Йоси Симхони
Перевод с иврита Михаэль Хабад
Книга, макет и памятник - история с акцентом
Малая Сейдеменуха на Украине - родина моей семьи. Оттуда приехала в Палестину в середине 20-х годов
прошлого века моя семья Симхони, а вместе с ней друзья и родственники из этой и других еврейских колоний. Да, это были не всем известные
еврейские местечки, а земледельческие колонии, основанные евреями в царской России в первой половине XIX века. Да, мы земледельцы уже
многие поколения...
В 1944 году узнали в Палестине о том, что учинили палачи из фашистских эйнзацгрупп в наших колониях.
Трагическая весть подтолкнула группу из племени колонистов в составе моего деда Мордехая, его брата Элиэзера и их двоюродного брата и
близкого друга Срулика Бен Элияху принять решение: необходимо создать макет колонии Малая Сейдеменуха. Такой, какой она была на самом
деле: между рекой Ингулец, напоминающей Иордан, и подъемом на бескрайнюю равнину, простирающуюся до города Берислав. В середине
колонии - центральная улица шириной в 65 метров. Спуск к реке. На краю - дом семьи Симхони, а рядом дом семьи Бен Элияху ...
Жили небогато, но еды хватало всем. Кстати, когда в 1930-е годы создали колхозы, крестьяне продолжали вести
свое хозяйство. И даже, когда колхозы полностью провалились, свой двор с одной или двумя коровами обеспечивал минимальное существование
крестьянской семьи. Об этом рассказал Амирам Закин, наш потомственный земледелец, а теперь один из крупнейших фермеров современной южной
России, хозяин миллиона с половиной дунам земли, оставшихся от колхозов на северном Кавказе, где работают 200 тракторов и 60 комбайнов
СТС "Джон Дир", 600 грузовиков для транспортировки конечной продукции: 400 000 тонн зерна и кукурузы. "Ах, как прекрасны ночи в
Ростове!"
И так, среди выходцев из Малой Сейдеменухи был один с душой художника и умелыми руками – Мотке (Мордехай)
Питкин. Мотке был социалистом и под влиянием Октябрьской революции присоединился к Палестинской коммунистической партии, которую
преследовали и британские власти, и лидеры еврейского населения Палестины. Срулик Бен Элияху, ветеран Хаганы (предшественницы Армии
обороны Израиля), стал хлопотать за Питкина, чтобы оставили его в покое, и устроил его механиком в строительную компанию "Солель
Боне".
Вспомнив о своем старом друге, группа товарищей (Мордехай, Элиэзер и Срулик) постановила: Питкин должен
создать "макэт" колонии со всеми домами, прилегающим хозяйством и фамилиями живших там 120-ти семей. В нашем рассказе важно отметить, что
говорили они с идишистским акцентом, и в их устах "макет" звучал, как "макэт".
Питкин принялся за работу, и ... у него все получилось с первого раза. Дед рассказывал мне, стоя у "макэта",
о прощании с колонией. 12 молодых людей на телеге, запряженной двумя лошадьми, вышли ночью в дальнюю дорогу в Палестину, а на подъеме от
реки до кладбища вся колония стояла и провожала их взглядом. Я стоял у макета и видел их всех, провожающих деда и его товарищей.
"Большинство соседей мы больше никогда не увидели..." - закончил он свой рассказ.
Коллаж, разработанный Рути Бейт-Ор. На его заднем плане макет Малой Сейдеменухи, созданный Моткой Питкиным в 1944 г.
Оригинальный макет находится в Кфар-Хасидим (Израиль).
Две оригинальные фотографии макета и М. Питкина находятся в АНУ (Музей еврейского народа) под названием "Архив Пнины и Баруха Бейт Ор"
The collage with an Hebrew explanation, was designed by Ruthie Beit Or.
In the Background is a photo of the Sde Menucha’s model that was created by Motka Pitkin on 1944. The original relief is in Kfar Hasidim,
Israel.
The two original photos of the model and the sculptor, are in "Tel Aviv-Anu museum" (Beth Hatfuzot) under the name "Pnina and Baruch Beit
Or Archiv".
Поверите или нет, но мне довелось побывать в Малой Сейдеменухе на десятилетие независимости Украины и
убедиться, что макет абсолютно точен! Деревня как бы застыла, она такая же, как и тогда. И только кладбище, с разбросанными
человеческими костями и разбитыми надгробиями (на одном из них написано на иврите "утонул в реке"), по соседству с новым украинским
кладбищем напоминает о событиях, произошедших в этих местах в последние 60 лет.
