Яков Пасик
Коммуна "Войо Нова". Новый путь
В августе 1920 г. в Палестине была создана организация Гдуд
ха-Авода (Рабочий батальон труда и обороны имени Иосифа Трумпельдора). Ядром организации
стали прибывшие в Палестину бывшие члены российского молодежного сионистского движения
Гехалуц (первопроходец, пионер - в переводе с иврита). Значительную часть этого движения
составляли "крымчаки" - халуцим, прошедшие перед отправкой в Палестину сельскохозяйственную
подготовку в Крыму. [1]
Менахем (Мендель) Элькинд
Одним из создателей и руководителей Гдуда был Менахем (Мендель)
Элькинд. [2] Он родился в 1897 г. в г. Бериславе Херсонской губернии в ортодоксальной
еврейской семье. Впоследствии Элькинды переехали в Евпаторию, где отец Шлема Иосифович
Элькинд служил духовным раввином Главной еврейской синагоги. Примечателен факт приветствия
у ее стен российского императора Николая II, посетившего с семьей 16 (29) мая 1916 г.
Евпаторию. Императора встречала депутация евреев. От еврейской общины города
к императору торжественно обратился Ш.И. Элькинд. [3] Его сын Менахем-Мендель получил как
традиционное еврейское, так и светское образование в городской гимназии. После ее окончания
в 1916 г. сын раввина продолжил светское образование в только что основанном
Екатеринославском еврейском политехническом институте. Это было единственное в своем роде
высшее учебное заведение в Российской империи, имевшее целью "сообщать научное, техническое
и экономическое образование лицам иудейского вероисповедания". [4] В период учебы он
ознакомился и увлекся идеями сионизма, социализма и коммунизма. Войны и революции, голод и
нужда не миновали институт. Не всем студентам удалось закончить это высшее учебное заведение
в то сложное, переломное время. Среди них был М. Элькинд. После нескольких лет учебы он
вернулся в Крым к своим родителям. В Крыму молодой человек знакомится с известным деятелем
сионистского движения И. Трумпельдором, становится его последователем и принимает активное
участие в работе местной ячейки Гехалуц. В 1919 г. "из сионистских убеждений" в составе
группы халуцим Элькинд отправился из Крыма в Турцию, а оттуда в 1920 г. прибыл в
Палестину. [5]
Менахем Элькинд был незаурядной яркой личностью. Главный
редактор американской еврейской газеты "Форвертс" (вперед - в переводе с идиш) Абрахам Каган
после встречи с ним в ноябре 1925 г. дал ему следующую характеристику: "Элькинд производит
прекрасное впечатление. В момент, когда вы смотрите на него, особенно когда он улыбается,
вы проникаетесь к нему симпатией. Когда вы сидите и говорите с ним, вы все больше и больше
поддаетесь его обаянию. Элькинд высокий широкоплечий 28-летний мужчина с ясными глазами,
простодушными и прямыми, как у ребенка. На нем просторная рубаха, какие носят все молодые
радикалы из Тель-Авива и поселений. В целом он одет как небогатый человек, обычный наемный
работник... К тому же отмечу, что он чрезвычайно умный, обладающий превосходными качествами
и острым, четким и логическим мышлением". [6]
Организация Гдуд придерживалась радикально-социалистической
идеологии, ее целью было "строительство страны посредством создания всеобщей коммуны
трудящихся". Организация удовлетворяла как материальные, так и культурные потребности своих
членов за счет средств, поступавших в общую кассу. Гдуд, в составе которого находилось
примерно 700 человек, делился на плугот (отряды), занимавшиеся дорожно-строительными работами,
жилищным строительством, созданием кибуцев, работой в сельском хозяйстве и военной подготовкой.
В период расцвета (1920–26 гг.) Гдуд играл важную роль в заселении страны, обороне и освоении
новых отраслей хозяйства в еврейской Палестине. Однако Гдуду не удалось сохранить единство
своих рядов. Первые разногласия возникли в 1922–23 гг., когда часть членов организации
потребовала хозяйственной автономии и отделилась от общей кассы. Позднее возникли
идейно-политические расхождения. Меньшинство, возглавляемое М. Элькиндом и состоящее из
примерно 240 членов, стремилось превратить Гдуд в политическую партию коммунистического типа,
хотя большинство членов левого течения не были коммунистами. [7]
Весной 1926 г. М. Элькинд в составе делегации левого крыла
Гдуда прибыл в Москву. Здесь делегация вела переговоры с представителями партийного руководства
и спецслужб СССР с целью получения их поддержки в борьбе за распространение коммунистических
идей в Палестине. Предполагалось, что при условии финансовой и военной поддержки советскими
властями Гдуд будет представлять их интересы в Палестине. Советские представители поручили
М. Элькинду вести борьбу против социалистов, укреплять влияния коммунистов во влиятельных
организациях и привлечь арабов к политической борьбе. Но М. Элькинд практически ничего не
успел сделать для реализации этих планов из-за состоявшегося в 1926 г. раскола Гдуд на правую
и левую фракции. Для подавления левой оппозиции не брезговали ничем. "Шпионов Коминтерна"
выгоняли с работы, лишали общественного жилья и медицинской помощи, детей били в школах,
коммунистическим поселениям перекрывали воду. В декабре 1926 г. М. Элькинд и его соратники
были исключены из Гдуда. В результате в нем возобладала более скромная модель: коммунистические
отношения внутри организации и рыночные отношения с внешним миром. Все эти события происходили
на фоне разразившегося в Палестине экономического кризиса. Он нанес тяжелый удар по
сионистскому движению и заселению страны. Левые, разочарованные действительностью, пришли
к убеждению о невозможности построения социалистического общества в Эрец-Исраэль (Земля
Израиля - в переводе с иврита). М. Элькинд вместе со своими сторонниками, свято верившими в
идеалы социализма, приняли решение о возвращении в Советский Союз, где, по их мнению, строилось
общество "социальной справедливости". [8], [9]
Параллельно этому в 1924 г. советские власти приступили к реализации
плана переселения евреев в незаселенные районы Южной Украины и Северного Крыма и создания
коллективных сельских хозяйств, как базы для последующей коллективизации сельского хозяйства.
План был поддержан существенной частью мировой еврейской общественности. За рубежом были
созданы десятки общественных организаций, оказавших мощную финансовую и моральную поддержку
землеустройства евреев в СССР. Главную роль среди них играла американская еврейская благотворительная
организация Агро-Джойнт, в значительной мере финансировавшая переселение евреев в Крым и на Юг
Украины. Одна из таких организаций была создана также в Тель-Авиве. Она называлась "Палестинское
общество содействия еврейскому земледелию в Советском Союзе". По инициативе М. Элькинда эта организация
направила в "Общество землеустройства еврейских трудящихся" (ОЗЕТ) предложение о создании
нескольких групп из бывших советских граждан, иммигрировавших в Палестину, с целью их возвращения в
СССР и создания там показательных сельскохозяйственных коллективов. 3 февраля 1927 г. Президиум
Центрального правления ОЗЕТ рассмотрел полученное предложение и вынес решение о содействии в
восстановлении советского гражданства и возвращении в Советский Союз членов группы из Палестины.
