Михаил Ринский
Еврейский район Херсонщины
|
Михаил Мордкович Ринский родился в Москве в 1933 г. Окончил факультет "Мосты и тоннели" МИИТ в 1955 г. 5 лет
строил и проектировал мосты, затем 35 лет проектировал Москву. Много лет был главным инженером и главным конструктором архитектурно-проектных
мастерских Моспроекта. Одновременно писал и публиковался в московской периодике. С 1996 г. живет в Израиле, где продолжает активно писать: десятки
очерков, рассказов, статей и много стихов в периодической печати и в интернете. Некоторые очерки переведены и опубликованы на английском языке и
иврите. Всего на лето 2012 г. изданы семь книг стихов и книги очерков. На стихи написан ряд песен, часть переведена на идиш.
|
Помнится, на нашей "доисторической" родине широкое хождение имела шутка с антисемитским душком:
"Самый короткий анекдот: еврей-колхозник". Дескать, "евреи не сеют, не пашут". На самом же деле там, где нашим соплеменникам
власти не запрещали заниматься сельским хозяйством, они были умелыми земледельцами и скотоводами. Успехи Государства Израиль
в сельском хозяйстве общеизвестны. Но еще в XIX и XX веках евреи наглядно доказали на земле Херсонщины свою способность к
созданию и успешному развитию своего сельского "государства в государстве". Этот очерк основан на свидетельствах
очевидцев-уроженцев и тружеников сельского Еврейского района.
Еще в XVIII веке по указу Екатерины II началось интенсивное заселение отвоеванных у Турции
пустующих земель тружениками разных национальностей, населяющих Российскую империю. Выделены были земли и для переселения
евреев, изолированно от других, с целью превратить их из "непроизводящих подданных" в крестьян-производителей
сельскохозяйственной продукции.
Первым еврейским селом, основанным уже при императоре Александре I в 1807 году, была Сде менуха
а-гдола, в переводе с иврита - "Большое поле покоя". В русской транскрипции закрепилось название Большая Сейдеменуха.
Расположенное на левом берегу реки Ингулец, притока Днепра, в 60-ти километрах к северу от Херсона, село стало быстро
заселяться безземельными евреями из Могилевской, Черниговской губерний, получивших здесь, согласно указу, по 30 десятин
пахотной земли на хозяина. Участок переходил по наследству сыновьям поровну, дочерям земля не полагалась.
Ниже по течению Ингульца расположилось другое еврейское село - Бобровый Кут. Чуть позже, в
1830-х годах выше по течению от Сде менуха а-гдола, еврейские семьи из города Невель Витебской губернии основали колонию
Сде менуха а-ктана или Малая Сейдеменуха. Были и другие села в Херсонской и Екатеринославской губерниях, всего в них к началу
XX века насчитывалось примерно 42 тысячи жителей.
Все три колонии располагались узкой полосой вдоль Ингульца. Расстояние между селами - всего
1.5-2 километра. Расположение сел было исключительно удачным: с одной стороны - река, с другой - невысокие горы, переходящие
в степное плоскогорье шириной до 20 километров. Живущий ныне в Израиле уроженец Большой Сейдеменухи Шимон Сиганевич, сравнивая
климат того уголка Таврии, где он родился, с Севером, Дальним Востоком, Израилем приходит к выводу, что не встречал лучшего
климата, чем на Херсонщине. Выращивали здесь виноград и грецкие орехи, арбузы, дыни. Правда, была зависимость от дождей
и погоды; в те времена еще не владели современной агротехникой, искусственным поливом. На случай засухи любой хороший хозяин
имел двухгодичный запас основных продуктов и семян. Села были по критериям тех времен зажиточными, семьи - многодетные. Чем
потомства больше, тем трудней, но с другой стороны, дети были предметом гордости местечковых евреев.
Еврейские семьи жили дружно, конфликтов было мало. Во многом это объяснялось тем, что практически
все внутри каждого села были в той или иной степени в родстве друг с другом. Были распространены, к примеру, фамилии Арав,
Пинхусович, Сиганевич, Трескунов. В то же время редки были свадьбы между жителями соседних сел: каждое село жило обособленно.
