Колонисты Аравы

Еврейские земледельческие колонии Юга Украины и Крыма

Рудольф Арав

Колонисты Аравы

Рудольф Израилевич Арав родился 29 ноября 1930 г. в г. Кривой Рог. В 1948 г. закончил среднюю школу в Симферополе, а 1953 г. - Днепропетровский химико-технологический институт. Инженер-химик, доктор технических наук. Специалист в области химической технологии, физико-химической механики, строительных материалов и проблем естествознания. Опубликовал 155 статей. Автор 116 изобретений. С 1997 г. живет в Израиле.

     В 1807 г. выходцы из Витебской, Черниговской и Подольской губерний основали колонии евреев-земледельцев на юге России. Среди первых еврейских земледельческих колоний в Херсонской губернии были Сейдеменуха (с 1842 г. Большая Сейдеменуха) и Бобровый Кут, где поселились предки нашего дедушки и бабушки.

     Караван первых переселенцев, к которым по преданию относились наши предки Аравы, двигался на Херсонщину в течение полугода. Поэтому место поселения соответствует своему названию (Сде менуха - тихое поле или "поле отдыха"). Интересно, что Бобровый Кут назвали не из-за бобров (они там отроду не водились), а в честь местного крестьянина Боброва, радушно встретившего измученных переселенцев. Колонии были основаны на берегу реки Ингулец среди необжитых земель. Как и большинство переселенцев, Аравы из Белоруссии были бедными, энергичными и рисковыми евреями: они отказались от привычной нужды ради неизвестной надежды.

     Среди первых жителей Сейдеменухи был наш предок Мовша Арав. Начиная с года его рождения (1789 г.), можно отсчитывать хронологию и поколения нашей фамилии. Мовша стал колонистом в 18 лет. Его старший сын Янкель родился через 5 лет, а младший сын Хаим - через 7 лет после основания колонии. Оба сына (второе поколение рода) женились: старший - на Ишке Никович (1816 г.р.) и младший - на Песе (1822 г.р.). В семье Янкеля с 1835 по 1855 гг. родились и выросли 7 сыновей третьего поколения. Ехиль, Гершель, Мовша, Рувим, Лейзер, Берл и Евно создали семьи и вырастили 25 детей четвертого поколения. Младший сын Янкеля, наш прадед Евно (Иойна) Арав, нес солдатскую службу в Очакове и погиб молодым в 1877 г. на русско-турецкой войне (под знаменитой Шипкой).

     Тогда его сыну Лейбу Араву, нашему будущему дедушке, исполнилось всего 3 года. Мать Лейба - прабабушка Рейзе вышла вторично замуж и переехала в Бобровый Кут. Жила она бедно, а сын от первого брака оставался (мягко говоря) без внимания. Поэтому с ранних лет Лейб рос самостоятельным и жизнестойким. Там же он познакомился с семьей Кузминер - будущими родственниками.

     Впоследствии дедушка говорил с тонким юмором: "Мой отчим был хороший человек и никогда меня не бил, а когда били другие - не вмешивался". Сначала Лейб поступил учеником к плотнику. Потом работал по найму, тяжело и постепенно становился самостоятельным хозяином. Дом (будущее семейное гнездо) в Большой Сейдеменухе сложил своими руками: от стен из камня, который бил в ущелье, до самой крыши.

     Лет через 80 я с детьми Леней и Мариночкой вновь посетил сохранившееся семейное гнездо. Мы увидели белоснежную хату-мазанку, несколько аккуратных комнат, горницу с печью и палатями, нишу с крюком для детской люльки (померещилось младенчество отца - там его качали), палисадник с пристройками и огород. В доме жила приветливая семья, но - Ивановых. Их соседи - пожилая пара, дальние родственники Аравы тоже приветили нас, угостили и оставляли ночевать. У памятника убитым евреям Калининдорфа (название Большой Сейдеменухи с 1927 г.) мы стояли в скорбном молчании…

     Лейб сначала заработал на лошадь, позже купил телку и вырастил корову. Только тогда он посватался к Басе, которую любил до этого много лет (…забегал все дороги…). Она была и красивой, и с характером. Наша будущая бабушка Бася вместе с родителями Элей и Расей Кузминер и сестрами жила в соседней колонии Бобровый Кут. Семья Кузминер не крестьянствовала, т.е. была бедна, но считалась благородной, а прадед Эля (по воспоминаниям) любил таки поговорить… Считая себя выше Лейба или не испытывая особых чувств, Бася "сделала одолжение" и согласилась на брак - мезальянс, будучи старшей из 4 дочерей. Это и определило решение, благодаря которому появились все мы (а не кто-то другой).