Советское руководство было заинтересованно в том, чтобы в Советский Союз вернулось ограниченное
число нужных для пропаганды евреев из Палестины. Кампания по возвращению должна была, по мнению
руководства, нанести серьезный удар по сионистским настроениям части советских евреев,
продемонстрировать преимущества социализма и пропагандировать создание еврейских коллективных
хозяйств в СССР. Поэтому в Москве активно поддержали переезд Элькинда и его сторонников в Советский
Союз. [10]
Параллельно с этим в Советском Союзе велась борьба с Гехалуц. Эту
организацию обвиняли в антисоветской деятельности. Начались аресты руководителей и активистов коммун
Гехалуц. В 1926-1927 гг. только в крымской коммуне Мишмар было арестовано 40 членов организации. [11]
Среди них была сестра М. Элькинда Хая Шлемовна Элькинд, родившаяся в Евпатории в 1906 г. Как член
"Еврейской всероссийской организации сионистской молодежи" она была арестована 28.10.1926.
Постановлением Особого совещания ГПУ Крыма от 28.01.1927 Х.Ш. Элькинд была выслана в Казахстан на
три года. [12]
Однако эти события не остановили М. Элькинда. В августе 1927 г. он
покинул Палестину. Перед отъездом, ссылаясь на "всеобщее банкротство сионизма", он призывал еврейских
рабочих "поскорее уехать из Палестины". Приехав в Москву, Элькинд занялся подробным изучением
процесса еврейского землеустроения в СССР, главным образом, вопросов кооперирования и коллективизации
еврейских переселенцев. Для этого он совместно с делегацией палестинских рабочих, прибывших на торжества
в честь 10-летия Октябрьской революции, посетил районы еврейского переселения Украины и Крыма.
Вернувшись из поездки, Элькинд приступил к согласованию с советскими властями условий переселения
своих сторонников и создания сельскохозяйственной коммуны. Советская сторона предъявила ряд требований.
Реэмигранты должны были прервать всякую связь с сионистскими организациями в Палестине, отказаться от
своей деятельности в прошлом, жить и работать одним коллективом в соответствии с советским
законодательством. Эти условия были приняты. Переселение палестинцев считалось вопросом государственной
важности, поэтому оно рассматривалось 24 мая 1928 г. на заседании Политбюро ЦК ВКП(б), фактически
являвшимся высшим органом власти в СССР. Политбюро постановило: "Разрешить переселение из Палестины
75 евреев-земледельцев, поручив НКЗему вести об этом переговоры с представителем ЦК коммунистической
партии Палестины в благожелательном духе, с тем, однако, чтобы от нас на это не потребовалось никаких
ассигнований". После этого реэмигранты стали отправляться из Палестины в Одессу на советских судах
несколькими отдельными группами. Первая из них прибыла в Одессу 21 июня 1928 г. Люди прибывали без
средств, необходимых для обустройства на новом месте. Поэтому Центральное правление ОЗЕТ распорядилось
снабдить их деньгами в кредит до первого урожая. [13], [14], [15]
Член коммуны "Войо Нова"
Фото: Джойнт
В первые годы советской власти сельскохозяйственные коммуны составляли
преобладающую форму коллективных сельских хозяйств страны. В коммуну входили по преимуществу осевшие
в деревне городские рабочие, красные партизаны и "передовые элементы" наиболее пролетаризированной
бедноты и батрачества. В этих коммунах были обобществлены не только средства производства, но и быт
каждого члена коммуны, т. е. коммунары не имели в личном владении домашнюю птицу, мелкий скот, корову,
зерно, приусадебную землю и пользовались общественными организациями быта (столовые, прачечные, ясли,
детские сады и т. п.). Коммуны создались в значительной своей части в бывших помещичьих имениях
и на монастырских землях, получая от пролетарского государства в безвозмездное пользование, помимо
земли, также готовые жилые и хозяйственные постройки, инвентарь и т. п., не считая других видов помощи.
Однако опыт свидетельствовал, что, несмотря на государственную поддержку, большинство коммун влачили
жалкое существование. По этой причине преобладающее положение начали занимать другие формы коллективных
хозяйств, без полного обобществления средств производства и внутриколлективной жизни. Коллективные
хозяйства начали расти уже преимущественно за счет образования товариществ по общественной обработке
земли и сельскохозяйственных артелей. [16] Реэмигранты же, стремясь использовать свой кибуцный опыт,
настояли на создании коммуны.
Советские власти выделили в безвозмездное пользование группе Элькинда
в Крыму, в 28 км восточнее Евпатории и в 14 км к северу от курортного поселка Саки, земельный участок №13,
на котором располагалась старая разрушенная помещичья экономия (имение). В 1915 г. она состояла из одного
хозяйства с одним двором, с русским населением из 8 местных (приписных) и 16 посторонних душ. При экономии
имелось 850 десятин удобной и 300 десятин неудобной (всего примерно 1300 га) земли. На базе этой экономии
группа под руководством Элькинда основала сельскохозяйственную коммуну, которая была зарегистрирована
21 июля 1928 г. земельным отделом Евпаторийского района Крымской АССР. К этому времени местное население
выросло и отстроилось. Образовавшийся населенный пункт зафиксирован переписью 17 декабря 1926 г. под
названием "совхоз Озгул". В нем было 13 дворов, из них 12 крестьянских, и 59 человек населения, из которых
48 были украинцами. [17], [18], [19] Коммуна существовала бок о бок с совхозом, но она быстро переросла
его по количеству жителей.
Первоначально коллектив назывался "сельхозкоммуна Озкол" (Озгульский
коллектив) - по имени бывшей экономии, где расположились поселенцы. Но уже спустя четыре дня по инициативе
учредителей коммуны на ее общем собрании было решено изменить название. Коммуну назвали "Войо Нова" на
активно распространявшемся тогда в СССР эсперанто, [20] что в переводе означает "Новый путь" (vojo - путь,
дорога; nova - новый). [21]
Основатели коммуны не оставили объяснений по поводу необычного названия коммуны.
Это заставило историков выдвигать различные версии. Вполне реальной выглядит следующая. Коммунары стремились
идти в будущее новым путем посредством собственного труда, на основе равенства и построения еврейской
национальной государственности на территории СССР. Такой путь они избрали, очевидно еще в Палестине, и этот
путь они хотели зафиксировать в названии коммуны. После революции были модны названия на иврите. Однако в
конце 1920-х гг. советское руководство, и особенно представители советских еврейских организаций, рассматривали
иврит в качестве одного из орудий "реализации сионистского проекта". Более того, иврит как язык еврейского
богослужения в антирелигиозном СССР считался "контрреволюционным". Еврейские организации, получившие ранее
название на этом языке, переименовывались. Зная отношение советских властей к ивриту, ивритский вариант
названия основателями коммуны не рассматривался и не предлагался. Населенных пунктов, совхозов, колхозов и
коммун с именем "Новый Путь" или на идиш "Най Вег" в стране было много, а основатели коммуны не хотели
повторяться. Поэтому они решили использовать считавшимся тогда "латынью пролетариата", "языком мировой
революции" эсперанто. Учитывая название, многие знатоки эсперанто полагали, что в этой коммуне эсперанто был
официальным языком. Для не знавших эсперанто, которых было подавляющее большинство, название было необычным.
Основатели коммуны не учли, что непонятные и незнакомые названия хуже запоминаются, произносятся и пишутся с
ошибками и не внушают доверия. Окружающие часто называли коммуну на русский манер "Войново" или "Воиново".