Не так много детей из меньших сел учились в школе Большой Сейдеменухи; синагоги и хедеры в селах - свои, поэтому контакты
молодежи были ограничены.
Земледелием в селах занимались практически все. Примером крепкого еврейского хозяина времен на
рубеже веков служил внук одного из первых переселенцев Файвел Сиганевич, первый силач на селе. Вот так вспоминает о хозяйстве
Файвела его внук Шимон.
В амбаре на полу стояли большие бочки. В одной - сухари, в других - пшено и другие продукты. На
стенах инвентарь и ярма для волов; в молодости дед ездил на волах, как и прадед. Большой и густой фруктовый сад в старости
дед занимался только им. У Файвеля было пятеро детей, и у каждого - многодетные семьи, от четырех до десяти детей.
Центральное и самое большое село Большая Сейдеменуха описана в воспоминаниях Сары Асвиян-Сиганевич.
Главная улица села - Еврейская - растянулась на три километра вдоль реки. На ней жили исключительно евреи. Параллельно
ей - Немецкая улица; на ней, кроме еврейских, жили и немецкие семьи. Их поселили еще при основании колонии как бы для помощи
евреям в освоении агротехники. Действительно, их хозяйства, особенно сады, были во многом образцовыми, а сами немцы - хорошими
консультантами. Было несколько русских и украинских хозяйств.
Село по рельефу улиц делилось как бы на три части: "Гора", "Нижняя дача" и "Забалка". На Еврейской
улице было три синагоги. На центральной - хедер для мальчиков. При Советской власти в центре построили Дом культуры. На
Еврейской улице была аптека Бульяна, амбулатория врача Бурсука, мануфактурный и хозяйственный магазины, паровая мельница и
Приказ - так называлась сельская администрация.
На Немецкой улице стояли католическая кирха и школа для немецких детей. На пустыре - большое здание
школы семилетки, за ней - три ветряные мельницы и выпас скота.
Сара пишет, что ходила в первый класс, этой школы только до морозов; не было теплой одежды и обуви.
В зажиточном селе их семья считалась бедной: отец - инвалид русско-японской войны, писарь Приказа. Десять детей. Но пока их еще
нарожали не так много, отец Лейба, получил участок, с помощью родных построил каменный дом под черепицей. Под одной
крышей - конюшня и навес для веранды. Погреб, колодец, печь во дворе. И большой сад из посаженных стройными рядами фруктовых
деревьев - он не раз поможет выжить многодетной семье.
Участки земли у колонистов были ближние и дальние. На ближних сажали бахчевые, кукурузу, подсолнух,
на дальних - сеяли пшеницу, рожь, овес, просо. Дети помогали взрослым в поле, в саду и огороде, да и в доме девочки помогали
матери, старшие нянчили младших.
А вот как описывает обстановку в доме Фрида - восьмой ребенок семьи Сиганевичей, родившаяся в 1914
году и по сей день живущая в Израиле. В доме - скромно. Стен, разделяющих строение на комнаты, не было. Печь с лежанкой и шкаф
делили дом на гостиную и спальню. В гостиной - большой круглый стол для семейных трапез, за ним же делали уроки, читали, писали.
А когда малыши и родители спали, старшие играли в самодельные карты. В долгие зимние вечера на этом же столе перебирали горох,
фасоль, семечки, ячмень, овес... Сидели на деревянных скамьях. Спали на кроватях и топчанах с соломенными матрацами, дети иногда
по 4-5 человек. Малыши - в подвешенных люльках. Глиняные полы по пятницам смазывали кизяком и посыпали песком зимой, а
летом - скошенной травой, душистой пырейкой.
В кухне у дверей в сени - шкафчик, стол и деревянные скамьи. Над дверью - полка для хлебов, где их
помещалось 6-7 штук, между дверью и печью - ниша с полками для посуды. В маленьких сенях в углу высокий шкаф, рядом станок для
сепаратора и четыре двери, одна в конюшню.
Немало было страшных сцен в жизни многодетных еврейских семей в тяжелый период гражданской войны.
Налеты деникинцев, григорьевцев и "самостийных" банд были не редкостью. Массовых погромов не было, но убивали "красных" активистов
и милиционеров, было немало случаев изнасилования молодых женщин. Обычно при налетах молодежь убегала в густые заросли камыша
вдоль реки и там пережидала, пока, награбив, бандиты уберутся из села. Особенно тяжелым был голодный 1921 год; страшная засуха,
но одного дождя.