     У сестер Баси судьбы сложились по-разному. Красавица Блюма уехала в США, трагически (по тем временам) влюбилась в женатого, вернулась в Россию и рано умерла. Роза вышла замуж за Исаака Гуревича - умнейшего и скромнейшего из наших родственников. Эта семья была воистину бескорыстной и всю жизнь делала добро людям. Дися с мужем положили начало родственной семье колониста Файвы Резинского. Потомки семьи Кузминер позже эмигрировали в Канаду, и мы не сумели их найти.

     Выйдя замуж в 17 лет, Бася стала хозяйкой своего в меру зажиточного дома (благодаря многолетней работе Лейба). Наш дедушка был трудолюбив, умен, молчалив, уважаем, крепко любил Басю и детей. Он мудро, сердечно и с юмором относился к жизни. Его внук Марат Гуревич вспоминал: глядя на целующуюся пару, дедушка спрашивал: "Как ты думаешь, они говорят о разводе?" Марат заинтересовался, танцевал ли он в молодости. Дедушка воскликнул: "А как же! Кадриль...".

     Он успешно вел семейное хозяйство. Пахал, сеял, убирал хлеб, а когда подросли сыновья, дополнительно арендовал землю, вывозил и продавал зерно. Властный характер Баси накладывался на отношения в семье: она руководила, указывала, ставила задачи, вела дом, а дедушка делал дело, был немногословно и разумно покладист, глубоко предан семье. Всю жизнь по колонистским понятиям он ее "на руках носил". В колонии все женщины таскали воду в дом, но не Бася. А когда Лейб уезжал, то наказывал старшим сыновьям: "Чтобы мама воду не таскала". Он отклонял и ее предложение помощи в страде - уборке урожая: "Иди-иди, справимся без тебя"... Такая вот была любовь.

     Новая работящая семья помогала "высокородным" беднякам Кузминер. Загрузив съестным и мануфактурным припасом подводу, Бася и Лейб отправлялись за Ингулец в Бобровый Кут. Встречи бывали трогательными. Прабабушка Рася, заправляя лампу привезенным керосином и зажигая ее, восклицала: "Чтоб Вам так в жизни светло было!"

Глава семьи Лейб Арав и его уже взрослые старшие сыновья и дочь: Иойна, Феня, Исаак, Израиль
(видны уверенная сила сыновей и ласковое движение дочери).

     Дети Лейба и Баcи появлялись на свет в такой последовательности: Иойна, Феня (Фейга), Исаак, Израиль (Шуля), Люба, Соломон (Моня). Их воспитывали в труде, по-крестьянски, но заботливо. Исследователи писали, что земледелие превращает черты местечковых евреев (бледность, худоба, физическая неразвитость) в другой тип деревенских здоровяков с особым отпечатком уверенной силы. На фотографии семьи Лейба Арава этот мужской тип виден наглядно.

     Дедушка любил детей особенно и по-своему. Известен эпизод, когда маленькие Шуля и Люба, играя "в кухню" под стогом сена, подожгли его и чуть не задохнулись, спрятавшись в нем. Их спасли и передали соседям. Лейб примчался с поля, стоя на подводе, когда его дому и всей деревне угрожал пожар. Но прежде всего он пошел к детям, молча успокоил их, погладил по головкам, дал монетку на конфеты. И только после этого быстро и умело организовал колонистов на тушение пожара (предварительно поставив ведро водки).

     Лейб и Бася были необразованными, но по-своему мыслящими людьми. Например, Лейб презирал местных служителей синагоги за вымогательство, лживость, лень. Однажды выгнав служек из своего дома, перестал ходить в синагогу, стал первым атеистом в колонии. Благодаря большому авторитету дедушки Лейба религиозные колонисты его не осуждали.