Эти названия носили милитаристский, агрессивный характер и потому отпугивали людей.
В момент официального основания коммуны на ее территории проживало 20 взрослых,
из них восемь холостяков и шесть семейных пар с пятью детьми. Самому старшему из коммунаров было 32 года, а
ее первому председателю Элькинду - 31 год. Эта группа коммунаров разместилась в единственном в экономии
помещичьем доме, построенном из местного камня - ракушечника. Взрослые заняли две большие комнаты и кухню,
а детей поместили отдельно в другие комнаты, в которых вплоть до начала войны, располагались детские ясли и
детский сад. Позже к коммуне присоединились другие члены левой фракции Гдуда, многие из которых как "агенты
Коминтерна" сначала были заключены британскими властями в тюрьмы, а затем высланы из Палестины. Среди вновь
прибывших летом 1929 г. была жена Элькинда Мария (Мириям) (1898-1969) с двумя сыновьями Ури (1922-1942) и Эли,
родившимися в Палестине. Ури (Юрий) погиб на советско-германском фронте. В июле 1929 г. коммуна насчитывала
75 человек, из них 55 взрослых и 20 детей, 19 ноября того же года в коммуне было уже 99 человек (74 взрослых
и 25 детей). Из 74 взрослых членов коммуны 62 переселились из Палестины. Остальные 12 были завербованы из
местных евреев. Практически каждый из "палестинцев" имел 5-8-летний опыт коллективного труда и быта в
палестинской коммуне. Там они тяжело работали на осушке болот, прокладке дорог и строительстве жилья, на
первых промышленных предприятиях и в сельском хозяйстве. "Палестинцы" привезли с собой и пытались сохранить
в крымской коммуне характерные для Гдуда любовь к труду, жизнерадостность, дух братства и единения. [22],
[23]
Дети коммуны "Войо Нова"
Фото: Джойнт
Особенно трудным для коммунаров был первый год. Они испытали все: тяжелый труд,
голод, холод, жизнь в совершенно неприспособленных для этой цели помещениях. Однако, несмотря на все лишения
и невзгоды той поры, коммунары, используя свой палестинский опыт, создали жизнеспособную, одну из лучших в
стране коммуну, по образу и подобию кибуца.
В течение первого года существования коммуны участок был увеличен до 3000 га.,
из них под пашню можно было использовать лишь 1200-1400 га. Остальные земли принадлежали к выпасным фондам
(для овец). [24] Участок, выделенный коммуне, оказался удачным. Глубина грунтовых вод на нем равнялась
8,5-17,0 м, тогда как на других участках Евпаторийского района, отведенных для переселения евреев, была от
38,5 м до 77,0 м. [25] Относительная доступность воды позволила уже в конце зимы 1929 г. без больших затрат
пробурить артезианскую скважину на дне имевшегося шахтного колодца на глубину 10 м. Это позволило обеспечить
водой хозяйство коммуны и достичь высокой урожайности в первую очередь на поливных огородах. [26]
Благодаря большой денежной ссуде, полученной на льготных условиях, коммуна
приобрела скот, сельскохозяйственную технику и осуществляла жилищное и хозяйственное строительство. Через
год после основания, к середине 1929 г., хозяйство коммуны состояло из трех отраслей: полеводство,
овцеводство и молочное животноводство. Полеводство насчитывало 160 га озимого посева, 120 ярового и 200 га
пара, поднятого для посева следующего года. Для выполнения полевых работ коммуна располагала несколькими
тракторами и семью парами рабочего скота. Благодаря применению в своей работе целого ряда агромероприятий,
коммуна добилась урожая хлебов выше соседних крестьянских хозяйств. Молочное стадо насчитывало 27 коров,
преимущественно немецкой породы со средней удойностью в 12 л в день на корову, тогда как крестьянские
давали не более 7-8 л в день. Молочное хозяйство являлось самой доходной отраслью хозяйства. Поэтому
коммуна стремилась увеличить свое молочное стадо. Овечье стадо насчитывало 450 цигейских маток и 170 ягнят.
В зачаточной стадии находилось птицеводство коммуны. Оно не могло развиваться из-за отсутствия инкубатора
и помещения для кур. К концу 1929 г. Агро-Джойнта построил инкубатор на 500 яиц. Коммуна сумела первая в
районе завести племенное птицеводство посредством инкубации. [27], [28] В это же время был построен птичник
на 200 кур, размером 13,0 х 5,0 м по наружному обмеру, полезной площадью 48 кв. м, с односкатной утепленной
кровлей. [29]
Для содержания коров Агро-Джойнт построил к началу 1930 г. коровник, в плане
напоминающий букву "П", с размером основного помещения 57,0 х 10,0 м с загибами - 10,0 Х 8,0 м. Такая форма
постройки создавала удобный для хозяйственной деятельности внутренний двор. Стены коровника были возведены
из ракушечного камня. Кровля была черепичная, утеплена также как птичник. По верхнему обрезу стен был
проложен антисейсмический железный пояс. Коровник был рассчитан на 80 голов. [30]
На 01.06.1929 г. в коммуне имелось следующее сельскохозяйственное оборудование
и инвентарь: тракторов 3, плугов тракторных 2, буккеров 4, плугов плантажных 1, триеров 1, сеялок
тракторных - 1, борон 9, косарок 3, молотилок-веялок 1. [31] Для их хранения в 1930 г. был построен машинный
сарай размером 21,13 х 8,24 х 4,0 м, полезной площадью 150 кв. м. [32]
В 1929 г. Агро-Джойнт вел строительство жилого двухэтажного дома городского
типа. Он имел размер 28,16 х 11,48 м. На каждом этаже было по 16 комнат средней площадью около 11,5 кв. м
каждая и высотой 2,6 м. Кроме того, на каждом этаже находилось по две уборных и ванная комната. Здание было
рассчитано на центральное отопление, для чего имелось подвальное помещение размером 9,0 х 5,0 м, с выходом
непосредственно во двор. В подвале размещалось отделение для топлива. К концу года дом был закончен вчерне и
уже заселялся. Для его окончания требовалось выполнить малярные работы, наружную штукатурку и установку
центрального отопления. [33] Однако это жилье не удовлетворяло даже имеемым на то время потребностям.
Количество заселенных в комнату доходило до 5-6 человек. Слабо обстояло дело с медицинским и культурным
обслуживанием коммунаров. [34]
К 1932 г. в коммуне было построено два двухэтажных дома и достраивался третий.
Имелись отдельные ясли и детский дом (построен на средства Московского ОЗЕТа [35]), общественная кухня и
столовая, в которой питались все члены коммуны, прачечная, сельсовет, трикотажная фабрика и ряд других
предприятий. При строительстве коммунары использовали свой гдудовский опыт работы в качестве каменоломщиков
и строителей. Камень добывали в каменоломне вблизи коммуны. Строительство велось Агро-Джойнтом при участии
коммунаров. Коммуна имела богатый сельскохозяйственный инвентарь, автомобиль, 5 тракторов, ремонтную
мастерскую. Трикотажная фабрика работала на собственном сырье (овечья шерсть, переработанная в нитку).