В это голодное время большую помощь еврейские колонисты получали от евреев Америки, приславших
кукурузу и фасоль, одежду и обувь. Но на всех не хватало, от голода вымирали целыми семьями Еще долго положение и их семьи
оставалось бедственным.
Фриде тогда было семь лет, она помнит, как люди пухли от голода, как свирепствовал тиф, Ее тогда
отдали на время в детский дом - там была еда за счет помощи американских организаций голодающим евреям. Поступало немало
детей-дистрофиков на грани смерти. Однажды принесли в детдом завернутого в лохмотья беспризорного мальчика. Развернув его одежду,
обнаружили массу копошившихся белых червей.
Положение семьи усугубилось тем, что деникинцы увели со двора корову и опустошили погреб. Тем не
менее в семье, в отличие от многих других, выжили все десять детей благодаря отчаянным усилиям и родителей и самих детей, которые,
разгребая снег, собирали сухую траву, ломали и измельчали ветки деревьев - все это потом варилось, шло на корм людям и
скоту.
В 1926 году 12-летняя Фрида нянчила сына учителя математики, уговорившего ее ходить в школу. Но это
стало возможным по несчастному случаю: когда брат Толя заболел и долго лечился в Херсоне, Фрида впервые смогла пойти в школу, в
третий класс, в его одежде и обуви.
После Первой мировой, двух революций, гражданской войны и катастрофической засухи 1921 года в
еврейских колониях Херсонской и Екатеринославской губернии осталось лишь 28 тысяч евреев, их тяжелое экономическое положение
ставило под угрозу будущее всего сельскохозяйственного проекта. И все-таки положение еще не было катастрофическим. Вот что писал
эмиссар сионисткой организации "Гехалуц" Давид Трейбман, посетивший Малую Сейдеменуху в начале 20-х годов: "Большинство крестьян -
религиозные евреи. Дома, как правило, крыты жестью, окна большие и чистые. Во дворах - хлев, силосная яма, амбар, конюшня и ток с
молотилкой. На входных дверях - большие мезузы. В домах - по три-четыре комнаты, большая кухня... Лишь одно политическое
движение - сионистов".
В последнем эмиссар ошибся: политические события в стране внесли разброд в умы еврейских сельчан.
Росло влияние новой власти и ее идеологии. В 1923 году в Большой Сейдеменухе была организована первая сельхозартель "Продукт",
в которою вошли 13 семей колонистов, в основном однолошадных. Объединили участки земли, на всю артель - восемь лошадей и несколько
подвод. Для вспашки впрягали коров. Артель продержалась до начала 30-х годов, когда началось создание колхозов.
В 1920-е годы большую помощь еврейским колониям оказали еврейские зарубежные организации. И в Большую
Сейдеменуху прислали американский трактор "Фордзон" и другую, диковинную по тем временам технику. Власти в те годы также поощряли
развитие колоний, создание новых еврейских поселений, обучение молодежи с помощью Джойнта. Еврейскую школу преобразовали в
профтехшколу, а в Херсоне подобное учебное заведение затем превратили в техникум, сыгравший большую роль в подготовке технических
кадров из среды еврейской молодежи.
Росло влияние на молодежь комсомола. В то же время некоторые семьи уезжали в подмандатную Палестину
и Америку. Но в целом положение в колониях после тяжелых военных и голодных лет восстанавливалось с все возраставшей в те годы
помощью благотворительных еврейских организаций. В 1924 году была создана дочерняя организация Агро-Джойнт с целью развития
поселенческого движения и обучения агротехнике евреев Союза. Со своей стороны, советские власти создали КОМЗЕТ и ОЗЕТ - организации
по планированию, отводу земель и размещению евреев в предназначенных для них земельных районах. А экономическую базу поселений
создавал Агро-Джойнт: снабжал техникой, обучал, даже предоставлял займы на покупку семян и скота. С помощью заокеанских
соплеменников создавались системы орошения, строились электрические и радиосети. При помощи Джойнта, как свидетельствует в своих
воспоминаниях Г. Вильвовский, был построен и Дворец культуры в Калининдорфе.
