Текст В. Финк
Снимки А. Шайхета
Журнал "Огонек". №20 (320) 26 мая 1929
Антисемитов больше не будет!
В майские дни делегация юных пионеров поехала в еврейские земледельческие колонии. В Москву, по зову "Пионерской
Правды", слетелось около 90 делегатов, выбранных пионерскими организациями разных городов Союза - от Москвы и Осташкова до Томска, Ташкента и
Актюбинска. В Москве делегация разбилась на группы и отправилась в Белоруссию, Украину, Северный Крым и Криворожье - туда, где революция пишет
новую страницу в истории трудового еврейства.
На одной станции, где местные пионеры со знаменами и музыкой приветствовали проезжавших делегатов, один из них,
пионер Сидоров из Зарайска, сказал на летучем митинге: "Мы отправляемся не на прогулку, не в экскурсию, а на важное политическое дело. Нам надо
видеть жизнь трудящихся евреев, чтобы потом с фактами в руках бороться с антисемитской клеветой, выставляющей евреев, как народ, который никому
не нужен, потому что он, якобы, не трудится".
Рабочие Запада уже встали на этот путь в борьбе с клеветой на Советский Союз: они ездят к нам и своими глазами
убеждаются в том, как наша страна перестраивает свою жизнь. Это уже не раз завоевывало симпатии к Союзу и нередко обращало в советских агитаторов
людей, которые приезжали настороженными и даже враждебными.
Антисемитизм, как и всякая клевета, тоже не теория, с которой можно бороться силой логики. Здоровая общественность выдвинула против него более живое и сильное средство: агитацию фактами. "Приходите и смотрите и будьте честны с собой..."
На еврейские поля в Криворожье, например, уже приезжали и шахтеры Донбасса, и металлисты Днепропетровска, и
собственные, свои же криворожские горняки. Приезжали они не однажды, при чем подбор групп ведется с таким расчетом, чтобы туда попадало побольше
колеблющихся, побольше скрытых, а если возможно, то и явных антисемитов. По возвращении многие из них делаются активистами ОЗЕТа.
"Самая моя лучшая опора", - говорит мне председатель Никопольского ОЗЕТа, т. Каданер, - "это наши бывшие антисемиты
из рабочих местных марганцевых рудников. Они побывали в прошлом году на еврейских полях. Сначала недоверчиво молчали, а потом записались в ОЗЕТ,
и теперь они - горячие активисты. Со всякого рода нагрузками - сборами, лотереями, кампаниями я иду прежде всего ко вчерашним антисемитам: эти
все сделают".
Кто побывал на еврейских полях, тот легко поймет это: там переделываются и жизнь, и люди, и склад их ума, и вся их жизненная установка. Население затхлых местечек, жители трижды проклятой "черты оседлости", убогие "люди воздуха", сутулые под бременем нищеты и оскорблений, выпрямляют свои, спины и делаются здоровыми и уверенными работниками земли.
К новой жизни
Еврейское земледельческое движение в Coюзе громадный и все возрастающий социальный фактор в деле перерождения
еврейского народа. В 1924 году, в год организации ОЗЕТа, земледелием занималось около 100 000 евреев, а в 1928 году - 200 000 евреев обрабатывали
650 тыс. гектаров земли. Эти цифры особенно показательны рядом со статистикой еврейского земледельческого движения в Палестине и Южной Америке.
В результате полустолетия сионистской агитации, в Палестине земледелием занимаются около 18 000 человек, в Аргентине за 35 лет на землю осело
3000 семейств.
Разрушающий и созидающий ветер революции сделал в Союзе за последние 5 лет в 10 раз больше, чем все долголетние
усилия буржуазной филантропии за границей. В степях Северного Крыма, на полях Украины, на осушаемых болотах Белоруссии, а за последний
год еще и на далеких берегах Биры, на Дальнем Востоке, точно из-под земли вырастают еврейские деревни с машинными хозяйствами, с интенсивными
культурами, с многопольем, с коллективами, с упорной, отчаянной, страстной борьбой за урожаи, за успех, за победу над землей, за новую жизнь.
С героизмом, достойным удивления, евреи борются и побеждают и свою собственную неприспособленность, и упорство туго родящих земель, и враждебность
климата, с его дикими суховеями и дикими ливнями, побеждают страшную тишину пустыни и держатся за землю, и не отходят от нее, и обрабатывают, и
заставляют ее родить.