Имелось шесть машин и 10 работающих. Фабрика обеспечивала загрузку коммунаров в зимний период и повышала
доходность хозяйства. [36]
В течение 1933 г. коммуна была подключена к электроснабжению, а позднее
и телефонной сети. [37] Официальная подача организацией Крымэнерго электричества коммуне "Войо-Нова" и
соседним еврейским колхозам состоялась на "празднике электрификации" 01.10.1933 г. [38]
Населенный пункт "Войо Нова" был центром национального
еврейского сельсовета, в состав которого входили также еврейские населенные пункты: расположенный в 4 км
юго-восточнее Идишер Пойер (Еврейский Крестьянин) с одноименным колхозом и примыкающий с юго-запада
Гартенштадт (Город-сад) с колхозом им. Молотова. [39] В рамках административно-территориальной реформы
Крымской АССР 1935 г. Войо-Новский сельсовет был включен во выделенный из Евпаторийского Сакский
район.
В коммуне использовалась нетрадиционная система воспитания, существовавшая в
кибуцах Эрец-Исраэль в наиболее сложное для страны время. Все дети коммуны жили отдельно от родителей, их как
можно раньше отдавали в общие ясли, а позднее переводили в детский дом. Эта система в тяжелое время позволяла
обеспечить детям необходимую чистоту и порядок. [40] Коммунары проявляли большую заботу о детях. Они всегда
были обеспечены лучшей едой и одеждой. Родители имели возможность посещать своих детей или брать их на время
к себе. Общественный присмотр и уход за детьми, а также общественное питание, практически полностью
освобождали родителей, в первую очередь женщин, от забот по домашнему хозяйству и позволяли высвободить их для
работы в коммуне. Из-за малочисленности коммуны старшие дети были вынуждены ходить в еврейскую школу соседнего
колхоза им. Молотова, где обучение велось на идиш. В конце 1930-х гг. еврейские школы были повсеместно
преобразованы в русские, а преподавание языка идиш прекращено. [41]
Идиш в течение всего времени существования коммуны "Войо Нова" был преобладающим
средством общения его населения. Большинство жителей были выходцами из еврейских местечек, языком которых был
идиш. Для них этот язык был родным. Родным называл этот язык в одной из анкет достаточно образованный выросший
вне местечка Мендель Элькин. [42] Родившийся 1934 г. в "Войо Ново" сын "палестинца" и переселенки из Киевской
губернии Зиновий Бекман до эвакуации 1941 г. знал только один язык - идиш, потому что в его семье все говорили
на этом языке. [43] Прибывшие из Палестины коммунары владели в достаточной степени ивритом и в первые годы
часто им пользовались. Однако с годами, из-за преследования пользователей этого языка со стороны властей и
уменьшения доли "палестинцев" среди населения "Войо Ново", его роль в общении падала. Одна из "палестинок"
вспоминала: "В конце концов, стали говорить только на идиш, даже со своими коровами и овцами я "общалась"
на языке идиш, не говоря уже о моем коне, которому я дала имя Борух…" [44] Роль же русского языка постоянно
возрастала, в первую очередь из-за роста нееврейского населения.
Основной отраслью коммуны было животноводство, где она добилась наибольшего
успеха. Начав в 1928 г. организацию скотного двора с шести коров, коммунары в 1932 г. имели 120 дойных
коров, 80 телят, 1300 овец и 1200 племенной птицы "Леггорн". Отказавшись от религиозных предрассудков
иудаизма, коммунары развивали свиноводство. На территории коммуны были выстроены три коровника на 100
голов каждый, четыре силосных башни, шесть птичников, свинарник на 100 голов, овчарня на 1500 овец,
ремонтные мастерские и ряд других хозяйственных построек. Молоко и молочные продукты, а также ранние овощи
начиная с 1929 г. направлялись в расположенные поблизости курорты Евпаторию, Саки и даже в Симферополь.
[45]
В период расцвета (1928-31 гг.) коммуна вызвала большой общественный интерес
как самобытное и важное социальное явление и как попытка организации нового образа жизни. Деятельность
коммуны камня на камне не оставила от мифа о неспособности евреев к физическому сельскохозяйственному
труду. В коммуну зачастили делегации рабочих и колхозников со всего Советского Союза, которые знакомились
с достижениями и опытом ее работы. В августе 1930 г. коммуну посетили делегаты Второго международного
съезда почвоведов, состоявшегося с 20 по 30 июля в Ленинграде: сэр Джон Рассель (John Russell),
председатель международного общества почвоведов и директор Ротамстетской опытной станции в Англии,
эмигранты из России проф. Я.С. Иоффе, директор опытной станции Нью-Джерси в США, и проф. М.И. Винник
из Палестины и др. Особенно большое впечатление произвел на гостей объем строительства в "Войо Нова"
объектов хозяйственного и бытового назначения. [46]
Евреи-переселенцы стали главными героями советского еврейского
искусства и литературы. Власти направили Меера Аксельрода и других художников в Крым. Они
получили задание отобразить жизнь и достижения еврейских земледельцев. Творческие поездки Меера
Аксельрода в сельскохозяйственную коммуну "Войо Нова" пришлись на 1930-1931 гг. Там он создал
знаменитый цикл работ "В степи", посвященный коммунарам Крыма. [47]
Несмотря на определенные достижения в деятельности коммуны, уже
на этапе ее становления между коммунарами и руководством района возник конфликт, вызванный
комплектованием коммуны. Партийные и советские органы стремились расширить коммуну за счет
советских евреев. Но коммунары были против приема случайных людей, полагая, что это приведет
к неизбежному краху коммуны. Они делали ставку на реэмигрантов с многолетним стажем работы в
палестинских кибуцах, а для советских еврейских переселенцев коммунары установили
испытательный срок, который выдерживали лишь единицы.
На 1 января 1932 г. в коммуне насчитывалось 105 работающих при
потребности в 200 человек. Переселенцы 1931 г. в коммуне не закрепились. Из прибывших в 1931 г.
155 человек одиночек осталось 38, из 21 семьи - 15. В общем отток кадров из "Войо Нова" в
1931 г. достиг 87%. Этот высокий показатель объяснялся не только жесткой требовательностью к
новым работникам, но и неблагоустроенностью коммуны. В ней на то время не было ни клуба, ни
бани, ни избы-читальни, ни библиотеки. Практически единственным достижением в быту было
наличие детского дома. Лишь благодаря ему процент оттока среди семейных был значительно ниже, чем
среди одиночек. Однако и здесь имелись свои проблемы. Новое здание детского дома, которое
должно было быть закончено в 1931 г. еще не было готово. [48]
Руководство района не могло смириться с такой ситуацией.