Используя эту ситуацию в политических целях, власти провозгласили в 1927 году создание Еврейского
автономного района с центром в Большой Сейдеменухе, переименованной в Калининдорф. По такому случаю на торжества пожаловал сам
"всесоюзный староста" М.И. Калинин. Малая Сейдеменуха была переименована в Штерндорф. Еврейская школа в центре района стала
десятилеткой. Позднее была построена больница. Г. Вильвовский вспоминает, что в 1928 году в Калининдорф приезжал из Москвы Еврейский
театр, в спектакле "Тевье-молочник" по Шолом-Алейхему участвовали Михоэлс и Зускин.
Но вскоре началась коллективизация и раскулачивание, больно затронувшие и основную массу евреев-крестьян,
многие из которых были крепкими середняками, и в колхоз им вступать было ни к чему. Начались протесты, в некоторых селах - волнения.
Как пишет в своих воспоминаниях Шимон Сиганевич, он был свидетелем волнений против коллективизации в марте 1930 года в райцентре
Чаплынке Херсонской области, когда на помощь властям пришлось вызывать милицию из Херсона.В еврейских колониях также проводилось
раскулачивание: в Калининдорфе были арестованы, репрессированы и отправлены в "никуда" около 30 человек. Никаких объяснений причинам
этих действий не было. В большинстве пострадавшие - обыкновенные крестьяне. Среди них - много знакомых и родственников Шимона. Никто
из них не вернулся...
Позднее, в 1930-х годах, были репрессированы и многие представители еврейских иностранных
благотворительных организаций, участвовавших в развитии района.
В 1930-м умер Лейб Сиганевич, возглавлявший первый СОЗ - Союз совместной обработки земли "Продукт". Союз
распался, был создан колхоз "Дер вег цум дем социализм", в переводе с идиша - "Путь к социализму". Главой семьи Сиганевичей в колхозе
стала Геня - дочь Лейба. Трудились в нем все члены семьи, кто мог, включая мать Хаю. Как вспоминает Фрида, одна из дочерей, "в первые
годы коллективизации было кооперировано все, вплоть до ручного инвентаря. Колхознику приходилось идти в колхоз за молотком или яйцами,
несмотря на то, что у него была своя корова и куры. Вскоре после так называемого "сталинского перегиба" стали возвращать скот, плуги
и ручной инвентарь их владельцам". В каникулы школьники работали в поле на равных с взрослыми, зарабатывая трудодни. "Колхоз был
бедный, трудодни - тощие", - вспоминает Сара Асвиян.
Колхозники еврейского колхоза «Путь к социализму» Калининдорфского района. 1932.
(Фотография из книги М. Бейзера, М. Мицеля «Американский брат. Джойнт в России, СССР, СНГ»)
В то же время в 1930-х годах из Еврейского района Херсонщины, как и вообще из сельской местностей Союза,
население начинает переселяться в города. Причина, прежде всего, - в коллективизации и индустриализации страны: отсутствие стимулов
на селе и более высокая оплата труда в городе, где была большая потребность в кадрах рабочих и специалистов. В еврейских колониях, как
и вообще в еврейских семьях за бывшей чертой оседлости, тяга молодежи к знаниям, к свету, к образованию и стремление родителей дать это
все детям были особыми. Открытие Дворца культуры в Калининдорфе, школа-десятилетка - все это было хорошо, но для способных и энергичны
х молодых людей недостаточно.
Раньше, помимо прочего, препятствием для многих еврейских юношей и девушек было недостаточное знание
русского языка по окончании еврейской школы-семилетки. Но уже в середине 1920-х годов школа давала образование, позволяющее продолжить
учебу даже детям из бедных семей, часто пропускавших занятия из-за того, что им надеть-то нечего было. Немало выпускников школы уже в
ее стенах проявили способности. Известный поэт-идишист Михаил Кривицкий еще в школе писал и публиковал в детской прессе стихи на идише,
заслужившие одобрение корифеев детской литературы Л. Квитко и Б. Гутянского. После Катастрофы поэт не раз обращался к теме трагедии
своего детства - например, в стихотворении "Омраченная свадьба", опубликованном в одесском журнале "Маме-лошн" в 1995 году.