И рядом с этим перерождается больная сторона человеческих взаимоотношений. Две характерные вещи мы слышали и
видели с криворожской группой делегации. Под Кривым Рогом есть старое, еще дореволюционное еврейское село Ингулец. В эпоху Деникина оно было
разграблено и разгромлено. И даже не набегами храбрых деникинских воинов, а просто крестьянами соседнего украинского села.
И вот прошло десять лет какой-то другой политики, другой жизни, других отношений. И случай привел нас видеть в
еврейских школах учеников-украинцев. Если в украинском селе своей школы нет, или ближайшая украинская школа далеко, или еще какая-нибудь простая
причина случится, - крестьяне-украинцы не задумываясь отдают своих детей в еврейскую школу.
"Возьмите моего хлопца в науку..."
И украинский хлопчик проходит весь курс наук на еврейском языке и выходит из школы с отметками по еврейской
литературе. В моей записной книжке имеется автограф, сделанный на 19-м участке Никопольского района этаким "хлопчиком". Он хорошо говорит и
пишет по-еврейски. Когда наши пионеры спросили, как его имя, он ответил:
"По-русски - Левка, а по-еврейски - Лейбеле".
Правда, у него отчим-еврей. Но в Озетовке в еврейской школе учатся и чистокровные украинцы. В Никополе, в
еврейской школе учится сын немецкого колониста, голубоглазый Андрюшка Пеннер. Его брат и сестра окончили эту же школу.
Что-то, значит, прет из земли новое и неожиданное, и прет наперекор антисемитизму и на погибель ему.
В селе Бухариндорф, на 23-м участке Никопольского района, по случаю прибытия пионерской делегации состоялся
митинг.
Был темный, слепой вечер. Собрались в недостроенной избе. На два поломанных ящика положили несколько досок, - это
была трибуна. Публика слушала стоя. Старуха Клемперт, с усами, в куртке из солдатского сукна с длинными рукавами, попросила слова и сказала юным
делегатам:
"Наш труд легче вашего. Ходить за землей и за скотиной легче, чем учиться в книжках. Но этот труд правильный для того,
кто понимает в книжках. Он может узнать, как подступиться к земле. А мы-темные люди, и не знаем, как к ней подступиться. Поэтому нам трудно. У нас
три года подряд неурожай, и нам трудно. Один раз нас загубил сухой ветер, два раза у нас посев погиб из-за морозов. Нам трудно. Но все-таки мы
держимся за землю и продолжаем трудиться и надеемся, что земля в конце концов даст нам урожай. А вы должны рассказать всем, что евреи трудятся и
работают, и стараются, чтобы земля дала хороший урожай".
Приезжая пионерка Корнеева убеждает старого еврея сбросить молитвенную одежду
Пятилинейная керосиновая лампочка мерцала очень тускло, было почти темно. Рядом со мной кто-то шепотом иронизировал
над ораторшей. Было, действительно, что-то нелепое в ее речах, в солдатской куртке на меху, в ее длинных рукавах, подкатанных меховой изнанкой
наружу. Но было и что-то необычайное и волнующее в самом ее появлении на трибуне, в ее желании говорить публично, в ее потребности сказать детям
из далекого мира то, что она находит нужным, чтобы дети знали, и чтобы от детей узнал далекий мир.
Я настороженно ждал, что ответят пионеры. Мне очень не хотелось, чтобы они еще раз ответили речами о братстве
трудящихся, чтобы они еще раз сказали, что "будут бороться с антисемитизмом, потому что антисемит - ставленник классового врага. Я очень боялся
общих фраз. Оказалось, напрасно.
Наш пионер, это Микулушка, крестьянский сын. Митинговые речи и общие слова,. - это хорошо на вокзалах, при барабане
и знаменах. А тут, у земли, у "пятиленейной" коптилки, у старой бабки, у разговоров об урожае, - тут не до фраз. Ребята стали с мест деловито,
почти недоверчиво ставить свои важные вопросы:
"Какие сеете культуры?"
"Какая у вас система сельского хозяйства?"
"Какие у вас культурные организации?"
"А землеустройство проведено?"
"Надел какой на семью?"
"Есть ли школа? А медицинская помощь?"
"А сколько колодцев на селе?"
Молодые мужики скупо торговались за свои симпатии. Они не отдадут их сразу. Они хотят знать, на что глядя бабка
требует, чтобы они говорили всем, что евреи правильно трудятся на земле.
"А многополье проведено?"
"А пары когда подымаете?"
Я могу сказать, что был свидетелем того, как при тусклом мерцании пятилинейки трактор революции поднимал черный
пар, какую-то нетронутую целину.
Впервые в интернете 01-05-2012
|