Деятельность коммуны подвергалась постоянным проверкам и давлению. Обнаружились
реальные и мнимые недостатки в работе: сосредоточение руководства исключительно в руках
председателя коммуны Элькинда, неэффективная организация и оплата труда, ошибки в
комплектовании коммуны, национальная замкнутость, текучесть кадров, большая задолженность
по ссудам, пренебрежение социалистическим соревнованием и пр. Для устранения недостатков
в коммуну направлялись 25-тысячники ("передовые" рабочие, посылаемые в села для руководства
колхозами и совхозами), укреплялись коммунистическая и комсомольская ячейки, образованные
в коммуне осенью 1929 г. Вмешательство со стороны партии и государства в дела коммуны
возрастало. В марте 1931 г. Элькинда сняли с поста председателя коммуны и против него было
возбуждено уголовное дело по подозрению в халатности и бездействии. Вслед за этими событиями
коммуну покидает большая часть старых коммунаров. Бывшие коммунары расселились по всему
Советскому Союзу. Место покинувших заняли другие переселенцы, в том числе неевреи, которых
стали принимать в коммуну с 1932 г. На 1 января 1935 г. в "Войо Нова" было 36 семей (150
человек), из них только 11 "палестинских". Среди последних из основателей коммуны был лишь
один Пейсах Бекман (1905-1986). [49] Все руководители коммуны "Войо Нова" после Элькинда
были малограмотными партийцами. Каждый из них руководил коммуной от нескольких месяцев до
двух лет. Сопротивление приему в коммуну новых членов прекратилось. Произошел резкий рост
ее численности. [50]
Под влиянием советской действительности коммуна претерпела определенные
изменения. В ней стали проводиться соцсоревнования, появились первые ударники. По сообщениям прессы,
в коммуне образовался "ударный комсомольский коллектив - бригада ДИП". В нее вошли 17 лучших
комсомольцев и комсомолок. Бригада решила поставить работу молочной фермы так, чтобы она догнала и
перегнала молочные фермы передовых капиталистических стран (Германии, Голландии, Канады). Отсюда
и название бригады ДИП (первоначальные буквы лозунга "Догнать и перегнать"). Во главе бригады стояли
руководитель молочной фермы Хацарович и зоотехник Черняховский. В составе бригады были доярки-ударницы
Шустерман, Виргилис и Зиселе, каждая из которых обслуживала 16-18 коров. Стадо молочной фермы было
сборным, но в основном преобладала красно-немецкая порода. По отчетам коммуны в 1932 г. коровы
давали в среднем 1825 л молока. В стаде были коровы, дававшие до 2800 л. Стало росло за счет своего
молодняка. "Воспитание" молодняка было поручено "трижды премированной" работнице-комсомолке
Мане Березовской. Приплод 1932 г. составил 42 телочки. Уход за коровами и выращивание молодняка
проводился на научной основе. Опыт комсомольской бригады ДИП был рекомендован для внедрения в других
хозяйствах. [51]
Справка
Дана сия Бейлис З. в том, что она действительно состоит членом с/х коммуны "Войо Нова". Выдана для
представления в Торгсин.
Справка подписана председателем коммуны Вульфом Шевельевичем Пушинским
(1888 г.р., домашнее образование, основная профессия - шапочник, член партии с 1919 г., 25-тысячник,
возглавивший коммуну летом 1931 г.).
Семья Бейлис приехала в "Войо Нова" в 1932 г. [52], [53]
В голодный 1932-33 гг. начался упадок коммуны. В ней остро ощущалась
нехватка продовольствия. И хотя масштабы голода в Крыму были значительно меньшими, чем в Украине,
коммунары, как и все население полуострова, жили впроголодь. Ситуация усложнялась тем, что в еврейские
хозяйства Крыма, в том числе и "Войо Нова", в первоочередном порядке было направлено большое количество
людей, эвакуированных из голодающих районов Украины. Спасаясь от голода, люди несли в Торгсин последние
семейные ценности и полученную от родственников и друзей из-за границы валюту в обмен на продукты,
преимущественно, на муку.
Несмотря на очевидные сложности, с которыми сталкивалась коммуна,
Элькинд 18 декабря 1930 г. отправил очередное "идеологически выдержанное" письмо в американскую
газету "Форвертс". Он писал: "Мы построили здесь большее и лучшее хозяйство, чем имели в
Палестине, и все это за минимально короткое время - благодаря огромной помощи, оказываемой
еврейским реэмигрантам советским правительством, и благодаря тому, что мы освободились от
давления, которому коммуна подверглась в Палестине со стороны британского и сионистского
империализма". [54] Коммуна "Войо Нова" использовалась также советской пропагандой внутри
страны. Освещая жизнь в коммуне, советская пресса писала: "В свободные минуты коммунары не
прочь вспомнить и о Палестине. Какими наивными слепцами они были, когда ехали туда, где им так
много наобещали. Они увидели там, что живется в Палестине хорошо не бедняку, а буржую-еврею.
Никакая другая страна не дает евреям-беднякам то, что дала страна Советов". [55]
Активная просоветская, антисионистская пропаганда, в которую
внес свой вклад М. Элькинд, имела определенный успех. В Палестине появились последователи
Элькинда. Группа коммунистов, переезжающих в Биробиджан, в декларации, опубликованной 17
августа 1932, писала следующее: "Мы, отряд первых переселенцев (эмигрантов) в Биробиджан,
покидаем Страну (Израиля) не только потому, что сионизм не в состоянии решить проблему
бедности еврейских масс, но из-за того, что сионизм... это черная реакционная сила... Мы
едем в Биробиджан, окрыленные твердой верой в то, что с помощью 160 млн наших братьев и
правительства рабочего класса нам удастся воплотить мечту о сплочении широких слоев еврейских
масс вокруг идеи строительства социалистической родины". [56] "Социалистическая родина"
даровала "окрыленным" реэмигрантам изнурительный труд, нищий и грязный даже по сравнению
с бедной сионистской Палестиной быт и репрессии.
После выхода из коммуны, Элькинд с семьей оставался в Крыму.
В ожидании результатов расследования он работал в совхозах вблизи Севастополя и Симферополя.
На этот раз обошлось - суд не нашел состава преступления. Летом 1933 г., после прекращения
судебного дела, он с семьей переезжает в Москву, продолжая вблизи столицы заниматься
организацией племенного свиноводства. В 1935 г. Элькинд начал работать в Москве в плановом
отделе Первого Государственного подшипникового завода им. Кагановича ("Шарикоподшипник").
Это крупнейшее промышленное предприятие страны стало убежищем многих вернувшихся в СССР
"палестинцев". Еще в 1931 г. Элькинд поступил на заочное отделение Московского института
механизации и электрификации социалистического сельского хозяйства им. Молотова. [57] В 1937 г.
у Элькинда родился третий сын Борис. В это время в стране был развернут "большой террор".
Элькинд понял, что его переезд в Советский Союз это непоправимая ошибка, которая дорого
обойдется его семье и товарищам.
Несмотря на успехи некоторых коммун, они по результатам своей
деятельности в масштабе страны проигрывали созданным в результате сплошной коллективизации
колхозам. Колхозы и коммуны были неэффективными хозяйствами, однако применяемые в колхозах
бригадная форма организации труда, оплата труда в трудоднях и сохранение подсобного хозяйства,
делали их более приемлемыми для крестьянина по сравнению с коммунами. В 1934 г. оставшиеся в
Крыму четыре еврейские коммуны, включая "Войо Нова", были превращены в колхозы. [58] Коммуна
"Войо Нова" была преобразована в типичный советский колхоз с тем же названием. Из-за отсутствия
у членов коммуны индивидуальных домов и подсобных хозяйств, преобразование было довольно
болезненным. В сложных условиях, в дополнение к трем многоквартирным домам городского типа,
в "Войо Нова" при содействии Агро-Джойнта было построено более 30 индивидуальных сельских домов,
которые изменили облик поселения. Бывшие коммунары, став членами колхоза, вселились в новые
дома и на своих приусадебных участках обзаводились личным подсобным хозяйством, в т.ч.