Успех инициаторов привел их к следующему проекту: издание книги о еврейских колониях. На иврите книга - это
сефер, но они говорили "сэйфер".
К счастью, они посоветовались с Йехудит Симхони, моей бабушкой - человеком книги, любовь к которой привилась
еще в доме ее отца-учителя Моше Евзерихина. Бабушка направила "инициативный комитет" к известному писателю Цви Либерману, жившему в мошаве
Нахалаль. Мол, он поможет собрать и отредактировать материал, подготовить книгу к печати. Либерман назвал цену работы, подсчитали сколько
необходимо заплатить типографии и начали объезжать выходцев из колоний для сбора средств на издание.
Раз в несколько недель "инициативный комитет" собирался по субботам в доме у Либермана. Элиэзэр настаивал
на воспоминаниях колонистов. У Мордехая "сейфер" - это только чистые исторические факты. Срулик был готов к компромиссам (он был человек
сговорчивый), но напоминал, что график выпуска книги железный и нужно успеть все сделать без проволочек.
Началось: ссоры, бойкоты, нервы... И только тогда вмешалась бабушка Йехудит. Она договорилась с Либерманом
о формате издания. Книгу поделили на три части. Первая часть - историческая, здесь разместятся факты, которые соберет Либерман со всех
уголков страны и мира. Вторая - воспоминания всех, кто захочет написать. Третья часть - литературная, в ней отрывки из книг, в которой
различные авторы писали о колониях.
В те дни как раз исполнялось 20 лет уничтожения еврейских колоний. Книга наконец была подготовлена к печати.
Воодушевленные этим успехом, они сразу же принялись за следующий проект - создание памятника. На иврите памятник - "песель", но они
говорили "пэйсэль". Одна из заповедей гласит "Не создай себе идола", (на иврите идол это тоже песель), но "пэйсэль" это не песель, и
поэтому ограничения снимаются. Конечный результат, как память об уничтоженных колониях, должен был выражать любовь, семью и работу на
земле.
К кому обратиться? Само собой разумеется, к лучшему скульптору Малой Сейдеменухи, а это никто иной как
Мотке Питкин. Мотке сразу зажегся идеей создания памятника и согласился участвовать в деле без всякого вознаграждения. Работать у себя
Мотке не мог: он жил на втором этаже многоподъездного дома в рабочем квартале Кирьят-Хаима, пригорода Хайфы. Мотке предложил устроить
"мастерскую" во дворе своего дома. "Инициативный комитет" встретился с домовым комитетом, намекнули о связях в руководстве страны и армии
и сразу получили формальное разрешение временно использовать двор для изготовления памятника.
Мы gоехали к Питкину в субботу на служебной полицейской машине Срулика, и я получил большое удовольствие,
катаясь на ней. Поднялись к Питкину. Питкин перестал подстригаться, отпустил длинные волосы и стал похож на скульптора эпохи ренессанса.
"Инициативному комитету" он поставил одно, но твердое условие: не вмешиваться в творческий процесс ... "Ваше дело доставить глыбу".
Сговорчивый Срулик сразу согласился. Мордехай не любил терять контроль над происходящим, но промолчал. А Элиэйзэр...? У Элиэзэра все
было просто: "лошадь" - это лошадь, и нет места для абстракционизма. Абстракционизм - убежище для тех, кто не умеет рисовать, считал он.
Но Элиэйзэр в тот раз не приехал...
Мы спустились во двор. Пространство между домом и стоящим в трех метрах от него деревом гуявы было уже
занавешено. Решали, как провести электрический кабель для освещения "мастерской" и где взять камень. Срулик взял на себя договориться со
знакомым директором компании "Эвен ве-Сид" о приезде в каменоломню для выбора подходящей глыбы. По дороге назад из Кирьят Хаима дед
Мордехай ворчал. Не нравилась ему потеря контроля над "скульпторам". Однако Срулик кое-как успокоил его.
Началась операция, напоминающая армейскую. Выбрали мраморный камень: 7 локтей высота, 4 локтя ширина и
3 локтя глубина (вот и посчитайте локоть - это 55 см). С помощью связей Срулика и имени Симхони получили в Северном военном округе
тягач "Diamond T". Питкин, работавший в "Солель Боне", договорился о выделении огромного крана. Вся эта тяжелая техника в одну из суббот
доставила во двор дома Питкина мраморную глыбу и поместила ее прямо в центре между балконом соседа и деревом гуявы. Полметра
расстояние справа и слева, занавес спереди и сзади, провели освещение и скульптор Питкин взялся за работу. Он не был болтуном, обладал
умелыми руками и огромной силой воли.
