1945. Volume II, pp. 1622-1623.
49. Нахутин П.Р. Воспоминания. 15.01.1998 // Архив Владислава Нахутина.
50. Воспоминания Хаима Шулькина // Истории жизни еврейских иммигрантов, приехавших из бывшего Советского Союза и поселившихся в федеральной земле Северный Рейн-Вестфалия // Электронный ресурс: http://www.juedische-lebensgeschichten.de/film.asp?pid=33&vid=639&lang=russ
51. Тейтельман-Нейман О. В годы оккупации. С. 13-15.
52. ГАДО, ф.Р-2427, оп. 1, д. 167, л. 4.
53. Encyclopedia of Camps and Ghettos, 1933–1945, vol. II, pp. 1621-1622.
54. ГАДО, ф.Р-2567, оп. 1, д. 1, лл. 192, 223-224, 176, 212 с об.
55. Тейтельман-Нейман О. В годы оккупации. С. 13-15.
56. Капарулін Ю. Голокост євреїв-аграріїв Херсонщини // "Голокост і сучасність" 1 (17) 2019. С. 37.
57. Encyclopedia of Camps and Ghettos, pp. 1622-1623.
58. Широківський район // Электронный ресурс: http://www.shirok-rn.dp
59. Mariia Evtukhova. Mass murder of Ingulets Jews // Электронный ресурс: https://www.youtube.com/watch?v=uxJkevXYGYg
60. Mariia Evtukhova. Holocaust Survivors and Victims Database // Электронный ресурс: https://www.ushmm.org/online/hsv/person_view.php?PersonId=4992237
61. Письма Константина Патрика, правнука М.И. Евтуховой // Архив автора.
62. Мариненко С. История еврейской земледельческой колонии Ингулец // Электронный ресурс: http://evkol.ucoz.com/ingulets.htm
63. Карпенко И., Гинсбург Д. Конец колонии Ингулец // Лехаим. №7 (171). Июнь 2006, Тамуз 5766.
64. Венгер А.Г., Головань М.В. Історія одного злочинця: Андрій Сапсай і злами ХХ століття // Проблеми політичної історії України. Вип. 15. 2020 р. С. 165-166.
65. Zlatoustovka // The Untold Stories. The Murder Sites of the Jews in the occupied territories of the former USSR.
66. Венгер А.Г. Холокост на территории Сталиндорфского района Днепропетровской области. С. 112.
67. Шайкин И.М. Новоподольское // Российская еврейская энциклопедия.
68. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф.Р-7021, оп. 57, д. 513, лл. 40-41.
69. Зверства немецко-фашистских захватчиков. Документы. Вып. 13. Военное издательство НКО, 1945. С. 74-75.
70. Шахрайчук І.А., Шманатов М.С. Діяльність поліцейських формувань на селі в період нацистської окупації Дніпропетровщини (1941–1943 рр. // Проблеми політичної історії України. Вип. 14. 2019. С. 214.
71. Пам'ятки історії та культури Нікопольського району. м. Дніпро. Журфонд. 2017. С. 237.
72. Круглов А., Уманский А., Щупак И. Холокост в Украине. Рейхскомиссариат "Украина". Губернаторство "Транснистрия". Серия: Украинская библиотека Холокоста. Днипро. ЧП Лира ЛТД. 2016. С. 161.
73. ZRBG – Ghetto-Liste (Stand: 10.12.2015) // Электронный ресурс: https://www.avivshoa.co.il/pdf/Ghetto-Liste-Stand-10.12.2015.pdf
74. Тейтельман-Нейман О. В годы оккупации // "Сталиндорф жив в памяти людей". Альбом первый. Днепропетровск, 1998, С. 13-15.
75. Там же.
76. ГАРФ, ф.Р-7021, оп. 149, д. 36, л. 87 с об.
77. Шулькин Х. Между жизнью и смертью С. 122.
78. Нахутин П.Р. Воспоминания.
79. Между жизнью и смертью. Шулькин Хаим (1928 г.). С. 574.
80. Shirokoye-Sofiyevka road // The Untold Stories. The Murder Sites of the Jews in the occupied territories of the former USSR.
81. Avdotyevka // The Untold Stories. The Murder Sites of the Jews in the occupied territories of the former USSR.
82. Круглов А., Уманский А., Щупак И. Холокост в Украине. Рейхскомиссариат "Украина". Губернаторство "Транснистрия". С. 164-165.
83. Нахутин П.Р. Воспоминания.
84. Воспоминания Хаима Шулькина.
85. Lyubimovka // The Untold Stories. The Murder Sites of the Jews in the occupied territories of the former USSR.
86. ГАДО, ф.Р-2276, оп. 1, д. 44, л. 64, 173, 194-195.
87. Белоусова Т. Выживший в печи. Бывший узник фашизма в поисках справедливости // Совершенно секретно. №8/219. 2007.
88. Тейтельман-Нейман О. В годы оккупации. С. 13-15.
89. Теплицкая Д. Казнь состоялась неподалеку // Шабат Шалом, № 8 (174), август 2007. С. 5.
90. Історичні етюди – для сучасності 2016. Науково-дослідницькі роботи учнів-членів Дніпропетровського відділення Малої академії наук України. Дніпропетровськ : Інститут "Ткума", 2016. С. 142-143.
91. Пасик Я. Последние дни еврейской земледельческой колонии Ингулец.
92. Воспоминания Хаима Шулькина

11-12-2021