огородами, коровой, мелким скотом и птицей. [59] Типичные институты кибуца - общественная
столовая и детский дом - были закрыты.
Писатель Н.А. Славин вспоминал: "Я знаю "Войо Нова", какой
бывшая коммуна была в 1934-35 гг. Село находилось в полукилометре от той части "Молотова",
где мы жили. Я ходил в общую для обоих колхозов школу. Людей было немного. Здания были
капитальнее, чем наши, но уже ветшали. Скотный двор, когда-то благоустроенный, совсем был
заброшен. Пустовала ферма и силовые башни. Заржавели рельсовые пути для подвоза корма. Мы,
мальчишки, катались на единственной оставшейся вагонетке". [60]
В это время отношения между сионистами и Советским Союзом
ухудшились до такой степени, что всякая связь коммунаров с Палестиной из-за страха репрессий
прервалась. Долгие годы их жизнь была покрыта тайной.
Трагично сложилась судьба пошедших по "новому пути". По логике
инквизиторов из НКВД евреи, прибывшие из Палестины, мандат на управление которой с 1920 г.
принадлежал Великобритании, были либо английскими шпионами, либо сионистскими агентами.
Первой жертвой стал Мендель Соломонович Элькинд, беспартийный, студент 5-го курса,
проживавший в Москве, Серебряный бор, дача 153. Он был арестован 2 декабря 1937 г., обвинен
в шпионаже, приговорен 19 февраля 1938 г. Военной коллегией Верховного суда СССР к высшей
мере наказания и расстрелян в тот же день (реабилитирован в 1958 г.). Символично место
расстрела активного сторонника и основателя коммуны - Коммунарка Московской области. [61]
Репрессии продолжились в Крыму. Первым 03.09.1937 арестовали заместителя
председателя колхоза "Войо Ново" Е.Е. Аронова. Операция, начавшаяся в Крыму, находилась под контролем
центральных органов НКВД СССР. В разъяснении, полученном управлением НКВД по Крымской АССР из Москвы
в мае 1938 г., отмечалось, что "операция по ликвидации контрреволюционного шпионского подполья
национальной колонии не может быть ограничена сроками или цифрами". [62] После этого в Крыму прошли
массовые аресты. В период с 13 мая по 20 июня 1938 г., были арестованы 20 человек. Всего же по
13 августа 1938 г. - 27 человек. Из них 18 членов колхоза "Войо Нова" и 9 бывших
работников "Войо Нова", проживавших в других населенных местах Крыма. Все арестованные обвинялись
в членстве в антисоветской еврейской (сионистской) националистической организации, созданной в "Войо Нова".
Как проходило следствие Я. Вихман описал в своем письме, которое удалось передать на волю: "На допросах
меня ни о чем не спрашивали, а дали готовые напечатанные листы, где было написано, что в Палестине мы
проходили специальные курсы, где нас учили как вести антисоветскую пропаганду, как агитировать евреев
ехать в Палестину, как маскировать себя. И еще - что мы построили коммуну для маскировки, и в партию
вступили для того же, чтобы обмануть советскую власть, а потом разъехались по всей стране, чтобы
выполнять задание сионистов. Нам говорили, что наш руководитель Элькинд уже сидит в московской тюрьме
и во всем признался, но мы не верили. Пытки, которые эти садисты применяли, чтобы заставить подписать,
человеческий мозг вообразить не в состоянии. Мы решили, что в лагере может останемся в живых, но
здесь... Я подписал, когда дуло нагана было прижато к моему виску". 2 июля 1940 г. Особым Совещанием
при НКВД СССР к заключению в исправительно-трудовых лагерях (ИТЛ) были приговорены: Аронов Ефим Евсеевич,
Бекман Пейсах Зуселевич, Бриль Цитера Давыдовна, Вайтман Волько Менделевич, Вихман Яков Файтелеевич,
Гаус Яков Иосифович, Гладштейн Авраам Пейсахович, Головей Мордух Эберович, Гольцин Шахне Аронович,
Гранфайн Борис Израилевич, Гутман Исаак Яковлевич, Дрор-Фридман Иосиф Абрамович, Друкер Шимон Борисович,
Каранович Альтер Меерович, Клейман Мириам Моисеевна, Куницер Мендель Вольфович, Пивовоз Григорий
Борисович, Пойзнер-Вайсброд Герш Лейбович, Попельник Яков Моисеевич, Ройзман Евгения Моисеевна, Сегал
Израиль Юдович, Табачник Сарра Израилевна, Тагер Иосиф Евсеевич, Фудим Семен Израилевич, Фридрих Израиль
Авнерович, Черняховский Михаил Моисеевич и Щедровицкий Абрам Аронович. Из перечисленных один человек
был осужден на 3 года, 15 - на 5 лет и 11 - на 8 лет ИТЛ. 14 репрессированных не вынесли мучений,
выпавших на их долю, и умерли в лагерях. [63], [64], [65], [66]
В начале войны мужчин-колхозников "Войо Нова", в том числе оставшихся
"палестинцев", призвали в армию. Многие из них погибли под Перекопом, защищая Крым. В селении "Войо Нова"
остались главным образом женщины и дети. Началась эвакуация. В конце сентября 1941 г. из села ушли последние
евреи, которым было поручено эвакуировать колхозный скот. Они проделали долгий путь (около 300 км) и в
конечном итоге через Керчь, преодолев пролив, дошли до Кавказа. В селении осталась только семья Израиля
Сегала. Его жена Мина наотрез отказалась от эвакуации. С ней остались ее дочь Иля (10 лет), сын Алик (4)
и находившиеся на ее попечении дети: Клейман Дина (внебрачная дочь Элькинда и Мириам Клейман, 13),
Табачник Юлик (10) и Ройзман Максик (11). Муж Мины и родители этих детей были репрессированы и отбывали
срок в сталинских лагерях. При поддержке местных органов власти Мина добилась того, чтобы детей не
отправили в детский дом, а оформили ее опекунство. В доме Мины Сегал образовался своеобразный семейный
детдом, в котором дети жили и воспитывались в атмосфере дружбы и доброты. Мина была уверена, что немцы
не тронут жену и детей "врагов народа". В последние дни октября 1941 г. поселение "Войо Нова" было
оккупировано. В это время к Мине переехала из соседнего колхоза им. Молотова ветеринарный врач Дора
Годова с двумя детьми. Некоторое время Мину, ее подругу и детей не трогали. Но в марте 1942 г. в
поселение прибыла автомашина с отрядом карателей. Все девять евреев были выданы, погружены в машину и
отвезены в колхоз им. Молотова, где были расстреляны. Вещи увезенных евреев были присвоены старостой
Ерохиным Г.П. и бригадиром Капишеном А.Г. [67], [68], [69], [70], [71]
Руины жилого двухэтажного дома городского типа в коммуне "Войо Нова". С. Листовое. 2008 г.