Прошел месяц, и "инициативный комитет" (или, если хотите, наш ЦК) решил проверить как идет творческий
процесс. Шнапс ждал нас на столе в Кирьят Хаиме. Вообще у всех нас дома придерживались этой традиции: субботние посиделки со
шнапсом на кухне вокруг стола, застеленного белой скатертью. Почти такой же стол, но с самогоном и салом, меня ждал в украинской
Сейдеменухе 30 лет спустя. После разговоров о том, о сем и доклада о положении дел в типографии с изданием "сэйфер" Мордехай сказал:
"Давайте посмотрим как продвигается дело с памятником". Питкин выкручивался: мол не принято показывать неоконченную работу...,
работа идет... Доказательство: кучи мусора и шум молотков, "спросите соседей..." Дед Мордехай опять ворчал о "потере контроля",
говорил, что такое искусство человечество к добру не приведет. Были еще два таких визита, в которые комитет видел только занавес и не
смел войти внутрь.
Через примерно пол года дед объявил: "Наконец-то завтра, в субботу, едим в Кирьят Хаим смотреть "пэйсель".
Как обычно, в субботу, в начале все собрались за традиционным шнапсом, а затем спустились вниз и предстали пред занавесом.
Скульптура изображает еврейскую мать, которая на одной руке держит ребенка, в другой у нее коса, а перед
ней сноп пшеницы,- объяснял Питкин. Дед покачивал головой в знак согласия. Слова Питкина отвечали ожиданиям "инициативного комитета",
который всегда мог принять решение по любому вопросу, будь-то материальному, художественному, нравственному, воспитательному или
военному.
... И вот скульптор сорвал занавес и пред нашими глазами предстала мать всех еврейских матерей с огромной
обнаженной грудью, голова в традиционной крестьянской косынке и лезвие косы возле ног.
"Слева будет ручка косы, ребенок еще не готов, сноп пшеницы еще не начат и надо еще шлифовать
персонажи...", - объяснял Питкин. И я чувствовал как рука деда, державшая мою руку, сжимается все сильнее и еще секунду и он совсем
раздавит ее (до 16 лет мне не удавалось победить деда в борьбе рук, был уже 1965 год, деду было 70, и он еще работал в тракторном
гараже). "Ой!...",- вырвалось у Срулика от удивления.
По дороге назад в машине начальника отдела кадров израильской полиции царила напряженная тишина. Больше
у нас дома никогда не говорили о памятнике. Срулик опять договорился: снова приехал армейский тягач "Diamond T" и кран из "Солель
Боне" погрузили творение скульптора и перевезли его в "Ган ха-Эм" (Парк Матери) на горе Кармель в Хайфе. Когда я был затем в летнем
лагере, и мы с отрядом бродили по этой горе, только я знал историю этой пышногрудой "еврейской матери". Шли годы, территорию Парка
Матери уменьшили, а статую перенесли в сад, рядом с больницей Флиман, там она и стоит до сегодняшнего дня.
"Инициативный комитет" сосредоточился на издании книги, которая вышла в свет 1965 году, и называлась
"Евреи-земледельцы в степях России".
Перед поездкой на Украину я вспомнил о "макэте". Ведь я собирался именно в Малую Сейдеменуху и решил
использовать "макэт", как карту для поиска домов предков. Срулик, хранивший его, уже ушел в иной мир, а Шайке, сын Срулика, приближался
к 80-ти. Он сказал, что передал макет на хранение в музей Катастрофы кибуца "Лохамей а-Гетаот". Логично, ведь конец истории колонии
именно трагедия, произошедшая там 26 сентября 1941 года. Тогда схваченные гитлеровцами и их местными пособниками 1847 евреев двух
Сейдеменух были расстреляны и закопаны в противотанковой траншее немного южней кладбища. Траншея тянулась с горы до реки. После обеда
расстреляли детей, а на следующий день взрослых. И так мы поехали в музей Катастрофы кибуца "Лохамей а-Гетаот"..., а там нет
"макэта"...
Как-то к нам домой заехала Сима Закин, жена Амирама Закина, о котором я вам уже рассказывал. Сима
сказала, что она едет на поминки к друзьям в Кфар-Хасидим, их сын-солдат погиб в Южном Ливане ... У его отца есть мечта создать музей
восточно-европейского еврейского местечка... У него даже есть макет еврейской деревни из России.
Я моментально заинтересовался о чем идет речь. Может это наш "макэт"? Два телефонных звонка и мы уже по
дороге в Кфар-Хасидим. Вот наш "макэт"! Мы сфотографировали макет со всех сторон, и он нам очень помог найти в Малой Сейдеменухе дома
наших предков.
20-12-2007
|