     Детей - в те времена! - они хотели и сумели выучить. Бася отличалась особенной энергией и целеустремленностью. Она даже купила большую (не по росту) скрипку, на которой детей заставляли играть (в попытке дать и музыкальное образование). Дедушка Лейб воспитывал не словами, а действием и примером. Мой кузен Марат вспоминает: будучи еще маленьким, он раскапризничался и отказался есть с дедушкой мороженое из одной чашки. Дедушка посмотрел на него, взял чашку и молча съел мороженое. Эта мелочь запомнилась.

     Ум, справедливость и хозяйственность выдвинули Лейба среди односельчан: к нему обращались за советом и помощью (из украинских сел тоже). Был он и третейским судьей. Его уважали как ребе (…арье Лейб...). Когда Лейб стал жить с достатком, то бескорыстно помогал приходившим беднякам ("…иди в амбар и бери, сколько надо").

     Он знал, любил и рассказывал поучительные еврейские притчи. Например: к ребе пришли два спорщика. Один изложил свое мнение. Ребе подумал и подтвердил: "Вы правы". Потом второй обосновал противоположное мнение. Ребе крепко подумал и решил: "Вы тоже правы". Тогда слушавший их талмудист заметил, что не могут быть правы оба, утверждая противоположное. Ребе, еще крепче подумав, сказал: "И вы по-своему правы!" (по мне, это наглядный образ нашей противоречивой жизни, и тем более разноцветной правды о ней).

     Подраставшие дети становились самостоятельными и разлетались из родительского гнезда. В 1920-е годы старшие сыновья получили сельскохозяйственное образование, а дочери - педагогическое.

     Хотя Лейб Евнович был зажиточным середняком, его в начале 1930-х годов раскулачили (выполняя программу партии, разрушили и сельское хозяйство, и жизнь дедушки). Марат вспоминает:" Бабушка Бася попросила меня навестить ее кузенов Розу и Исаака Курзон (в 1950-е годы, в Харькове). Исаак был старым большевиком, управляющим Вторсырьем Украины. Он рассказал: "Твой дедушка Лейб был необыкновенный человек. В то время я как уполномоченный центра возглавлял раскулачивание в колонии. В каждом дворе, куда мы приходили, повторялась одна картина. Я зачитывал решение комбеда о раскулачивании. Хозяин с женой начинали кричать на всю округу, проклинать нас, иногда он хватал вилы, приходилось применять силу (члены комиссии были вооружены). Когда мы пришли к твоему деду, он молча выслушал решение, внимательно посмотрел на меня и моих спутников, вынул из кармана большую связку ключей (от коровника, конюшни, амбара), протянул ее мне и сказал: "Берите все". Потом ушел собирать вещи. В тот же день они с Басей уехали из колонии".

     Оставшись без хозяйства, Лейб и Бася поселились в Херсоне. Там наш дедушка поступил плотником в артель. Раньше на лошади в поле - теперь на работу с топорищем через плечо и плетенной кошелкой на нем - так выглядел он в разное время. Бася вела совместно с дочерью хозяйство. Дедушка Лейб как-то заметил: "В колонии хозяйством распоряжался я, а в городе - Бася. Тогда скупым считался я, теперь - она. Кто распоряжается, тому и достается".

     Марат рассказывает. В 1932 г. бабушка уехала к детям в Симферополь, а меня отправили к дедушке (как средство от одиночества и тоски). Запомнился характерный ужин вдвоем. Дедушка столовым ножом нарезает в миску несколько корок хлеба, затем наливает кипяток, присаливает, добавляет несколько капель (буквально!) подсолнечного масла и мы начинаем ложками хлебать эту тюрю. Так тогда было.

     Трудился дедушка добросовестно (как и всю жизнь) и пользовался авторитетом в своей артели. За ударный труд дедушку премировали путевкой в Одесский дом отдыха, где он отдыхал, кажется, единственный раз в жизни. Впечатления его были восторженные: "Я там жил как пуриц (принц)!" Херсонский период (тридцатые годы) дедушка и бабушка прожили с семьей младшей дочери Любы, недалеко от семьи старшей дочери Фени.