После освобождения Крыма, указом Президиума верховного совета РСФСР от 21
августа 1945 г. селение "Войо Нова", в состав которого уже входило селение Озгул, переименовали в село
Листовое и, соответственно, Войо-Новский сельсовет - в Листовский Сакского района. Несколько еврейских
семей вернулись в село. Затем они переехали в Еврейскую автономную область, города Крыма и другие регионы
Советского Союза. В 1949 г. колхоз "Войо Нова" был переименован в колхоз "Победа". [72]
Среди тех, кому удалось избежать репрессий конца 1930-х гг. и выжить в
годы войны, была Шира Горшман (урожденная Кушнир, 10 апреля 1906 г., Кроки Ковенской губернии - 4 апреля
2001 г., Ашкелон, Израиль). Ее жизнь похожа на остросюжетный роман. Во время Первой мировой войны семья
Ширы, как и другие евреи прифронтовой зоны, была выслана российскими властями как ненадежный элемент.
Вскоре лишившись родителей, она вернулась на родину и попала в еврейский детский дом в Ковно (Каунас).
Оттуда ушла в молодежный лагерь организации Гехалуц. Какое-то время училась в Каунасском еврейском
народном университете. В 15 лет Шира встречает свою первую любовь Хаима Хацкелевича, который был немного
старше нее, и выходит за него замуж. Через год, в 1923, Шира и Хаим с новорожденной дочерью вместе
с группой молодых сионистов уезжают в Палестину строить новую жизнь. Вскоре у молодой четы одна
за другой рождаются еще две дочери. В Палестине Шира и Хаим вступают в ряды Гдуда. Шира работала в
сельскохозяйственных коммунах Гдуда, в том числе в кибуце Рамат-Рахель, а Хаим - в каменоломнях. Во
время произошедшего раскола Гдуда в 1926 г. они оказались по разные стороны "идеологических" баррикад.
Шира примкнула к левой фракции Элькинда. В этой фракции распространялась информация, что в Советском
Союзе евреи нашли свое счастье. Там начинается прекрасная жизнь, и они должны принять участие в ее
строительстве. Шира, вместе с такими же идеалистами, приняла решение ехать в Крым, где создается
еврейская коммуна. В 1929 г. она с тремя дочерьми - Рутой, Саломеей (впоследствии жена выдающегося
советского и российского актера Иннокентия Смоктуновского) и Элией, в составе части гдудовцев переехала
обратно в СССР. Хаим не поддержал Элькинда и принял решение остаться в Палестине. [73], [74], [75]
Шира хорошо запомнила первые дни пребывания в СССР. "Это был разгар
зимы, и все, что у нас было это свитера и сандалии", - писала она. Группа вызвала большой интерес
прохожих одесситов: "Они останавливали нас и восхищенно касались наших английских свитеров. Наши
сандалии с толстой подошвой также привлекли к себе их внимание". По дороге из Одессы в Евпаторию дети
плакали, и кричали: "Мы хотим вернуться домой!". Утром им дали горячую воду и черный хлеб. Дети ели, и
кричали: "Мы хотим бананы!". Наконец группа прибыла в "Войо Нова". "Это было бесконечное поле снега,
три хижины и большой дом с поврежденной жестяной крышей, которая сильно грохотала на ветру". [76], [77]
Несмотря на тяжелые условия труда и быта, энтузиасты "освобожденного труда" и социалистических утопий
верили в возможность построения коммунизма и создания национального очага евреев в Советском Союзе.
Шира с первого дня стала дояркой, а затем работала бригадиром молочной фермы. На ней лежало множество
обязанностей: уход за скотом, заготовка кормов, обеспечение молоком коммуны, детских садов и лечебниц
Евпатории. Саломея Смоктуновская вспоминала те годы: "Мне было пять, но я хорошо помню свои руки.
От голода и холода они были как подушечки. Помню саманные домики, степь, мамочку в ватных брюках,
скачущей на лошади". [78]
В 1930 г. Шира познакомилась с художником Михаилом Ефимовичем (Мендл
Хаимовичем) Горшманом. Он прибыл в коммуну в составе творческой бригады, в которую входили также
художники М.М. Аксельрод, Л.А. Жолткевич и Л.Я. Зевин. Горшман писал большую серию станковых
акварелей "Крымские еврейские колхозы" (1930–1933), посвященную жизни еврейских переселенцев. Увидев
Ширу, он влюбился в нее с первого взгляда, и она, по собственному признанию потеряла голову и ответила
ему взаимностью. Художник и бригадирша доярок и пастухов поженились, а затем Мендл увез ее с дочерьми
в Москву. Там Шира стала известной еврейской писательницей на идиш. В Москве она узнала об аресте
бывшего председателя коммуны Элькинда и большинства коммунаров "Войо Нова". Больше двух лет Шира
Горшман жила в состоянии страха и томительного ожидания, держа наготове два узла с приготовленными
для себя и мужа вещами. Вероятно, выход из коммуны позволил ей избежать трагической участи большинства
"палестинцев". [79], [80]
В цикле рассказов "Коммунары" и в повести "Стада и отары Ханы" Шира
отразила нелегкий труд и быт коммунаров. Их повседневная жизнь была подвигом во имя "светлого будущего".
Глубокая вера в возможность его построения давала силы раздетым и разутым полуголодным людям
самоотверженно трудиться на общее благо. Однако построить "светлое будущее" коммунарам, как и всему
советскому народу, не удалось.
В конце советского периода своей жизни Шира честно признала, что ее переезд
из Палестины в СССР был большой ошибкой. В новое время Ш. Горшман нашла в себе силы повторить "старый
путь". В 1989 г. в одиночку, оставив в Москве детей и внуков, она вернулась в Израиль. [81]
Литература:
1. Гдуд ха-авода. Краткая еврейская энциклопедия (КЕЭ). Т. 2. Кол. 44–45.
2. Элькинд Мендл // КЕЭ. Т. 10. К. 616-617.
3. Купеческая синагога // Электронный ресурс: http://www.evplanet.org/evpatoria/kupecheskaja-sinagoga.html
4. Бастряков А. Екатеринославский еврейский политехнический институт (Глава из книги) // Электронный ресурс: http://amkob113.narod.ru/bstrkov/bstr-4.html
5. Элькинд Мендл // КЕЭ.
6. Jacob Goldstein, Abraham Cahan, Jewish Socialists in the United States: The Cahan Debate, 1925-1926, Sussex Academic Press, 1998, p. 104.
7. Элькинд Мендл // КЕЭ.
8. Там же.
9. Гдуд ха-авода. КЕЭ. Т.2, К. 44–45.
10. Пасик Я. История еврейских земледельческих колоний Юга Украины и Крыма // Электронный ресурс: http://www.evkol.ucoz.com/
11. Пасик Я. Еврейские поселения в Крыму (1922-1926) // Электронный ресурс: http://evkol.ucoz.com/crimea_communes.htm
12. Государственный архив Автономной Республики Крым (ГААРК), ГААРК, ф.Р-4808, оп.1, д. 022943.
13. Делегация палестинских рабочих в Озете // Трибуна. №1-2 (10-11), январь-февраль 1928. С. 26.
14. Хиллиг Г. Забытый опыт построения коммунизма в Крыму // Зеркало недели. Украина. №32. 29 августа 2008.
15. В центральном правлении ОЗЕТ // Трибуна. 1928. №13. С.17.
16. Сельскохозяйственная энциклопедия. Т. 2 (Ж - К). Издание третье, переработанное. М., Государственное издательство сельскохозяйственной литературы,
1951, с. 624.
17. Хиллиг Г. Забытый опыт построения коммунизма в Крыму.