Как только в конце 1920-х годов в Херсоне открыли еврейскую профтехшколу, преобразованную затем в
механический техникум, многие из семилетки Калининдорфа приехали учиться в Херсон. В последующие годы, с ростом возможностей,
увеличивается отток молодежи. Через Херсонское ПТУ и киевский институт "вышел в люди Григорий Вильвовский, ветеран Второй мировой,
ныне живущий в Израиле.
Наглядным примером могут служить те же десять детей Сиганевичей. Из четырех сыновей двое погибли:
старший - в гражданскую, младший - во вторую мировую. Двое окончили московские вузы. Один из них, Шимон, сел за парту только в
16 лет, сразу в шестой класс, затем окончил тот самый Херсонский техникум, а потом - Московское высшее техническое училище (МВТУ)
имени Баумана. Из шести дочерей четыре окончили вузы, одна - курсы культпросвета. Лишь дочь Геня осталась в Калининдорфе до 1941
года, вместе с матерью Хаей работая в колхозе.
Подобная ситуация сложилась во многих еврейских семьях Калининдорфа. Еврейское население района таяло,
что давало властям удобный повод перед войной переименовать Калининдорф в Калининск. Еврейский район стал обычным рядовым
районом.
Трагедия Холокоста окончательно поставило точку в более чем вековой истории еврейских колоний Херсонщины.
В трех братских могилах на окраине Бывшего Калининдорфа - две тысячи жертв фашистского геноцида, все те евреи, кто не успел или не
хотел эвакуироваться. Да, были и такие, которые не хотели уезжать, доверчиво надеясь на цивилизованность немецкой нации. Ведь именно в
Большой Сейдеменухе-Калининдорфе в добром согласии, бок о бок еще с начала XIX века жили евреи и немцы. Анатолию Сиганевичу, специально
приехавшему в начале войны издалека, чтобы увезти своих родных на восток, удалось уговорить только мать, а сестра его Геня с четырьмя
детьми, в числе двух тысяч жертв, были расстреляны фашистами и их местными приспешниками и сброшены в траншею. Это произошло 16-17
сентября 1941 года.
Были расстреляны и евреи - жители соседнего Бобрового Кута, массовое уничтожение которых проводилось с 17
по 19 сентября. И в этом селе многие понадеялись на чудо и не уехали. У Софьи из большой еврейской семьи Простаковых, которая
эвакуировалась вместе с матерью и сестрой, осталось еще 26 человек родственников. Всех их вывезли в степь, к артезианскому колодцу.
Детей фашисты и местные украинские полицаи живьем побросали в колодец, остальных расстреляли. Многие дома жертв были тут же заняты
местными, другие - до основания разграблены.
После войны было немало переживших Катастрофу евреев, решивших вернуться в этот некогда райский и любимый
ими уголок Херсонщины, теперь представший перед ними запущенным, с заросшими или вырубленными садами, с разрушенными или занятыми
украинскими переселенцами домами. Многие приезжали - и уезжали, не в силах пережить увиденное. От Еврейского района остались одни
воспоминания. И если в Калининске председателем колхоза какое-то время оставался еврей, то в Бобровом Куте вообще остался один
еврей - об этом поведал полковник Г. Вильвовский, посетивший места своего детства и юности. Фактически это уже были обыкновенные
украинские села, в которых жили в основном переселенцы.
"17 сентября" - стихотворение сотрудницы Одесской научной библиотеки Иды Мисюк, дочери выходца из
Калининдорфа. Написанное на русском языке берущее за душу произведение кончается строчками:
Здесь тихо спит простой народ,
Еврейских два села...
Эти строки вдохновили поэта А. Ройзина и композитора М. Штейнберга на создание еврейской песни "Мы помним
вас" в память о жертвах из еврейского района Калининдорф и сотен других бывших еврейских местечек. Такова судьба большого, едва не
полуторавекового проекта, подтвердившего способность еврейского народа успешно работать на земле. Если он и завершился трагически, то
отнюдь не по вине нашего народа...
"Еврейский камертон" 29 марта 2007,
приложение к газете "Новости недели", Израиль
27-04-2007
|