     Когда началась война, дедушка не хотел эвакуироваться: "Не верю, чтобы людей убивали просто так..." Но его уговорили, и все херсонские Аравы с Гуревичами двинулись (новый исход!) через цурюпинские пески на арбе, запряженной волами. Дедушка был самым приспособленным к этому кочевью: уход за волами; упряжь; костер под ведром, повешенным на дышло. А позади бушевала смерть - всех оставшихся евреев Калининдорфа и соседних сел фашисты убили в сентябре 1941 г.

     Поток эвакуации забросил Лейба, Басю, Любу и ее дочь Жанну в Киргизию (село Кировка). Там дедушка работал плотником. Именно его артель выделила ту конуру (по нынешним понятиям), где они жили. К этому времени (1943 г.) дедушка был уже тяжело болен, сдавало сердце, появилась сосудистая недостаточность, отекали ноги.

     Марату запомнился эпизод в 1942 г. на станции Пишпек. Он с дедушкой сторожат узлы, Жанна играет с девочками, бабушка дремлет в тени, взрослые уехали во Фрунзе искать работу и пристанище. Рядом судачат женщины: "Понятно, почему эвакуируют нас, евреев, но зачем выселяют на восток советских немцев?" Дедушка говорит им: "Представьте, что мы воюем с еврейским государством. На чьей стороне будут наши симпатии?" Марат изумился - словосочетание "еврейское государство" тогда казалось диким. А дедушка оказался провидцем.

     Забота обо всей семье упала на плечи дочери Любы. Дедушка очень жалел ее, они стали особенно дружны в эти тяжелые времена. Когда уходили из Кировки в Джамбул, он отказался сесть в проходившую машину: "не могу оставить тебя одну, дитя мое", и на опухших ногах прошел весь путь (35 км). При реэвакуации семья дедушки направилась сначала в Махачкалу, где в это время жил мой отец с семьей. После отдыха уже все вместе (как спутники моей мамы - капитана медслужбы Розиной-Арав) переехали в Симферополь. При помощи отца семье дедушки выделили квартиру татарского типа, т.е. не бог весть что и по тем временам. Однако, осмотрев ее, дедушка сказал: "Хороший дом, но зачем нам такие хоромы?"

     Старость дедушки Лейба была омрачена болезнями, но моя память сохранила его пожизненное трудолюбие: еще осенью 1944 г. мы вместе копали картошку. Умер Лейб Евнович 13 апреля 1945 г. в сознании. Его последними словами были: "Лебн из швер, нор штарбн из нох шверер" (жить тяжело, а умирать еще тяжелее).

     Последующие годы бабушка Бася жила с семьей дочери Любы. К 1970 годам она научилась читать по-русски, читала с увлечением и переживаниями. Запомнились ее комментарии к "Анне Карениной": "Каренин жил очень хорошо, почти как Сталин"; "Кити варила варенье правильно"; и к "Робинзону Крузо": "Он был большой страдалец".

     В характере бабушка сохраняла требовательность. Убеждая меня - химика починить замок, восклицала: "Так ты же инженер!". Она успела увидеть своих многочисленных правнуков. При такой трудной жизни стала почти долгожительницей: скончалась в возрасте 87 лет.

     Глубокий поклон нашим прародителям.

Дополнение

     Кратко расскажу о судьбе потомков Лейба и Баси.

     Старший сын Иона (Иойна) родился в 1897 г. Участвовал в Первой мировой войне и попал в плен к австро-венграм, откуда бежал (1916 г.). Окончил сельскохозяйственное училище и стал агрономом, показав пример младшим братьям. Иойна женился на колонистке Хае Зубковой и имел двух сыновей - Романа и Александра. Он был сильным и уважаемым человеком, хорошо знал свое дело, преданно и беззаветно служил ему. Иойна успешно работал до 1938 г., когда был несправедливо репрессирован и безвинно - бесследно погиб в лагерях.