18. Список населенных пунктов Таврической губернии. Выпуск V. Евпаторийский уезд. Симферополь. Типография Тавр. Губерн. Земства. 1915. С 44.
19. Список населенных пунктов Крымской АССР по всесоюзной переписи 17 декабря 1926 года. Симферополь: Крымское центральное статистическое управление.
1927. С. 72, 73.
20. Хиллиг Г. "Войо-Нова" в Крыму - забытая сельхозкоммуна (кибуц). Марбург. 2005. С. 60.
21. Эсперанто-русский словарь // Электронный ресурс: http://www.esperanto.mv.ru/Lernolibro/ch23.html#llhV
22. Хиллиг Г. "Войо-Нова" в Крыму - забытая сельхозкоммуна (кибуц). С. 53, 62, 65, 66.
23. Бекман З. Моя родина - забытая коммуна Войо-Нова // Электронный ресурс: https://www.proza.ru/2012/06/06/862
24. Элькин М. Коммуна "Войа-Нова" // Трибуна. №13. 1 июля 1925. С. 25.
25. Темкин А. Оперативная работа Ц.П. ОЗЕТ в Евпаторийском районе // Трибуна. №4 (13). 15 марта 1928. С. 8.
26. Элькин М. Коммуна "Войа-Нова" // Трибуна. №13. 1 июля 1925. С. 25.
27. Там же.
28. Томилин В. Живой агитатор. Коммуна "Войо Нова" // Трибуна. №16 (21). 1 июня 1930. С. 17.
29. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. Р-7541, оп. 1, д. 1207, л. 37.
30. Там же.
31. Хиллинг Г. "Войо-Нова" в Крыму - забытая сельхозкоммуна (кибуц). С. 82.
32. ГАРФ, ф. Р-7541, оп. 1, д. 1207, л. 37.
33. Там же. л. 36.
34. Хиллинг Г. "Войо-Нова" в Крыму - забытая сельхозкоммуна (кибуц). С. 89.
35. Асин. Слово за шефом (Крым, коммуна Воя Нова) // Трибуна. №5-6. Февраль 1932. С. 20.
36. Фрухт Л.М. Еврейское переселение в Крыму на 1932 год (справочник переселенца). Симферополь, 1932. С. 26-27.
37. Хиллиг Г. "Войо-Нова" в Крыму - забытая сельхозкоммуна (кибуц). С. 123.
38. ГААРК, Ф. Р-515, оп. 1, д. 366, л. 37-39.
39. Пасик Я. Еврейские колхозы в Крыму (до 1935 г.) // Электронный ресурс: http://evkol.ucoz.com/crimea_kolkhozes.htm
40. Киббуц // КЕЭ, том 4, кол. 233–241.
41. Хиллиг Г. "Войо-Нова" в Крыму - забытая сельхозкоммуна (кибуц). С. 139.
42. Там же С. 69.
43. Бекман З. В этот день мы простились с детством // Электронный ресурс: http://www.lost-childhood.com/index.php/evrejskie-bezhentsy/93-zinovij-bekman
44. Фрухтман Л. Фортуна Ширы Горшман // Электронный ресурс: http://www.isrageo.com/2015/11/18/fortu121/3/
45. Фрухт Л.М. Еврейское переселение в Крыму на 1932 год (справочник переселенца). С. 26-27.
46. Иностранные гости в Крымских поселках // Трибуна №27-28. 1октября 1930 г. С. 15.
47. Аксельрод Е. Двор на Баррикадной. М.: Новое литературное обозрение, 2008. С. 47.
48. Асин. Слово за шефом (Крым, коммуна Воя Нова) // Трибуна. №5-6. Февраль 1932. С. 20.
49. Хиллиг Г. "Войо-Нова" в Крыму - забытая сельхозкоммуна (кибуц). С. 131.
50. Там же. С. 112-126, 131.
51. Равняйтесь по бригаде "ДИП" // Трибуна. №29-30 (155-156). 30 декабря 1932. С. 24-25.
52. Копия, подлинник в личном архиве В.З. Бейлиса // Воспоминания жителей еврейских поселений в Крыму. Симферополь. Хесед Шимон. 2004.
53. Хиллиг Г. "Войо-Нова" в Крыму - забытая сельхозкоммуна (кибуц). С.120.
54. Там же. С. 109.
55. Томилин В. Живой агитатор. Коммуна "Войо Нова". С. 17.
56. Open Letter of the First Groups Leaving for Biro Bidjan (Hebrew), Aug. 17, 1932.
57. Хиллиг Г. "Войо-Нова" в Крыму - забытая сельхозкоммуна (кибуц). C. 144.
58. Крым // КЕЭ, том 4, кол. 595–602.
59. Бекман З. Моя родина - забытая коммуна Войо-Нова.
60. Славин Н.А. О семье Славиных, электронная публикация // Электронный ресурс: http://www.evkol.ucoz.com/n_slavin.htm
61. Элькинд Мендель Соломонович. Книга Памяти Жертв Коммунистического Террора.
62. Мозохин О.Б. Право на репрессии. М. 2006. С. 178.
63. Реабилитированные историей. Автономная республика Крым. Книга первая. Симферополь: ИПЦ "Магистр", 2004. С. 46.
64. Реабилитированные историей. Автономная республика Крым. Книги первая-шестая.
65. Бекман З. Моя родина - забытая коммуна Войо-Нова.
66. Тагер Р. Расправа // "22", №55, августь-сентябрь 1987. С. 216-217.
67. Бекман З. Эвакуация. Испытания и невзгоды (отрывок из воспоминаний) // Электронный ресурс: http://www.evkol.ucoz.com/z_bekman_2.htm
68. Ган ха-эден ха-авуд (Потерянный рай), // Электронный ресурс: http://www.museumeinharod.org.il/hebrew/about/articles/paradise_lost.html
69. ГАРФ, ф. 7021, оп. 9, д. 82, л. 84.
70. Воспоминания Аллы Ежевской.
71. Тяглый М. Места массового уничтожения евреев Крыма в период нацистской оккупации полуострова (1941-1944). Справочник. Симферополь: БЕЦ "Хесед
Шимон", 2005. С.48.
72. Государственная архивная служба Республики Крым. Письмо Т-5481 от 14.12.2017.
73. Громан Ш. Памяти Ширы Горшман // "Новости недели", апрель 2006 года.
74. Бекман З. Шира Горшман - теща Иннокентия Смоктуновского // Электронный ресурс: https://www.proza.ru/2012/06/30/1477
75. Горшман Г. О Менделе Горшмане // Литературно-художественный журнал "Зеркало". 05 мая 2011.
76. Горшман Шира // КЕЭ. Т. Доп.3. К. 119–120.
77. Ofer Aderet. The Wind That Shook Prestate Israel’s Emigrants to Crimea read more // Haaretz. Mar 21, 2014.
78. Ханелис В. Трудно быть женой... // Электронный ресурс: http://www.newswe.com/index.php?go=Pages&in=print&id=2385
79. Горшман Шира // КЕЭ, том Доп. 3, кол. 119–120.
80. Шира Горшман. Биография // Электронный ресурс: https://www.livelib.ru/author/358152
81. Там же.
31-05-2006
Продолжение темы:
Зиновий Бекман "Памяти матери"
Зиновий Бекман "Эвакуация. Испытания и невзгоды (отрывок из воспоминаний)"
|