     Старшая дочь Феня родилась в 1900 г. Была главной помощницей и любимицей Лейба, заменяя детям болевшую мать. Училась в херсонской гимназии и Одесском мединституте. Вскоре стала работать учительницей в сельской школе. В 1924 г. вышла замуж за своего коллегу Меира Гуревича из колонии Бобровый Кут. Он участвовал в Первой мировой войне, был ранен, окончил экстерном гимназию и пединститут, стал талантливым математиком и директором школы. Феня имела волевой и целеустремленный характер, увлекалась рукодельем высокого класса. Ее единственный сын Марат родился в колонии Бобровый Кут в 1925 г.

     Сын Исаак родился в 190З г. Стал в семье самым хозяйственным и надежным помощником отца. Мне рассказывали такую байку. Братья Исаак и Израиль вместе поступили в институт и вернулись в колонию на каникулы. Исаак решил остаться дома на хозяйстве, а Израиль вернулся к учебе, окончил институт и был назначен на ответственную должность уполномоченного Комзета. Он приехал в Калининдорф на автомобиле. Поглядеть на такое чудо сбежалась вся колония. Исаак ушел в дом и несколько часов просидел молча, один со своими думами. Потом тоже молча собрался, уехал учиться и не писал домой, пока не кончил институт. Его направили в Еврейскую автономную область, где Исаак работал старшим научным сотрудником и главным агрономом МТС. Обладал мягким покладистым характером, был честен и немногословен, отличался неприспособленностью в житейских делах. Он имел печатные труды и правительственные награды. Исаак женился на казачке Екатерине, они воспитали дочерей Блюму и Людмилу.

     Сын Израиль родился в 1905 г. Он с детства отличался инициативой и подвижностью. Стал одним из первых комсомольцев Большой Сейдеменухи, участником молодежной коммуны (в 16 лет). Всю жизнь работал со страстью, энергией и знанием. Был главным агрономом и директором МТС, начальником управлений, членом правительства автономии. Считался талантливым организатором и одним из ведущих агрономов Крыма. Имел и госнаграды и госрепрессии. По характеру был общительным и компанейским. При сильном разуме и богатом опыте жил чувствами, выражал себя страстно - от проникновенной сердечности до бурного гнева. По жизни всегда помогал родителям, семье младшей сестры и брата. А мне оказался отцом-образцом.

     Младшая дочь Любовь родилась в 1907 г. Окончила школу в Снигиревке, медучилище и пединститут. Работала учительницей географии в средней школе. Спасла родителей во время войны и стала их опорой после войны. Ее дочь Жанна вспоминает: "Мама была умной женщиной, а к старости просто мудрой. Я постоянно помню ее выражения (..а мама говорила…), хотя от важных семейных вопросов она отошла: понимала, что в семье дочери от нее ничего не зависит. Конец мамы был трагичен: подкосила смерть мужа, потеряла интерес к жизни, после инсульта лишилась речи".

     Младший сын (мизикел) Соломон родился в 1916 г. Учился в школе Калининдорфа и Романовки (ею заведовал его дядя Меир Гуревич). У Мони были золотые руки: мастерству он учился у отца. Когда в колонию привезли первую сноповязалку, то крестьяне-колонисты не сумели ее собрать. Все разошлись, и Моня - тогда еще мальчик - сам собрал этот незнакомый агрегат. С детства он был трудолюбив и смекалист. Окончив техникум, работал ("на износ") прорабом в Симферополе, имел близкого друга из колонистов - тоже прораба Весельницкого. Его отличительные черты - порядочность, скромность, веселое дружелюбие. Перед войной влюбился и женился на красавице Гене. Семейное счастье было коротким: Моня погиб на фронте в начале войны.

     Так сложилась судьба пятого поколения семьи Арав. Наше шестое поколение семьи бодро, честно и полезно реализовало свой жизненный ресурс. Роман создавал проекты автозаводов, Александр руководил и модернизировал мехзавод, Марат защищал и охранял родину, Блюма проектировала строительство, Людмила разведывала золото, Жанна успешно лечила, химик Рудольф изобретал. Мы унаследовали от предыдущего поколения и сохранили душевную и родственную близость, дружелюбие, профессиональное достоинство, способность к взаимопомощи. Лентяев, дураков и преступников среди Аравов не обнаружено. Эти аравийские традиции завещаются и нашим потомкам.

11-09-2011